– Питаться мясом этих тварей точно нельзя, – сказал Люцифер.

– Да уж, – согласился я.

От трупов воняло как от протухшей ежатины, которую дополнительно окунули в выгребную яму. Лезвие меча костомеха потемнело, словно окислилось от измазавшей его крови – или вправду окислилось. Огромная пылающая глыба ударила неподалеку от бугра, подбросив вверх пласты обугленной почвы и тучи пепла. Огненные трещины в небе начали затягиваться, а само оно посветлело. Уровень «тумана» на равнине стал понижаться, и минут через пять испарения осели на землю крупными каплями белой росы, которые тут же превратились в отвратительных толстых червей размером с сосиски. Они покрыли все внизу шевелящимся ковром и принялись с упоением пожирать друг друга. Потрясенный зрелищем, я не сразу осознал, что осадивших нас «леопардов» больше нет, и можно наконец покинуть кабину. К сожалению, необходимость в этом отпала: драгоценные трупы добытых нами монстров расползлись лужами слякоти. На них налетели тучи жирных зеленых мух. Ну что ж, запомним, что добыча в зонах имеет короткий срок годности…

Порожденные росой черви служили пищей также и сонмам невесть откуда взявшихся больших летучих мышей. На тех, в свою очередь, охотились поджарые прыгучие псы, длинноногие бесхвостые крокодилы и пернатые упыри с размахом крыльев в пару метров. Мы молча наблюдали за вакханалией, не в силах пошевелиться. Что за дьявольский цирк? Меня так и тянуло нашарить в кармане несуществующий сотовый телефон, позвонить в психушку и умолять добрых докторов, чтоб приехали, поставили укол и увезли в уютную палату с мягкими стенами. Двух часов не прошло, как мы расстались с Гинкмаром, а у меня уже потихоньку едет крыша. Что ж дальше-то будет?

На нас никто не обращал внимания, но мы не трогались с места. Тронемся – вдруг обратят? Даже мелких хищников на равнине хватило бы, чтоб остановить и растерзать десятитысячное войско. И по мере продолжавшегося вокруг праздника взаимопожирания, появлялись все более крупные. Особенно впечатляющие битвы развернулись в воздухе, потому что он предоставлял больше простора для них. Вокруг бугра и на него падали перекушенные пополам тела, и части тел – крылья, лапы, головы. Валились целые трупы, иногда парами, вцепившиеся друг в друга в смертельном объятии.

Крылатые монстры всех размеров подхватывали и глотали на лету особо лакомые куски разорванных выше собратьев или опускались на упавшую вниз добычу, чтобы тут же быть съеденными наземными чудищами. Небо продолжало светлеть, пока на горизонте не зажглась заря. Я смотрел на нее с уверенностью в приближении новых неприятностей. Сверхчувственное восприятие дало сбой перед попаданием в зону, однако вообще работало, и сейчас нашептывало мне, что от восхода тут хорошего ждать не приходится. Вчера светлое время суток обходилось без солнца, а сегодня местные боги решили, что не обойдется. Только полный даун на нашем месте мог бы обрадоваться возрождению традиций.

Первые лучи не только еще больше осветили небо – казалось, они зажгли землю. Алая полоса по ее краю удлинялась и ширилась, искрилась, сияла все ярче. По верхушке солнечного диска, когда он показался, я понял, что светило зоны будет огромным. Что же до алой полосы… Я видел нечто подобное в одной киношке. На экране красиво смотрелось.

– Там внизу все горит, – сказал я. – По настоящему, в полном смысле. Что не может сгореть, то раскаляется добела. А искорки – это выбросы каменного расплава при мгновенном испарении грунтовки.

– Бежим? – спросил Люцифер.

– Бежим!

Мы повернулись и бросились в противоположную адскому рассвету сторону, уже не опасаясь, что на нас накинутся и сожрут. Единственное наше спасение при окончательном наступлении дня – это очень, очень глубокая пещера.

Но ведь нас замурует в ней рассветом, черт побери? Солнце зальет вход лавой, и когда та остынет, стекая вниз, получится такая пробка, что за миллион лет не расковыряешь!

К тому же пещера может ожить и слопать нас, как Люцифер говорил…

О чем это я думаю? Пусть заливает, пусть пробка будет, пусть что угодно! Зато нас не поджарит в ближайшие минуты, – а после как-нибудь выберемся! Хищной пещере испортим пищеварение так, что вовек не просерется! Устроим ей заворот подземных ходов, цирроз и рак желудка!..

Да чего я опять? Как будто пещеру уже нашел! Может, ее и нет вовсе по нашему курсу – хоть всю жизнь до старости беги!

Жидкость в провалах затвердела – или вся, или же она покрылась толстым слоем черного льда. Однако мы не отваживались бежать напрямую, чтоб не поскользнуться, и мчались зигзагами, расшвыривая и топча попадавшихся на пути монстров. Они еще не поняли, что вот-вот произойдет, и продолжали охоту на тех, кто послабее их, одновременно удирая от более сильных. Сзади доносились отдельные хлопки, похожие на далекие взрывы. Постепенно они становились громче, сливаясь в грозный гул. Сперва нас догнал он, а затем – дрожание почвы. А может, было наоборот. Или то и другое произошло одновременно.

Среди монстров началась паника. Я не мог оглядываться на бегу – только Люцифер. И он делал это, бросая мне короткие реплики по мыслесвязи. И вдруг я стал видеть его глазами. Позади расширялся океан огня с взлетающими повсюду фонтанами магмы, и свирепое белое солнце, казалось, всплывало прямо из него.

Монстры обратились в повальное бегство. Нам больше не приходилось пробиваться сквозь их массу – теперь они ползли, неслись прыжками, скакали, летели в том же направлении, что и мы. Сверху продолжали сыпаться трупы – только не растерзанные, а обугленные. Жар от восходящего светила прежде всего угрожал тем тварям, что привыкли летать высоко.

Впереди сквозь беспорядочное мелькание тел завиднелось что-то – я усилием воли отключился от зрения Люцифера и напряг собственное. Кажется, крепостная стена? С бугра ее не было видно, однако мы успели преодолеть немаленькое расстояние, и сейчас зубчатые верхушки башен высунулись над горизонтом. Так и есть, стена! Что за ней – город, крепость? Туда можно войти? Там есть где спрятаться?

Вообще-то в любом городе бывает темница для особо опасных преступников. Обычно она находится глубоко под землей. И если туда проникнуть… Костомеха, естественно, придется бросить – он не пройдет по узким ходам с множеством поворотов. Где-нибудь да застрянет. Дай бог чтоб Люцифера удалось по ним провести…

Ваня! Ты снова за свое? Сперва добеги до города, проникни в него, найди темницу! Войди хотя бы в помещение для стражи!

Доспехи костомеха неотвратимо накалялись. Бегущие с нами бок о бок монстры падали, не выдерживая сумасшедшего кросса в нарастающей жаре и духоте. Я заранее высматривал среди башен надвратную. Где же она? Ах вон, чуть справа… Какой большой город! Провалиться ему… Не сумеем найти темницу! Даже знай мы маршрут, не успели бы добраться до нее.

И ворота заперты. Точно – заперты!.. Тем не менее я приготовил топор. Попробую прорубиться сквозь одно из полотнищ. Все занятие перед смертью! Глядишь, она подкрадется незаметнее, и будет не так больно. Не сидеть же тупо в ожидании под стеной.

Жара стала невыносимой. Зато, еще приблизившись к стене, я разглядел несомненные признаки ее ветхости. Значит, и ворота не новенькие! Может, в самом деле удастся справиться с ними, а не просто убить несколько оставшихся до огненного погребения минут.

Костомех прогрохотал по обветшавшему подъемному мосту, который едва не провалился под ним, и оказался у башни. Следом подоспел Люцифер со свитой из монстров, забывших и думать о взаимной враждебности. Обливаясь потом и остервенело ворочая рычагами, я атаковал правую створку ворот, собранную из досок и окованную железными полосами. Именно атаковал – с ходу, и прорвался в проездную арку в тучах трухи, пыли и ржавчины. Первая опускная решетка задержала меня немногим дольше. Но есть еще вторая… Суки! От кого вы тут так закрывались?

К счастью, внутренние ворота стояли нараспашку. Проскочив их, мы обнаружили, что никакого города за стеной нет. За ней расстилалась холмистая местность, местами поросшая лесом. Когда-то поросшая. Теперь бывшие рощи заменял сухостой. Мы прошли сквозь особую стену – не городскую и не крепостную, а разделительную. Наподобие тех, какими высокоразвитые государства отгораживаются от кочевников. Как раз на нашем пути она выдавалась на равнину «пузом». Потому и казалось, что перед нами город.