– Ты что себе позволяешь? Да как только узнают, кто испортил платье, с тебя три шкуры спустят!

Что-то, бубня себе под нос, девушка ускакала, а я принялась поднимать упавшую стойку с платьями. Неожиданно мне на помощь подоспели преподаватели и несколько человек из состава организаторов.

– Вы не ушиблись?

Обернувшись, я увидела ведущего. Он периодически выступал на разных значимых мероприятиях города. Отрицательно помотав головой, принялась собирать разлетевшийся по периметру жемчуг. Подоспевшая стилист, сжав губы в тонкую полоску процедила:

– Ко мне в истерике подбежала Евангелина, и сказала, что некая уборщица уничтожила чье то платье на выход. Кто будет отвечать за это?

Катя уже хотела было начать оправдываться, но в этот момент хрупкая на вид хореограф всплеснула руками и грозно сказала:

– А она не сказала случайно, что уборщица стояла в метрах пяти от этой стойки? Мы говорили, держите стойки с одеждой в одном месте! Они сейчас как обычно за два часа до начала начнут резать шмотки и всячески портить друг другу жизнь, а пострадать могут совершенно невинные люди! Катя старательно пыталась мимикрировать под мебель. Не приведи господь, они сюда Жольца позовут для разбирательств, и все покатится как снежный ком! Собрав все бусинки, которые удалось увидеть, Катя покорно ждала, когда их заберут. Стилист, осматривая подол прошептала:

– Я все понимаю девочки, но кто будет за это отвечать! Показывать партнерам, что стало с дизайнерским платьем, я не собираюсь! Выпускать его в таком виде на сцену нельзя. Слушаю ваши предложения, пока та рыжая швабра не добралась до обладательницы платья и не устроила тут очередной скандал! Приглашаем сюда Жольца и вместе решаем и считаем убытки, выбираем лучший вариант…

Попытавшись говорить так, чтобы голос звучал уверенней, я сказала:

– Давайте я пришью.

На меня уставились четыре пары удивленных глаз. Стилист, не скрывая скептицизма сказала:

– Ты понимаешь, что это дизайнерское платье, а не дырявый носок?!

Улыбнувшись и проглотив очередное хамство, я сказала:

– Я понимаю и, исходя из своего опыта, предложила помощь.

Стилист, оглядев меня еще более нагло спросила:

– Ну и исходя, из какого опыта?

Решив перестать – разрешать мешать себя с грязью я уверенно сказала:

– Да хоть детских поделок. В вашей ситуации вы либо соглашаетесь на помощь, либо терпите убытки и пытаетесь сгладить скандал.

Все кроме стилиста заулыбались и опустили головы. Мне жизненно важно было сделать, так что бы Жольц сидел в своей каморке как можно дольше. Ведь при разбирательстве, они обязательно позовут ту, которую обвинила девушка, а тут и вскроется, что Евдокия сегодня на смену не заступала. Осмотрев меня с ног до головы, стилист приказала:

– У вас есть час. Если не будет готово, будем разбираться со всей строгостью!

Я сбегала к себе в подсобку, достала швейный набор, оставшийся с какого-то праздника в ДК, и пошла обратно. Забрав платье, присела в уголке и, рассмотрев рисунок, принялась прикреплять маленькие хрупкие жемчужинки. В этом ДК прошло все мое детство. Тетя работала тут и в гардеробе, и прибирала и следила за хозяйственной частью, пока не появился новый директор и не сократил все ставки. Оставив ей выбор либо уходить полностью, либо остаться на полставки уборщицей – поставил тетю в безвыходное положение. До пенсии три года, куда идти? Вот и жили мы, на мою зарплату учителя и ее полставки уборщицы. Бесполезные очки отсвечивали включенными лампами. Пришлось аккуратно снять их и положить рядом. Платок давил на затылок и ослабив узелок я спустила его, оставив болтаться на шее. Выделенный мне час почти прошел, и оставалось несколько бусинок. Что было очень приятно, все проходящие мимо организаторы, найдя бусинку, отдавали ее мне в руки. Не хватало буквально штук десяти, но я компенсировала это, увеличив зазор у края. Когда я хотела встать и отдать платье, в это пространство забежал режиссер. Мужчина был в бешенстве. Пока я шила местные шептались и, исходя из этого – удалось узнать, специалиста пригласили из самой столице. Надеюсь, удастся посмотреть с верхнего уровня хоть одним глазком – пока идет представление. Красиво же. Тем временем мужчина не просто громко говорил, он орал:

– Сволочи! Вы все сволочи!

Все кто был в помещении, как по щелчку подорвались, окружив режиссера. Со стороны, сидевшей у стены меня остался зазор, и я без зазрения совести подглядывала за происходящим. Один из световиков спросил:

– Григорий Валерьевич, а что случилось-то?

Если бы убивать взглядом можно было бы, то этот парень бы уже больше свет не выставлял. Я бы даже каламбур озвучила на тему ставить свет на том свете, но кто бы меня слушал. Режиссер, расхаживая туда-сюда ором вещал:

– Как вы могли допустить, что одна из участниц, номер кажется тринадцатый, по фамилии Соколова, валяется в подсобке в дупель бухая?! Вас по увольнять всех разом и гонорара за весь проект лишить?!

Девушка, занимавшаяся с конкурсантками речью, вполне резонно заметила:

– Нет ну Григорий Валерьевич, мы что им, няньки каждый шаг отслеживать?!

– Молчать! Пока они тут, мы им и няньки и мамки и папки!

– Ну, давайте снимем ее с участия! Может остальные станут посерьезнее?!

Я даже не знаю кто это сказал. Режиссер резко развернулся и пошел туда, откуда прозвучал голос:

– Я те щас сниму! Так сниму! У нас уже все медиа выставлено, уже все речи по времени спроектированы!

Тут подала голос педагог по дефиле:

– Ну, давайте кто-нибудь из нас за нее выйдет?!

Казалось, режиссер сейчас взорвется от скопившегося напряжения. Тряся руками, он продолжал орать:

– Стал бы я так разоряться, если бы среди вас хоть одна блондинка имелась! Делайте что хотите, ищите, где хотите, но что бы через час, на сцене стояла похожая на эту пьянь подсобочную девушка, иначе я не только вас гонорару лишу, я еще таких штрафов навешаю, год не отмоемся!

Стоявшая позади всех девушка с макияжной кисточкой в руках грустно спросила:

– Да где ж мы ее найдем?

Режиссер, перестав орать, прикрыл глаза на мгновение и, потерев переносицу, помолчал какое-то время. Распахнув глаза, осмотрелся и неожиданно ткнув в меня пальцем – рявкнул:

– Хоть уборщицу в платье рядите, мне фиолетово. Если на сцену не выйдет недостающий номер хана всем.

Режиссер стремительным шагом покинул помещение, а ко мне развернулись порядка двух десятков человек и стали осматривать с головы до ног. Я даже слова не успела сказать, как меня обступили и стали обсуждать:

– А цвет волос приличный, действительно с той похож!

– Так-то вроде не приметная, но накрасить и приодеть может и сойдет…

– Давайте быстро ее в душ и погнали…

– Размер обуви у тебя какой?

– Звать тебя как?

Вперед вышла появившаяся стилист и хлопнув в ладоши сказала:

– Значит так! Ты быстро в душ, дальше красим и подбираем одежду и обувь по размеру. Пару помощниц спустите в подсобку, что бы настоящий номер тринадцать на свет не выполз. Пусть сидит там до самого окончания. Эта вроде толстовата, хотя по лицу не скажешь. Как только мы ее приведем в порядок, собираете всех девушек и проговариваете с ними хореографию и дефиле – так что бы наша Милена…

Решив все-таки высказаться я перебила:

– Я Катя!

Стилист, отмахнувшись, продолжила:

– Нет, сегодня ты Соколова Милена. Так вот, вы проводите прогон, так что бы Милена запомнила хоть что-нибудь. Глядишь и пронесет!

Я, поднявшись и передав платье стилисту серьезно сказала:

– Я против этого фарса!

Стилист моралью особенно обременена не была и потому разведя руками поведала мне истину:

– Тогда я зову Жольца и разбираемся с порванным платьем!

– Оно уже зашито!

– Я его порву ради такого случая!

– Но так нельзя, это обман!

Стилист приблизившись тихо, но очень грубо ответила:

– Конечно обман. Только если ты сейчас продолжишь артачиться, около двадцати человек не получат оплату разной величины, сорвется конкурс который готовили больше трех месяцев, и пострадают много не в чем не виноватых зрителей. Я тут, кстати, сходила до отдела кадров и узнала на всякий случай, что за уборщица у нас сегодня тут, ну вдруг ты смоешься, а нам потом с платьем разбираться. Так вот, Евдокия. Вы удивительно хорошо выглядите для своих лет. Жольца видеть тебе не выгодно, потому уговор Милена-Катюша. Ты поможешь нам, мы поможем тебе.