— Нет, этого не может быть! Не может! — упорно твердила девушка, мотая головой и отталкивая руки подруги, которая пыталась ее успокоить.

— Бедняжка, бедняжка… — шептала та, настойчиво стараясь приобнять растерянную Эллу.

Взгляды посетителей таверны, как и ее коллег, были направлены только на несчастную ошарашенную официантку, чья жизнь, вдруг, круто переменилась. Или, может, уже нужно говорить — бывших коллег?

Глыба мышц за соседним столиком хмыкнула, улыбаясь своему соседу — лощеному мужчине лет тридцати. Тот плавно положил руку рядом с картами, только что брошенными им на стол, и вальяжно постучал пальцами. Напротив сидел лысый толстоватый мужичок, чье выражение лица явно говорило о том, что он никак не ожидал такого поворота событий. Он продолжал хлопать глазами и постоянно переводил взгляд со своих карт на карты соперника.

Лощеный встал, потянулся, разминая затекшие плечи, и решительно потянул на себя кошель с деньгами.

— Она останется здесь! — вдруг рявкнул лысый мужчина, на что глыба мышц вскочила и угрожающе нависла над столом.

Лощеный легонько махнул рукой, как бы успокаивая товарища, а затем, не говоря ни слова, указал пальцем, на котором сверкнуло мудреное кольцо, на свою выигрышную комбинацию. После чего вышел из-за стола и по-кошачьи грациозно пошел в сторону бьющихся в ознобе страха девушек. Проходя мимо них, он повернулся, и, устремив свой взгляд на Элланию, несколько издевающимся тоном заявил.

— У тебя есть пара минут собраться, мой приз. Давай побыстрее, мы торопимся.

Эллания проснулась в плохом настроении…

Сначала ей по обыкновению снились бескрайние пески и красивый дворец. Этот сон повторялся уже много лет, каждый раз перенося девушку в край волшебной красоты и солнца. Край, принадлежащий ЕМУ… Человеку с оливковой кожей и глазами бездонной черноты. Человеку, уже давно поселившемуся в ее голове. Сон был таким живым и настоящим, что ей казалось, что она прогревается насквозь, что и правда чувствует все ароматы и ощущает текстуру. Но сегодня она не пробыла там и нескольких минут, стоило лишь мужчине протянуть ей руку, кто-то будто насильно выдернул ее из этой привычной сказки, и краски повествования кардинально изменились. На смену им при шли какие-то смутные серые сны о прошлом. Она видела дом, который покинула уже достаточно много лет назад. Видела братьев, сестер. Видела отца и мать, но как раньше, так и сейчас они не бросили на нее даже единого взгляда…

Элла покинула дом в четырнадцать, именно тогда родители продали старшую дочку за пару мешков зерна и отдали на услужение мужчине, у которого она трудилась до сих пор. Работа в трактире была непростая. Она протирала столы, носила еду, таскала воду, грела печь, убиралась и даже иногда помогала на кухне. Но если не считать достаточно частые случаи с посетителями, нет-нет да порывавшимися ущипнуть хорошенькую официантку за мягкие места, жизнь здесь ее вполне устраивала.

Трактирщик был человеком вспыльчивого, но быстро отходчивого характера, и достаточно добрым, чтобы не загонять слуг до последнего вздоха, как, слышала девушка, было распространено в других местах. Иногда по праздникам он даже устраивал своим работникам отдельные столы, которые ломились от разных яств. Ей, привыкшей жить в впроголодь и часто перебивавшейся дома с хлеба на воду, такие щедрости были весьма удивительны.

С другими девочками, жившими здесь, Элла дружила, ну или хотя бы не вела затяжной вражды. А кухарка так и вовсе столь привязалась к маленькой разбойнице, которая в первый же свой день в таверне умудрилась слопать целый пирог, приготовленный для важных гостей, что часто звала ее никак иначе, как дочкой, и прощала той всякие вольности.

В общем, несмотря на тяжелый труд, жизнь в «Золотом лепестке» не казалась нашей героине чем-то невыносимым. С тех небольших заработков, что давал ей дядюшка Льюис, а именно так и звали трактирщика все его слуги, Эллания откладывала себе чуть-чуть на будущее, надеясь, что проработает в таверне вплоть до того светлого момента, как выйдет замуж, да и тогда, возможно, останется тут, в зависимости от ситуации.

Но этот день решил все иначе...

Вообще-то, он не задался с самого утра. И ждать от него что-то хорошее было бы поистине наиглупейшей наивностью, но такой поворот событий не мог предсказать никто.

— Ты видела этих странных красавчиков?! — воскликнула Грета, вбегая на кухню, где Эллания забирала еду для своих гостей.

— Каких? — спросила девушка без особого интереса.

Последние полчаса ее мутило, и перед глазами все плыло. Состояние, хоть и редкое, но достаточно привычное. Она знала, что нужно уловить свободную секундочку, чтобы выйти за пределы таверны. Буквально пара минут, и все наладится. Но, как назло, заказы так и поступали…

— Тех, что ввалились сюда только что, — Грета оперлась о шкаф, вызывающе вывалив вперед роскошную грудь.

Трактирщик считал, что хорошенькие официантки являлись одним из основных источников его неугасающего дохода, и потому форму его сотрудниц сложно было назвать пристойной. Так, в общем-то, и было, поэтому совершенно не удивительно, что девушки регулярно становились объектом желаний подвыпивших посетителей. Однако, несмотря на эту свою незамысловатую стратегию, дядюшка Льюис придирчиво следил, чтобы его гости не позволяли себе что-то уж чрезмерно лишнего. И для этого в «Золотом лепестке» находился Карл — двухметровый детина с руками, будто лопаты.

— Нет, я тут была, — ответила Элла, ловко подхватывая тарелки с рагу.

— Смотри! — Грета подскочила и кинулась вперед, любезно открывая подруге дверь.

Девушка указала в дальний угол и заговорщицки прошептала: «Ну, и что скажешь?!» Эллания бросила туда свой замыленный взгляд, но резкая боль в глазах заставила ее зажмуриться. Она прощебетала разочарованной подобным равнодушием подруге что-то невнятное и побежала поскорее доставить блюда к тем, кто их заказывал. Сейчас ее мало интересовали новые гости. Она жаждала только одного — освободить время для того, чтобы привести себя в порядок.

Наконец, за ее столом все были удовлетворены, и девушка кинулась к выходу.

— Эй, вы нас, наконец, обслужите?! — услышала Элла сбоку.

— Простите, буквально одну минутку, — пролепетала она, бросая взгляд в сторону, откуда звучал недовольный голос.

И теперь она поняла, что же так привлекло внимание Греты по отношению к новым посетителям. Перед ней сидели трое мужчин, все одеты слишком уж вычурно и необычно для данных мест. Да и совсем не бедно, что уж говорить! Один своим видом напоминал скалу, бугры мышц так выпирали из-под его одежды, что, казалось, вот-вот порвут ее. Он выглядел еще больше Карла, что было просто невероятно. Другой выделялся бледными чертами узкого лица и самой мудреной одеждой из всех — черной, со множеством заклепок, бусинок, пряжек и прочего. Ну а третий с первого же взгляда приковывал внимание не столько красотой — хотя был, безусловно, очень хорош! — сколько непривычной статью и горделивостью. Все в нем, а не только одежда, говорило о том, что он явно был не простым крестьянином или торговцем. И даже голос его звучал удивительно вальяжно.

— Я бы попросил… — сказал последний весьма недовольным тоном, но Элла, чья голова трещала так, что могла расколоться прямо в эту секунду, не дала ему договорить и выбежала на улицу.

Девушка кинулась прочь, подальше от таверны, в место, уже давно облюбованное ей, так как было удачно скрыто от любопытных глаз зарослями, старым сараем и бочками. Наконец, оставшись одна, она дала волю внутренней силе, терзавшей ее, выйти на свободу. На пальцах официантки заискрили яркие огоньки, постепенно оформлявшиеся в электрические разряды, и расходившиеся все дальше и дальше, будто бы желая поскорее покинуть ее тело. Поначалу Эллания нахмурилась, концентрируясь на рвущейся наружу магии, но чем дольше трещали искры, тем больше расслаблялось ее лицо, ведь мучительная дурнота отступала, отставляя после себя чистый незамутненный разум.