Мужчина тяжело и хрипло дышал, его сильная грудь вздымалась и так же быстро опускалась. Я сделала медленный, осторожный шаг назад, прижав ладони ко рту, чтобы случайно не издать ни звука.

Но он каким-то образом все равно услышал. Его паучьи лапы дрогнули, бешеное дыхание замедлилось и затихло. Нарастающий ужас застрял где-то в горле, и слезы невольно навернулись на глаза, когда он неспешно повернул голову в мою сторону. Лицо Ракхтара, как и его руки, были изрезаны и испачканы длинными, беспорядочно расположенными дорожками густой, черной крови. Крови Арахнидов. Крови тех, кто уже много сотен лет не ступал на земли Арвандила, да и не должен был… Но сейчас он стоял прямо передо мной, готовый истребить меня и всю королевскую семью, как это сделали когда-то и мои деды с его расой.

Он шел ко мне медленной, шаркающей походкой, глядя исподлобья. Черные паучьи лапы, торчащие из спины, дергались при каждом его шаге. Я попятилась назад, с трудом переставляя ватные ноги, пока не уперлась спиной в колонну. От соприкосновения с ней по позвоночнику побежали мурашки.

Одна часть сознания кричала: «Нет! Ты должна развернуться и бежать прямо сейчас, иначе он прикончит тебя, как недавно прикончил ту птицу!», а другая с сожалением качала головой и тихо шептала: «Уже поздно. Посмотри на длину его лап – ты и шагу не успеешь сделать, как он проткнет твое тело насквозь».

Ракхтар остановился в паре-тройке метров от меня. Только теперь я увидела ярко-алую кровь, окрасившую острые концы его паучьих ног. Внезапно по моей раненой стопе прокатилась волна боли такой силы, что мне показалось, будто в ней взорвался большой электрический шар, распространившийся по всей ноге до самого бедра. Адреналин, выработанный страхом, уже покидал мое тело, и я, будучи совершенно обессиленной, не смогла удержать равновесие, перенеся весь его вес на зараженную инфекцией ногу. Меня неуклонно потянуло куда-то в сторону.

Вот-вот я ударюсь головой о тяжелые каменные плиты и потеряю сознание. Не знаю, очнусь ли снова, но уверена, что к тому времени стражники успеют ворваться в залы и спасти королевскую семью. Спасти Эльрисс, Эледир…

Тот большой плюшевый заяц, с которым мы играли сегодня утром… это был мой подарок ей, когда ей исполнилось пять лет. Наша и без того слабая матушка погибла спустя три года после родов, ее организм не выдержал такой нагрузки. Маленькая Эледир до сих пор временами плачет, виня себя в ее смерти.

Родная, обещай мне, что ни одна слезинка больше не упадет из твоих прекрасных сиреневых глаз. Обещай мне, что если ты когда-нибудь снова заплачешь, то только от радости, переполняющей твое сердце, и никак иначе.

Глаза закрылись, и я приготовилась к столкновению с твердой поверхностью… Но Ракхтар, видимо, решив, что это очередной обманный маневр, впился своими острыми лапами в ткань моего платья и плаща, видневшегося за спиной, не давая хрупкому телу завалиться набок.

А в следующую секунду я почувствовала, как мои босые ступни отрываются от холодного пола. С трудом открыв налитые свинцом веки, я увидела перед собой гневный взгляд Арахнида. Его белые, затуманенные зрачки смотрели прямо на меня, и острая жажда убийства в них боролась со здравым рассудком, отчаянно пытавшимся взять ситуацию под свой контроль и успокоить вспыхнувшую ярость.

Длинные паучьи челюсти сжали своими заточенными концами мои скулы, слегка сдавливая их. Именно это заставило меня широко распахнуть глаза, почти полностью рассеяв туман в голове и придав телу последнюю толику энергии, которой наверняка хватило бы, чтобы перебежать из одного конца залов в другой, а затем уже рухнуть без сил.

– П-пусти… – слабо потребовала я, не решаясь поднять руки, чтобы дотронуться до него. В мою ногу уже попала инфекция… что, если челюсти Арахнида тоже могут оказаться ядовитыми?

– Ты посмела обмануть меня… – хрипло пробормотал мужчина, не отрывая от меня взгляда. – По-хорошему мне следовало бы убить тебя и всех, кто находится в этой комнате, после чего отыскать корону Арвандила лично…

Правый острый конец жала чуть сильнее прижался к тонкой коже, выпустив крошечную каплю крови, которая тут же стекла по его черному основанию и полетела вниз, глухо ударившись об пол.

– …но у меня появилась идея получше.

– Не догонишь! Не догонишь! Бе-бе-бе!

Девочка в пышном сиреневом платье бежала по комнате, приподнимая края подола и бросая озорные взгляды через плечо. Ее веселый смех был чист, точно серебряный перезвон колокольчика, длинные белоснежные локоны смешно подпрыгивали при каждом шаге.

– Правда? Ты уверена? – спросила я и вскоре сама нарисовалась в дверном проеме. Приняв позу паука, готовящегося к нападению, нелепым шагом переступила через порог и медленно повернула голову направо. Туда, где за белой узорчатой занавеской пряталась моя младшая сестра, которая, должно быть, сейчас изо всех сил старалась не рассмеяться.

Неужели она думает, что я не увижу ее сквозь прозрачную ткань занавески?

– Эледир, прекрати издеваться над Исилией, – раздался из соседней комнаты голос нашей старшей сестры.

– Но мы же играем! Ой!.. – ответила девочка и тут же, осознав свою ошибку, зажала рот руками. Ее широко распахнутые глаза настороженно посмотрели сначала направо, потом налево.

Вот и все. Я давала тебе шанс, Эледир, но теперь ты его упустила.

Мгновение спустя я уже держала в руках большого плюшевого зайца, ее любимую игрушку. Не припомню, чтобы она когда-нибудь ложилась спать без него. Накрывалась одеялом сама, потом накрывала зайца, крепко обнимала его, и уже через десять-пятнадцать минут начинала равномерно сопеть. Чудеса, одним словом. Лично меня плюшевые игрушки никогда так не усыпляли.

Я остановилась у занавески, колыхающейся от слабого ветра, проникавшего через полуоткрытое окно, слегка отодвинула ткань и просунула внутрь сначала одно плюшевое ухо, потом другое. Эледир хихикнула и шутливо ударила по ним, как бы отмахиваясь.

Схватив зайца за лапы, я потянулась к сестре с завывающим «у-у-у», а когда она запищала и захотела убежать, – схватила ее, завернув в ткань занавески, и притянула к себе, крепко обняв.

– Попалась! Съе-е-ем! Съем, говорю!

– Не-е-ет!

Эледир продолжала пищать, изредка прерывая свой комариный гимн то ли смехом, то ли попыткой что-то сказать.

Из покоев старшей сестры донесся короткий скрип отодвигаемого стула, затем приближающийся стук каблуков, и вскоре в коридор вышла сама Эльрисс. За спиной у нее были небольшие, но очень красивые фиолетовые крылья, длинные перья которых плавно перетекали в розовый цвет.

Она заправила за ухо темно-каштановую прядь волос, непослушно скользнувшую по щеке.

– Как вам моя прическа? Все в порядке? Надеюсь, на церемонии коронации ни один локон не выпадет. Я работала над ней больше сорока минут…

– Ты вот-вот станешь новой королевой, а все, что тебя волнует, – это твои волосы? – Я улыбнулась.

– Ух ты-ы! Как краси-и-иво! – восхищенно протянула Эледир, вылезая из-под ткани занавески. – Наша Эльрисс будет самой красивой! А король соседнего леса увидит ее красоту, влюбится и женится на ней! И тогда они будут жить долго и счастливо, как в сказке! – Она развела руки в стороны и, весело смеясь, побежала по коридору. – Как в сказке! Как в сказке!

– Дети… – Сестра пожала плечами, уголки ее губ приподнялись в смущенной улыбке.

– Думаю, она права, – согласилась я с Эледир. – Сильвион ведь тоже будет присутствовать на церемонии, представляя союзный Тирнадель, не так ли?

– На что ты намекаешь?

– Не намекаю, а говорю тебе прямо: ты нравишься Сильвиону, – напомнила я, подняв указательный палец. – Нет, даже не так… он от тебя без ума. Да, так будет куда правильнее. А это значит… – Я сложила руки домиком и приблизилась к сестре сбоку, – …что пора объединить Тирнадель и Арвандил в одно большое и сильное государство!