-Ты хочешь жить, я нет, ты сильный, я слабый, ты сможешь отомстить, а я заплачу тебе. -говорил пацан. Внешне он был похож на обычного русского, тёмные волосы, правильные черты лица, аккуратный нос. Сейчас на нём не было побоев. Иванов понимал что происходит что-то сверхъестественное, но если он сможет жить то он готов пойти на сделку.
-Кому отомстить? -спросил Василий.
-Ты поймёшь. -улыбнулся пацан злой улыбкой. -И пожалуйста, позаботься о маме.
Пацан протянул руку раскрыв ладонь. Василий протянул свою в ответ и они пожав руки увидели сияние растекавшееся по венам.
-Я всё сделаю. -сказал Василий строго взглянув на парня. -Обещаю.
Пацан ухмыльнулся, а сияние уже вырвалось из его тела и обрушилось на Василия.
…
В очередной раз я проснулся в больнице, их запах я не перепутаю ни с чем. Голова всё ещё болела, воспоминания Джи Вана заполняли голову и уже казались полноценно своими. Джи Ван оказался Иваном, но мать кореянка звала его на свой манер, а вот отец русский военный служащий в Корее уже долгое время. В общем я теперь корейский школьник с нелёгкой судьбой и слабым телом. Но тело молодое и подкачать его будет несложно, раны заживут, а мне надо бы кое-с-кем разобраться. И будьте уверены я разберусь. Хоть и не пристало русскому офицеру драться с малолетними гопниками, но ведь и я сейчас не русский офицер, ну почти. Я сейчас в теле Ивана, как бы не весело это звучало, Иванова, но хоть отчество было Фёдорович. Надо будет привыкнуть, а сейчас, что же с моим телом. Осмотревшись я обнаружил что на мне надета пижама усыпанная надписями на корейском, корейский я мог читать благодаря воспоминаниям прошлого Ивана, надписи оказались названием госпиталя. На груди почувствовал повязку, она шла по всему торсу до пояса. На рёбрах и почках чувствовал какие-то примочки на лоскутах ткани. Видимо лекарство приложили. Поднявшись с очередной кровати я подошёл к зеркалу что висело у окна и увидел отёкшее лицо. Сколько же я спал? Наверно пару дней, ведь все синяки прошли, даже переносица зажила. За дверью палаты я услышал как разговаривают моя семья и доктор.
-Можете мне не рассказывать сказки, -заявила грубым голосом женщина-врач. -Это следы побоев. Откуда они у мальчика?
-Но мы правда не знаем доктор, -оправдывалась мать. -Если бы я знала, я бы уже…-мать в гневе была страшна, журналист, да ещё и довольно скандальный, всегда резала правду-матку.
-Успокойся, Ун Хи. -спокойно сказал мужской голос, видимо отец. По воспоминаниям он военный и был постоянно занят. Тяжёлая стезя, но есть профессии в которых мужчинам приходится жертвовать многим, но жертвовать ради большего. -Как он сейчас.
-Я в порядке. -сказал я выходя из палаты.
-Иван? -удивился отец. -Ты выучил русский?
Вот блин, отец же редко уделял время сыну и основной язык для пацана был корейский, вот я прокололся так прокололся.
-Давно уже. -буркнул я и перешёл на корейский. -Сколько я здесь?
-Четыре часа, молодой человек. -сказала доктор, что явно расходилось с моими ощущениями. Нельзя так отойти от побоев за какие-то несколько часов.
Сразу вспомнился плен, ежедневные избиения с требованием выдать своих, записать видео, читать по бумаге. Можно было подумать что молодое тело быстро лечит все раны. Но это всё равно было странно.
-Так с кем же вы подрались? -начала уже на меня давить доктор. -Хотя было ли это дракой?
Тяжёлый взгляд буравил меня, я посмотрел в её уставшие глаза, увидел в них боль и усталость, но так-же, там было искреннее сопереживание. Она правда хотела узнать что произошло.
-Не помню. -сказал я, от части даже не соврав. -Просто подбежали в темноте, когда шёл домой по переулку, начали избивать, забрали деньги и телефон, я кое-как дошёл домой и вырубился. Мама нашла меня утром.
-Я поздно вернулась из редакции... -начала оправдываться было мама, но я тут же остановил её.
-С каждым может случиться. -перебил я. -Я себя уже нормально чувствую, можно мне домой?
Врач смотрела на меня понимая что держать против моей воли в больнице меня не может, но и спускать дело на тормозах не хотела.
-Мы и правда лучше пойдём. -сказал отец, его корейский немного хромал и акцент резал ухо, но в целом говорил он уверенно.
Собравшись, мы все вместе покинули больницу и вернулись домой. Мама сразу пошла на кухню пообещав приготовить «моё любимое». Отец же отвёл меня «на разговор».
-Сынок, -начал он пытаясь сдержать нервы. -Если хочешь что-то сказать, то скажи.
-Не хочу. -уверенно ответил я.
-Точно? -с нажимом спросил отец. Я кивнул. -Может всё-таки записать тебя на карате как ты и хотел?
-Мне бы лучше просто зал. -сказал я задумавшись. -Не обязательно крутой и навороченный, достаточно будет просто железа и турников.
-Когда ты так хорошо выучил русский? -опять удивился отец. -Раньше ж ни в зуб ногой.
-Давно пап, очень давно. -сказал я ни разу не лукавя.
-Хорошо. -сказал отец. -Про зал договорюсь, только пожалуйста, матери не говори.
-Понял. -коротко бросил я и мы вернулись в зал, он же прихожую. Видимо сильных морозов тут не бывает, потому что таким понятием как входной коридор при постройке дома явно пренебрегли. Дом к-стати был довольно уютный, да и техники в нём хватало, семья явно не бедствовала. Может потому молодой мажор и стал объектом нападения? В мозгу больно что-то кольнуло, как будто эхо от затрещины, видимо я был неправ. В общем переодевшись в домашнее я вышел к ужину. Мать накрыла шикарный стол, правда тарелочки были мелковаты. Ах да это же японская версия ужина, мама часть молодости провела в Японии и частенько готовила что-то в таком стиле. В общем ужин прошёл спокойно, все говорили на отвлечённые темы. Как будто ничего и не случилось, но для меня случилось больше чем мог-бы кто-либо подумать.
Раньше у меня никогда не было семьи. Я вырос в детдоме, где была куча сестёр и братьев, но не по крови, а именно по несчастью, это нас объединяло сильнее чем любые кровные узы. Кто-то знал своих родителей, а кто-то нет. Кто-то верил что настанет день и они обязательно его заберут, кто-то же верил что его заберут, но заберут уже другие, а там, у других, он заживёт счастливо. К кому относился я? Я скорее всего был одним из тех кто был особенным. Мне было всё равно, я просыпался, учился, ел, спал, а потом по новой. Параллельно занимался спортом и вместе с остальными трудился на огороде. А когда исполнилось восемнадцать, то ушёл в армию. Вот там у меня и началась жизнь. Говорят что в армии тяжело, много работы, кормят плохо, встают рано, да ещё и тренируют много. После жизни до армии мне всё происходящее во время службы показалось курортом. Тебя кормят, поют, одевают, каждый день мясо, есть где спать и отдыхать, да мало того ещё и денег дают, пусть и немного. В общем пока одни ныли как им тяжело и сложно, я чувствовал что далеко пойду. А потом случился Афганистан, сначала мы прошли новую, «афганскую учебку», а потом полностью подготовленными отправились защищать интересы страны и воевать с моджахедами. Нас с сослуживцами перебросили далеко не сразу и мы уже знали что там жизнь совсем не сахар. Во время переброса на колонну ночью напали духи, я единственный кто выжил. А всё потому что это была моя первая такая далёкая поездка, от чего кровь бурлила и я почти не спал, от этого по первому сигналу часового схватил автомат и был готов к бою. Потом добрался до места назначения. Там уже рассказал о случившемся, через некоторое время, как и ожидалось после моего доклада, на точку совершили нападение, вот только нападавших оказалось гораздо больше чем предполагалось. Но продержавшись до прихода подкрепления точка была удержана, а всем кто участвовал в защите были присвоены награды. А я после этих всех столкновений получил прозвище «шаман». Потому что как никто умел «общаться» с духами. Так меня шутливо прозвал наш командир, майор Кухлагатин. Сам он был якутом и не понаслышке знал о шаманах. Потом ещё много всего с майором прошли, что бы он сейчас сказал о ситуации что произошла со мной? Ну явно что-то весёлое, светлая ему память. А мне, мне уже можно было расслабиться и собирать идти спать. Но вдруг раздался стук в дверь, я поднялся и пошёл открыть её, потому что отец с мамой мыли на кухне посуду, а я как только что выписавшийся был от этого дела отстранён. Подойдя к двери я посмотрел на экран нашего домофона. На крыльце стояла девочка в джинсах и ветровке. Волосы заплетены в конский хвост. Девочка была невысокой азиаткой, вот всё бы ничего, да только она стояла и плакала. Я открыл дверь и девчонка тут же кинулась ко мне и обняла меня вновь заплакав.
