– Но вы сами говорили, что деловой хватки я лишен.

– Вот и оставьте этот вопрос компаньону, – пожал плечами мистер Блэк. – Для чего еще они нужны? Делайте то, что получается у вас лучше всего на свете.

– И что же это? – растерялся я.

– О, мой дорогой друг, – мистер Ч. М. Блэк перегнулся ко мне через стол, и на мгновение в столовой повеяло смертью. – Общайтесь. Так, как умеете только вы. И с теми, с кем умеете только вы.

Как я был наивен, когда решил, что в этот момент он вел речь о призраках!

На следующее утро я отправился по адресу, указанному на визитке.

Мистера Валентайна Смита я застал стоящим на табуретке посреди комнаты и держащим в руках веревку. Признаться, меньше всего я ожидал, что наше совместное предприятие начнется с повешения! Я оторопел и мог только смотреть на него и пытаться рассмотреть, не завязана ли веревка узлом двенадцати повешенных. Но за его спиной невозможно было разглядеть, что именно он делает.

Я кашлянул, осторожно привлекая внимание – в таких делах резкие движения и звуки могут быть опасны. Однако Валентайн даже не вздрогнул – обернулся на меня через плечо с широкой улыбкой и энергично поприветствовал:

– Рад вас видеть, дорогой мой! Простите, не могу пожать вам руку – я немного занят, как видите. Однако не откажусь от помощи!

Я подошел.

Теперь я мог разглядеть конструкцию в его руках. На висельную петлю это не было похоже. На веревке были какие-то узлы на разном расстоянии и яркие цветные нитки – судя по всему, маркирующие отличие между узлами.

– Что вы делаете?

– Надеюсь, вы не подумали, что я решил вздернуться на радостях? – Валентайн увидел ответ в моем лице и расхохотался: – О нет, если кто на свете и максимально далек от идеи наложить на себя руки, это я. Возмутительно люблю жизнь, понимаете? Маленькая слабость гробовщика. Когда все время работаешь плечом к плечу со Старухой с Косой, начинаешь поневоле ценить даже самые невзрачные моменты бытия. Тем более я только что познакомился с вами, впереди такой интересный путь!

Он спрыгнул со стула и наконец пожал мне руку – все той же энергичной хваткой.

– Зачем тогда эта веревка? – опасливо уточнил я.

– Всего лишь для замера расстояния! Я тут с самого утра все измеряю.

– Для чего?

– Я хочу все тут переделать! – он раскинул руки и крутанулся на каблуках модных черных ботинок, таких сияющих, словно секунду назад вышли из-под рук чистильщика. – Оглядитесь! Что вы видите?

Я послушно осмотрелся.

Помещение было достаточно большое, но мрачное и нежилое. На грязных окнах были ставни – конечно, распахнутые в такое время суток. Посреди комнаты стоял письменный стол, тяжелый и монументальный, с пишущей машинкой и бронзовым пресс-папье.

Вдоль стены шли ровные ряды шкафов, где наверняка хранились конторские книги.

– Вижу контору.

– Правильно! Обычную контору! – Валентайн вздернул указательный палец вверх. – Вот в такой обстановке мне приходилось трудиться, друг мой. Но мы с вами сделаем все иначе. Мы оседлаем бурю – и укротим ее!

Я непонимающе моргнул.

– Если честно, мне не слишком понятно, о какой буре идет речь?

– Это образное выражение! – усмехнулся Валентайн. – Садитесь! Вот кресло. Я попробую объяснить вам, что хочу сделать. А потом мы пойдем обедать, потому что пока не могу предложить вам даже чаю. Точно! Чай. Обязательно должен быть чай и угощения для убитых горем клиентов. Вот что упускал старик!

Все еще ничего не понимая в происходящем, я дошел до обитого черным дерматином кресла и сел. Долгое общение с мистером Блэком научило меня своего рода смирению – некоторые события в жизни надо было просто пережить. Энтузиазм Валентайна Смита явно был одним из них.

– Старик Пиккль был, при всем уважении, ужасающе консервативен! Он привык работать, как работали поколения его предков до этого! Это, – Валентайн обвел рукой контору, – его наследственное дело. Слава Богу, старик не оставил детей, и я, как упомянутый в завещании владелец этого милого предприятия, а теперь – с появлением вас – совладелец, хочу превратить это печальное траурно-бюрократическое предприятие в самое современное похоронное бюро в Лондоне!

Я моргнул, недоумевая. Нет, я, конечно, был прекрасно осведомлен о том, как решительно одела в траур всю страну наша Королева после кончины его высочества принца Альберта. Теперь Королева одевается только в черное и этим самым задала моду для всех! Особенно для Лондона. Я своими глазами наблюдал эти траурные приготовления на похоронах моего дяди – все до единой дамы, включая его вдову, были заинтересованы исключительно в том, чтобы подобрать наилучший фасон платья для глубокого траура [2]! И, благодаря своему соседу, имел представление о том, чем зарабатывают гробовщики. Но слово «современное» менее всего подходило к тому ряду ассоциаций, возникавшему у меня в голове.

– Боюсь, я пока не очень понимаю, – осторожно ответил я.

Валентайн сел на стол, закинув ногу на ногу, и принялся разъяснять свой план.

– Вам наверняка известно, что траур нынче – своего рода искусство? Появляется столько предприятий, работающих только на него. Швейные цеха производят креп и бомбазин, ювелиры делают колье и кольца из черного гагата и черного стекла, цирюльники начали промышлять волосами для этих новомодных медальонов… А похоронные конторы все так же предлагают услуги бюрократического толка, но совсем никак не занимаются стороной эстетической… Кроме, разумеется, оплаты специального человека, который нанесет трупу очаровательный весенний румянец.

Что меня отдельно поражало в Валентайне – так это то, с какой легкостью и весельем он говорил о смерти, трупах и прочих жутких вещах. Это подкупало. Такой гробовщик – энергичный и веселый – в самом деле будет выделяться на фоне морщинистых стариков с хищной усмешкой или суровых конторских клерков. Мистер Ч. М. Блэк принадлежал, кстати, ко второму типу. Его бывший компаньон – типичный представитель первого подвида Харонов нашего времени. Валентайн же не просто был настроен создавать что-то новое – он чем-то новым был.

– С коммерческой стороны похоронный бизнес набирает обороты, – кивнул я. – Иначе бы я не стал в него инвестировать. Но я все еще не до конца понимаю, к чему вы клоните?

– Я хочу объединить под крышей нашего с вами гостеприимного похоронного бюро всех этих замечательных, талантливых людей!

Я обвел взглядом помещение.

– Тут, конечно, есть пространство, но сомневаюсь, что сюда влезет швейный цех и цирюльня.

– Вы очаровательны, – расхохотался Валентайн. – Нет, настолько глобально я не думал. Собственное производство в нескольких областях сразу – слишком разорительно и ведет к большим рискам. А вот завести своих – и только своих – подрядчиков, обеспечить их постоянной работой, а себя – уверенностью в будущем, привлечь за счет этого постоянных клиентов, и…

– Простите, – не выдержал я. – Мы похоронное бюро, а не пекарня. Как возможны постоянные клиенты?

– Бывают люди, у которых большие семьи, – с непроницаемым лицом ответил Валентайн и тут же снова рассмеялся. – Однако я к тому и веду – не только смерть, не только похороны, но все сопутствующие услуги. Представьте себе! Милая вдова потеряла мужа, какое горе! Несколько лет траура – ей же, конечно, хочется выйти замуж снова? А значит, траура самого элегантного, с платьями по последней моде, шелковой отделкой и украшениями. А украшений нужно много! И на эти несколько лет милая вдовушка привязана к нам, бесконечно добрым и понимающим ее горе людям, и закупается платьями, украшениями и модными принадлежностями только у нас. Затем – конечно, не в последнюю очередь благодаря нам! – она снова выходит замуж. И – о ужас! – ее муж снова умирает от несчастного случая через пару лет. И она уже знает к кому идти. И вместе с ней приходят убитые горем подруги, готовые тратить огромное состояние покойного!