— Так ты… Все что было раньше… Ты просто хотела, чтобы я умер в поддельном мире? — упавшим голосом спросил Карл.

— Мне очень жаль, Карл, — совсем по-настоящему вздохнула Вайолет. — Гиперсон вызывает амнезию и повышенную внушаемость. Вкупе с энергетически дешевым ускорением сознания, гиперсон должен был дать тебе десятки субъективных лет счастливой жизни. Ты не должен был заподозрить подделки.

— Но я заподозрил! Твоя хренова иллюзия расползалась по швам! — неизвестно на кого злился Карл.

— К сожалению, в одном проценте случаев процедура гиперсна дает сбои, — объяснила помощница. — Такое может случиться как в результате повреждения мозга, так и из-за индивидуальных биохимических особенностей пациента.

— Значит, выбор у меня не богатый: или куковать здесь с тобой, или жить в сладких грезах? — без эмоций перечислил варианты Карл.

— Мне очень жаль, Карл, — в который раз извинилась Вайолет. — Но у тебя вовсе нет выбора: я погружала тебя в гиперсон сотни раз. Ты всегда отвергал его.

— Так попробуй еще! Я не хочу умирать здесь, зная все это!!!

— Извини, я не могу, — призналась помощница. — Запас синтетического энкефалона исчерпан. Без него ничего не получится.

За время их разговора бодишаттл немного повернулся. Или это планета повернулась? Или все вместе повернулось? Орбитальную механику Карл еще не вспомнил. Но теперь тьма перед его глазами сместилась вправо, и он увидел ее изогнутый край. Планета «би». Какая же она здоровенная! Черную планету обрамляла россыпь звезд: мерцая, медленно возносились они из чуждой всему живому атмосферы, чтобы чертить свой путь среди равнодушного, холодного космоса. И свет их был таким же равнодушным. Им ведь плевать, что он здесь сдохнет!

— Карл! — позвала Вайолет.

— Да?

— По инструкции сейчас я должна отключиться, — огорченно произнесла помощница.

— Что? Почему?

— Реактор почти мертв, — объяснила Вайолет. — Элементы Пельтье собирают с него энергию в бортовую батарею. Но этого хватит только на три дня работы системы регенерации воздуха. Я должна отключиться — твоя жизнь превыше всего!

Три дня. Три дня он будет здесь болтаться, не в силах даже пошевелиться, и его будет то жарить безжалостное светило, то холодить равнодушный космос… Если за пятьдесят лет никто не снарядил спасательную экспедицию, то стоит ли мучить себя зря еще несколько дней?

Ох, боженька, пожалуйста, если ты есть, дай мне потом посмотреть в глаза тому придурку, что составил эту идиотскую инструкцию! Вайолет ведь такая маленькая, всего-то крошечный чип, ей не нужно много энергии, так зачем отключать ее? Ради нескольких минут бессмысленного страдания? Но ей самой бортовой батареи хватило бы на много лет!

Карл представил себе это: вокруг огромной, уже никому не нужной планеты чертит вечный эллипс гориллоподобный скафандр, надутый трупными газами. Сквозь позолоченное забрало в непреходящей жуткой ухмылке скалит зубы череп. Но какая-то искорка разума, пусть и искусственного, все еще жива в этом чуждом месте! Может, когда-нибудь она уловит радиосигнал, позовет на помощь? И какой-нибудь бортинженер заберет себе на память Вайолет, а она расскажет ему о Карле.

— Вайолет? Вайолет! — позвал он.

Тишина.

— Вайолет, забери мою энергию! Забери себе чертову батарею!!!

Лишь мертвый космос вращается.

Над планетой «би» занималась заря. Тонкая красная дуга отделила тьму от тьмы.

— Вайолет…

Преломленные лучи Глизе 422 побежали по стеклу шлема искрами: красными, оранжевыми, синими…

Фиолетовыми.