Несмотря на то, что Дэвид уже давно похрапывал, Синтия по-прежнему не смыкала глаз. Что может быть лучше, чем работающие вместе вдова и разведённый муж, жена которого забрала детей и позволяет видеться с ними только раз в неделю? Они были в хороших отношениях и до отъезда Синтии из Торонто. А сейчас, после её возвращения, ни у кого из них уже не было никаких обязательств. Теперь они могли быть вместе и на работе, и дома, и в постели. Казалось бы, всё идеально.

Вот только служебные романы ничем хорошим не заканчиваются.

Дэвид всхрапнул, и Синтия скосила на него взгляд. Делить с ним постель было приятно. И всё же Дэвид не любил её. Он был хорошим руководителем, хорошим другом, хорошим любовником, но не возлюбленным – не тем человеком, который любил бы её всей душой, и которого могла бы полюбить всей душой она. Любовь всей жизни у неё была только одна – и чем больше воды утекало, тем больше она в этом убеждалась.

Захотелось покурить. Борьба с вредными привычками носила у Синтии затяжной и вялотекущий характер. Синтия то бросала курить, то снова возвращалась к сигаретам. Когда она забеременела, то «завязала» лет на восемь – до гибели своего мужа Даррена. Теперь Синтия снова курила. Это помогало ей справляться с воспоминаниями, которые время от времени накатывали на неё.

Она неслышно встала с кровати, надела халат и проверила через коммуникатор систему сигнализации и данные с видеокамер. Мерами предосторожности не стоило пренебрегать – из-за экономического кризиса стало больше преступников, СВРЗ, Синдромы Внезапного Расстройства Здоровья, плодят сумасшедших, да и исламисты теперь повсюду. Конечно, тут не Европа, где идёт война. Но всё равно, недели не проходит, чтобы в Штатах или в Канаде не раскрыли исламистскую ячейку, не случилось нападения или теракта. А дом находится ещё и за городом, куда полиция не сразу доедет. Поэтому по всему участку были установлены датчики, а на стенах дома и у ворот – ещё и видеокамеры с ночным режимом.

На участке никого не было. Захватив пачку сигарет и зажигалку, Синтия вышла на балкон, в лёгкую ночную прохладу. Лето выдалось очень душным, – только после захода солнца иногда удавалось глотнуть свежего воздуха. Она уселась в жалобно скрипнувшее плетёное кресло и закурила.

…Честер Роумэн пришёл к ним в газету стажёром летом тридцать седьмого – таким же знойным, как сейчас. Это был приятный молодой человек с хорошими манерами и отменным трудолюбием. К тому же красивый – высокий темноглазый брюнет, практически восточный принц из какой-нибудь сказки. Дэвид даже шутил: «Если нашу газету обвинят в том, что мы не взяли на стажировку араба или пакистанца, мы предъявим им Честера!». Тогда толерантность была ещё в моде.

На самом деле, Честер не был ни арабом, ни пакистанцем. Его мать происходила из семьи армян, уехавших из России в конце двадцатого века. Синтия даже затруднялась сказать, кто он по матери в большей степени: армянин или русский. Из армянского языка Честер не знал ни единого слова, зато иногда употреблял русские поговорки.

Вот у Даррена, мужа Синтии, бабушка была родом как раз из Пакистана – родители увезли её в Канаду ещё в младенческом возрасте. Даррен тоже был смугловатым и темноволосым – такие мужчины всегда привлекали Синтию. Отчасти поэтому она в своё время вышла за него замуж.

Однако вскоре выяснились некоторые нюансы. Во-первых, Синтия хотела иметь детей, а Даррен к этому не стремился. Во-вторых, оказалось, что он интересуется не только женщинами. При этом дома муж оставался спокойным, вежливым и рассудительным человеком и держался Синтией даже мягко, будто боялся чем-то её обидеть. Казалось, он чувствует неловкость из-за того, что не может сделать жену полностью счастливой.

Синтия часто думала, что если бы не эта ложка дёгтя, их брак мог бы стать идеальным. Но проблема оставалась, и Синтия не знала, как лучше её разрешить. С одной стороны, ссориться с мужем и тем более устраивать скандал не хотелось. С другой стороны, Синтию огорчало, что Даррен постепенно теряет интерес к ней, к молодой привлекательной женщине. Даже когда они с мужем оставались наедине, она уже не испытывала былой радости. Казалось, между ними появилась прозрачная стена. И чем больше проходило времени, тем крепче она становилась. Синтия даже обращалась к одному известному психологу и получила рекомендацию с пониманием отнестись к особенностям своей «второй половинки». Что ещё мог сказать психолог в ту пору?

Тут-то и появился Честер. Дэвид – тогда он был ещё женат – передал стажёра на попечение Синтии, так что юноша сразу оказался в её руках. Поначалу всё шло в рамках рабочего процесса – Синтия вводила новичка в курс дела, объясняла нюансы работы, давала задания. Честер старательно всё выполнял. Синтия стала чаще приходить на работу в яркой блузке с облегающей юбкой или в платье, с распущенными по плечам густыми рыжими волосами. Разумеется, всё в рамках приличия – просто красивая женщина, которой есть, что показать, не стесняется своих достоинств.

Они вместе ходили в кафе обедать. Синтия расспрашивала Честера обо всём понемногу и заодно рассказывала о себе то, что ей хотелось рассказать. Оказалось, что Честер, в отличие от Даррена, не понимает, как можно игнорировать такую прекрасную женщину.

В конце второй недели, когда Честер справился с очередным заданием, Синтия тихо сказала ему:

– Молодец! – незаметно положила ладонь ему на плечо, улыбнулась и ушла за свой стол. А ещё через несколько дней Синтия задержалась в редакции допоздна, чтобы закончить статью. Честер остался с ней, якобы чтобы подобрать материалы для новых публикаций. Но на самом деле ему просто хотелось быть рядом с Синтией – она как раз пришла на работу в красивом платье. Дождавшись, пока все разойдутся, Синтия поднялась со своего места, заперла дверь, потом подошла сзади к Честеру и обвила его руками.

Та первая близость получилась довольно суетливой и скомканной. Хотя удивляться было нечему – как признался сам Чет, Синтия стала его первой женщиной. Она помнила, как после этой «инициации» приводила в порядок стол, а раскрасневшийся Чет смотрел на неё со смущением и одновременно с чисто юношеским восторгом на лице. Теперь он совсем не походил на тихоню-стажёра.

Несмотря на то, что Даррен часто отлучался из семейного гнезда, приводить туда Чета было бы большой глупостью. В Канаде никто не будет покрывать твои тёмные дела и интрижки – ни соседи, ни лучшие друзья. Все присматривают друг за другом. Если что-нибудь заметят, то сразу сообщат кому надо, безо всяких угрызений совести. Но у Синтии имелся загородный дом, доставшийся от родителей. Он находился на отшибе, вдали от наблюдательных камер и просто любопытствующих. Там никто не жил, и потому дом как нельзя лучше подходил для тайных свиданий. СВРЗ в те времена были ещё редкостью, и Синтия не боялась выбираться за город одна.

Вопреки её опасениям, Даррен не стал возражать, когда узнал, что она хочет ездить в свой дом по выходным, чтобы поддерживать его в нормальном состоянии. Он был занят приобретением бизнеса в Британской Колумбии. Так что Синтия с Четом оказались предоставлены сами себе.

Чет определённо нравился Синтии. Среди её знакомых этот парень, пожалуй, меньше всех был испорчен подлостью, ханжеством и толерантностью. Несмотря на то, что платили на стажировке немного, он всегда приезжал к Синтии с цветами и конфетами. Дома Чет тоже налаживал быт. Например, на электроплите, которую давно не включали, почему-то сбились электронные часы. Синтия не смогла настроить их, а долго разбираться ей не хотелось. Но Чета это не устроило. Минут десять он колдовал с кнопками на плите, а потом всё же настроил время. Ещё Чет поменял перегоревшие лампы в доме и смазал скрипящие двери. А однажды он показал себя настоящим защитником.