Олег был из Тамбова. Костя из Новосибирска. Оба служили на одной погранзаставе в районе бухты Ольга и оба подали рапорта на поступление в офицерское училище. Завтра утром из аэропорта города Артём они должны были вылететь к месту учёбы. Конечно, можно было ещё успеть на этот рейс наняв такси, но это стоило таких денег, что даже обшарив все закоулки своих баулов и карманов, они наскребли только половину требуемой суммы.
Зоя Сергеевна, горестно покачав головой, нена-долго отлучилась в свою спальню. Вернулась она с двумя пятитысячными купюрами.
Мы вот с Игорьком потихоньку собирали себе на отъезд. Невмоготу здесь стало жить. Кругом китайцы. Шагу не дают спокойно ступить.
А полиция чего же?
Костя удивлённо посмотрел на хозяйку и перевёл взгляд на Олега.
– Ты чего, Костян? Не видел как мимо нас эти са-мые полицаи прошмыгнули? Они же кормятся с рук этих китаёз…
Олег сконфуженно осёкся, покосившись на Игоря. Да, Вэнь был очень похож на китайца. Такие же чёрные, с синевой, волосы. Узкий разрез глаз. Но волосы были не прямые, а вьющиеся на висках и шее, а над глазами не висели тяжёлые, как у коренных китайцев, вспухшие веки. Да и сами глаза были не угольно-чёрные, а светло-карие. Всё-таки две женщины славянки были в его роду.
Чтобы сгладить неловкость, Олег повернулся к женщине.
– Зоя Сергеевна, а куда вы с Игорёхой решили ехать? Чуть вытянутое лицо хозяйки дрогнуло.
В Амурск. Это в Хабаровском крае. Там живёт моя младшая сестра с мужем. Она говорит, что квартиры у них копейки стоят. Уезжают русские и оттуда. Работы нет. Амур загубили. Рыбы считай, никакой не осталось. И до него китайцы
добрались. А больше ехать некуда. Россия большая, да… не родная.
Так и там наверное китайцы лютуют?
Костя на Игоря не косился. Он уже понял, что чистопородные ханьцы полукровок не жалуют.
– Да вроде нет. Может один-два на весь город. Им там тоже делать нечего. Вымирает Амурск. Заводы и комбинаты в руинах. Подземные секретные цеха давно взорвали. Сплошное купи-продай. Тем люди и пробавляются. А здесь… От Ханки до Бикина считай, пустыня голая. Они ведь, эти самые китайцы, – она положила узкую ладошку на руку сына, – как саранча, всё вокруг себя выедают до земли, до
камушков. А рыбы выше Хабаровска и Бикина ни в Амуре, ни в Уссури давно уж нет. Своими «китайками» все реки и речушки процедили, как ситом, пескаря не
поймать.
Солдатики нетерпеливо переглядывались между собой. Нужно было ехать.
Зоя Сергеевна коротко вздохнула и водрузила на прямой небольшой нос очки в тёмной оправе.
В городе было пять таксомоторных станций. И всего лишь на одной из них работали только русские таксисты. На остальных были либо смешанные, либо чисто китайские бригады.
Она, держа мобильник чуть в стороне от уха долго допытывалась работает ли сегодня Уваров. Лет десять назад Степан Уваров был частым гостем у Вэней. Степан долго и упорно ухаживал за мамой, но что-то у них не срослось в отношениях. Хотя и после размолвки они иногда встречались на «нейтральной» территории. Игорь их дважды видел вместе гуляющими по городу.
Уваров оказывается был сегодня свободен от работы, но после долгих уговоров и вздохов Зои Сергеевны, сдался и сказал, что отвезёт парней куда надо. После всего, что произошло на вокзале, китайцы наверняка подключили к поиску ребят всю свою таксисткую братию и из города им нужно было выезжать с проверенным человеком. Олег и Костя тепло попрощались с хозяйкой и пообещали вернуть деньги как можно быстрее. Вэням в городе оставать-ся было тоже опасно.
Когда такси мигнуло последний раз красными огнями на повороте, Зоя Сергеевна взяла сына под руку и они медленно пошли к своему подъезду.
– Через месяц выборы мэра города. Знаешь сынок, кто в избирательных списках?
Игорь равнодушно пожал плечами. Он ни в прошлом, ни в этом году ни разу не ходил на выборы и ему no-барабану было, кого там изберут на его голову. Он твёрдо решил уехать из Уссурийска, в котором и русским, и таким полукровкам как он, жить уже было невозможно.
–… там два китайца. Не помню как их там зовут. Да это и неважно. Была ещё одна женщина, русская, но бабы говорят, угрожали ей и она снялась с выборов. Вот так сынок, не мытьём, так катаньем скоро всё Приморье китайским станет. Русские мужики да парни либо водку жрут, либо колятся. А бизнесмены хреновы, что с них взять? Им лишь бы денег сегодня срубить, хоть с нас, хоть с китайцев, а завтра хоть трава не расти. И помощи нам ждать неоткуда. Москва заелась, да и далеко, а Россия совсем обезлюдела и всё скукоживается и скукоживается.
– Да ладно, мам, нам лишь бы быстрее свалить отсюда. А то новый мэр затеет какой-нибудь референдум, да отойдёт Уссурийск к Китаю. Вот тогда точно не выберемся. Вон сколько сейчас ферм китайских вокруг. А работают там за одну похлёбку русские да такие как я… А я к ним в кабалу не хочу идти.
Зоя Сергеевна прислонилась плечом к стене и смотрела, как сын на ощупь, в почти полной темноте набирал код на подъездном замке входной двери. Даже на исходе лета стояла изнывающая жара. Её волосы трепал жаркий западный ветер. Он дул со стороны Уссури. С той же западной стороны пришли и те, кто сегодня стал истинным хозяином Приморья…
ЧЁРНАЯ НАПАСТЬ
Вацлав Мигульский был ещё крепким стариком в свои семьдесят четыре года. Он вместе с сыном Таде-ушем держал большую звероферму под Седельцем, где они разводили голубых песцов, несколько десятков чернобурок и даже огромных кроликов мясной породы. Впрочем, последняя живность предназначалась, в основном для прокорма их главного богатства – песцов. Вырученных от продажи шкурок денег на жизнь хватало,и старый Мигульский подумывал о том, чтобы расширить звероферму.
Сегодня с утра ярко светило солнце, было тепло и безветренно. Сын уехал по делам в Варшаву, а Вацлав неторопливо прохаживался между двумя рядами клеток со зверюшками, часто останавливаясь у вольеров с песцами, наблюдая, как шустрые и почти ручные зверьки с завидным аппетитом поглощали кусочки размороженного кроличьего мяса. Иногда Мигульские баловали своих любимцев, подкармливая их живыми мышами. Сноха работала в одном из засекреченных институтов в столице и частенько «экспроприировала» лабораторных мышек и крыс, считавшихся отработанным материалом. Мех песцов от такой здоровой пищи становился ещё лучше.
Его привлёк шум в соседней клетке. Старик шагнул к ней и увидел, что пять молодых щенков вместо того, чтобы разорвать в клочья одну единственную крыску, нагло сидящую перед ними, жмутся друг к другу. Удивившись, Вацлав напялил на нос очки и склонил-ся к вольеру. Тёмная крыска повернула к нему голову и оскалила зубы, совсем, как собака. Была и ещё одна странность. У этой твари был короткий и толстый хвост и почти чёрный окрас. А ещё у этого уродца была непомерно огромная голова!
Одев суконную варежку на правую руку, старик попытался поймать необычного зверька и это удалось лишь с большим трудом, так как взбудораженные и явно испуганные песцы мешали охоте на него. С трудом он зажал уродца в углу и тут же почувствовал, что эта тварь, прокусив толстую варежку, достала зубами до его пальца!
Он поспешил к стеклянному вольеру для мышей и с облегчением бросил туда пойманного зверька. Вокруг него тотчас же образовалась пустая зона. Мышки, обычные серые мышки, смертельно боялись этого уродца!
Вацлав вернулся в дом, обработал ранку на пальце первачом, потом, подумав, налил его в свой любимый гранёный стаканчик и, загасив полыхающий от крепкого спиртного рот свежим хрустящим огурчиком, вернулся к вольеру с мышами. Противный зверёк, не обращая внимания на хозяина, спокойно доедал мышонка, которого он, видимо, только что поймал.
За ужином Вацлав рассказал сыну о сегодняшнем приключении, на что сын меланхолично заметил:
