Глубочайшая пропасть, обращенная наклонёнными сидениями к небу, и устремляющаяся в глубочайшую бездну, охватить которую не позволяет возможность никакого вычислителя дальности, уж не говоря, о простом органе зрения. Стены, потолок и пол состоящие из чистого света. Слушатели, сидящие на каждом из зависших в воздухе кресел, одетые в полупрозрачные мантии, полностью скрывающие их тела и лица, покорно слушают, раздающийся на всё пространство, громогласный голос, непрерывно вещающий и не знающий, ни на единое мгновение, остановки. Беспредельная ширина рядов, также не дает ни единого шанса понять истинное количество присутствующих слушателей.

Один из слушателей, не отличающийся ничем от остальных, и также пристально и внимательно слушающий голос, почувствовал на себе внимание бесформенного вещателя и смиренным голосом произнёс:

– Я слушаю

– Тебе необходимо обнаружить и доставить передатчик

– Я еще не окончательно пришел в себя после прошлого задания, но я готов. Сколько у меня времени?

– Времени?

– я ощущаю тепло твоей улыбки.

Свет меркнет… весь, неописуемого размера, лекционный зал исчезает в глубокой тьме…

Ощущение одиночества постепенно начинает охватывать сознание…

Но оно тоже медленно растворяется вместе со всеми ощущениями собственной телесности и границ мысленного ощущения собственного существования…

в абсолютной тьме

Пустой…

холодной тьме…

бездонной тьме…

Тишина…

и полное отсутствие…

Бесконечное спокойствие…

и абсолютное…

молчание…

И вот…

Тихий стук сердца…

Ощущение его тихого биения…

Ощущение легкого весеннего ветра…

И вновь возникает ощущение одиночества…

Глубокого одиночества…

с полным отсутствием всего того,

что так дорого и было близко,

словно потеря всех кого так нравилось чувствовать рядом

и чьи чувства…

так были близки…

Глубокий медленный вдох…

Спокойный и медленный выдох…

Ощущение натянутой тетивы под пальцами правой руки…

Зажатая указательным и средним пальцем стрела с нежным оперением…

Плотная и гладкая ручка лука в левой руке…

Еще один спокойный медленный вдох…

Такой же выдох…

Медленно открываются глаза…

«Гея, выпускай»

На расстоянии двадцати пяти метров, под стеной с круговыми полосами мишени, в покрытой зеленой травой земле, открывается небольшое отверстие, из которого робко начинают вылетать фиолетовые махаоны, ласково обдуваемые весенним ветром, они начинают порхать, взлетая всё выше и выше, и красная стрела с алмазными наконечником, оперенная черным пером ворона, выпущенная мгновение назад, уже летит.

Медленный вдох и вновь спокойный выдох, цель поражена… фиолетовый махаон намертво прибит стрелой к стене с мишенью, в правом углу центрального пятна.

Женщина медленно опускает глаза и грустно улыбается на долю секунды, после чего вешает лук на стойку и заходит из весеннего цветущего сада в дом, пройдя пристройку к дому с прозрачными стеклянным стенами, она проходит в глубь дома и попадает в комнату, небогатое убранство которой позволяет понять, что это рабочий кабинет. Три больших рабочих стола, два из которых стоят друг напротив друга, а третий находящийся между ними приближен к панорамному окну. Напротив него находится большой обтянутый кожей диван, за каждым из столов стоят большие черные кожаные кресла. Она садиться за центральный стол и смотрит на, удивительно тонкой работы, переливающуюся перламутром и украшенную изумрудами тиару. Два заостренных и вытянутых камня на которой, наполненные переливающейся золотой и рубиново-красной жидкостью, похожи на маленькие рога. Она нежно гладит один из них пальцем, и снова на её лице, на секунду, появляется грустная улыбка. Раздается стук в дверь.

– Войдите

Открывается дверь, и на пороге появляется юноша.

– Позвольте обратиться

Женщина внимательно и медленно смотрит на юношу, её взгляд скользит от головы до самых ног, и также медленно возвращается обратно, после чего она, смотря в глаза одобрительно кивает.

– Госпожа повелительница царства мертвых Персефона, меня направили на место прошлого ассистента, могу ли я пройти?

После небольшой паузы, уголок рта у женщины медленно поднимается и на её лице появляется легкая ухмылка, с теплотой в глазах она не сводит взгляд с глаз юноши:

– Хорошо, только называй меня Персик. Знаешь твоя субтильность так тебе идет, присаживайся по левую сторону, вот за этот стол.

– Спасибо…

После чего юноша запинается и буквально через силу собственного смущения и с небольшой застенчивостью в глазах тихо произносит:

– Персик

Персефона расплывается в улыбке и опирает голову на согнутую руку, провожая взглядом юношу до стола.

– Ну что, а как тебя зовут или будешь сегодня неизвестным до конца дня?

– Простите, я забыл представиться, моё имя Агамемнон, сын Аэропы

– Твое имя приятно звучит, правда длинноватое немножко, тебе его придумали родители?

– Нет мама меня воспитывала одна и у неё не было желания придумывать имя самостоятельно, она выбрала его из списка имен предложенных Зевсом.

– Как ты считаешь, тебе подходит это имя?

– Ой… не знаю, что сказать, я как-то к нему привык и понимаю, что вполне оно себе такое длинное и особо его не сократишь, так что я вполне пойму, если ко мне обращаться не употребляя его.

«Агамемнон, ты не ответил на вопрос», – улыбнувшись, сказала Персефона.

– Это сложный вопрос, скорее подходит, а вы как думаете?

«а…а…а… А ты как думаешь, Персик», игриво произнесла Персефона покачивая указательным пальцем.

– Да, простите…прости, а ты как думаешь Персик?

– А я думаю Зевсу лучше знать. Давай рассказывай с чем пришел.

– Новости весьма рутинные

Бровь Персефоны над правым глазом поднялась, и на лице снова появилась небольшая ухмылка. Соединив кисти рук пальцами, она прислонилась к ним ртом: «Слушаю, слушаю»

Агамемнон начал медленно и уверенным тоном докладывать: «Заканчивается строительство четырнадцатого этажного района, всё практически уже сдано, генераторы кислорода уже насытили его полностью. Генераторы воды работают в прежней мощности, выхода из строя за прошедшую неделю не наблюдалось. В отделе сборки продолжается работа над новым генератором воды, до срока сдачи осталось не более месяца, со слов руководителя. Завтра планируется торжественное открытие мемориала павшим при Титаномахии на этажном районе захоронений, все жители будут рады увидеть тебя в этот момент, ты уже больше месяца не появлялась в общественных местах, но это я добавил от себя. Сейсмо-отдел продолжает активно использовать технологию Горгоны вокруг стен Ада, по словам ведущих специалистов, процесс в активной доработке, и в их планы входит в ближайшие четыре месяца запустить непрерывную сейсмо-активность, вокруг стен, чтобы даже кентаврам было тяжело пробраться.

Персефона тяжело вздохнула, со скучающим видом, потом указательным пальцем останавила речь Агамемнона, показывая на него и сказала: «Очень это всё, конечно, интересно, а вот скажи мне, ты в детстве хотел стать кентавром?»

Агамемнон на секунду замолчав, опустил взгляд на стол, потом тихонько поднял плечи и с небольшой улыбкой на лице сказал: «честно говоря – да, я бегал вокруг мамы, когда был лет пяти и говорил, что когда вырасту, то куплю себе кента и обязательно вступлю в какую-нибудь банду, буду рассекать по выжженной Деметрой пустыни на своем железном кенте, вдыхать раскаленные пары крови Геры и мчать в закат. Когда мама мне сшила кожаный жилет как у настоящего кентавра, то счастью моему не было предела, я бегал вокруг неё, как будто держа руки на руле кента и говорил: «мама смотри! я настоящий кентавр-вр-вр!», при этом крутил воображаемые ручки кента»