К моим браслетам прикрепили цепи, а кандалы с ног сняли. Через минуту цепь передали из рук в руки, и я почувствовала натяжение, дающее понять, в какую сторону идти. Глаза слипались, хотелось согреться и съесть хоть что-нибудь. Несколько шагов я еще смогла сделать сама, но потом не выдержала, свалилась на землю, а на до мной резким ударом прозвучало недовольное:
– И что теперь? Прикажете ее тащить на себе? От нее же несет, как из выгребной ямы! – Голос я не узнала, но поняла точно, что неизвестный мужчина очень рассержен, вот только ничего с этим поделать не могла.
Сколько пробыла без сознания – не знаю. Все казалось, что меня куда-то везут на коне, перекинув через седло. А потом несут. Ну а после…
Я встрепенулась, когда меня с размаху всунули прямо в одежде в огромную бадью с горячей водой. От ужаса и жара я вскричала и замахала руками, но запястья тут же перехватили и за них же меня с силой окунули в воду. Глотнув, я начала задыхаться, но повторно испугаться не успела – через миг моя голова уже была над поверхностью. Отплевываясь и пытаясь что-то рассмотреть за текущими с челки ручьями, я моргала и кашляла, не зная, что происходит.
– Так, – велел мне все тот же голос, – сейчас ты моешься. Рядом еще одна бадья… И смотри мне, чтобы от тебя не воняло, как от помойки. Поняла?
Я быстро-быстро закивала, и мои руки отпустили. Шлепнувшись на поставленную в бадью лавочку, глухо вздохнула и протерла глаза пальцами.
Мужчина успел уйти, а я находилась в большой комнате, полностью отделанной деревом. Рядом с той бадьей, в которой я сидела, стоял столик с множеством разных пузырьков и флаконов. Были здесь еще губки и простыни.
Покорность, вдолбленная за столько лет, взяла свое, и я быстро разделась, развесив свою неказистую одежду на стенке купальни, и впервые за столько лет взяла в руки мыло. Больше мне ничего не позволил присвоить страх. Новый хозяин… Я не знаю, какой он. Вдруг за мою наглость он изобьет меня? А мыло…
Но рука тряслась все равно, будто я украла еду.
Кожу щипало. Я долго соображала, почему так происходит, пока не вспомнила про губку. С ней дело пошло быстрее. Я терла себя до тех пор, пока кожа не порозовела и на ней не осталось ни единого пятнышка.
– Все еще там? – он возник настолько внезапно, что я чуть не ушла с головой под воду.
Я испуганно взирала на мужчину. Высокий, намного выше меня, но не массивный, а худой и жилистый, хотя под плотно облегающим его плечи чогори проступали мышцы тренированного бойца. Я видела таких. Мой второй господин держал отдельно несколько проданных ему солдат и выставлял их на бои раз в месяц.
Лицо мужчины почему-то казалось мне будто скрытым в тумане. Сначала я видела самого обычного мужчину: карие глаза, темные волосы… Но потом, присмотревшись, когда пелена тумана спала, я смогла разглядеть, что лицо у мужчины не такое круглое, как показалось в первую секунду, более вытянутое, с высокими квадратными скулами. Глаза под тяжелыми веками очень темные, почти черные, как и волосы. Длинный прямой нос, узкие губы.
Даже за пять лет я так и не разобралась, нахожусь ли я в прошлом или в какой-то параллельной реальности. Поэтому воспринимала мир вокруг как прошлое. Так было проще ориентироваться, хотя мои знания о древности больше походили на огромное белое пятно в сознании.
Тем не менее в голове будто красными буквами выскочило: кореец. Собственно, если не обращать внимания на глаза, я тоже относила себя к жителям этих мест.
Я так сосредоточенно рассматривала мужчину, что когда его спокойный взгляд обратился на меня, пискнула и спряталась за бортиком бадьи.
– Эй! – он коснулся косой челки с несколькими вьющимися прядками и стряхнул с волос капельки воды. – Ну и что теперь?
Я вновь пискнула, но почти неслышно и удержалась от попытки спрятаться еще глубже. Проведя длинными пальцами по завязанным в тугой хвост волосам на затылке, мужчина отошел к стене и сел на лавочку, забросив ногу на ногу. Одет он так же был странно, но я уже не смотрела на него.
Смотреть на хозяина нельзя. Показывать страх – тоже.
«Делай, что тебе велели», – напомнила я себе. И взяла в руки мыло, собираясь вымыть голову.
– Эй, мелкая, тебе лекарства нужны? – уточнил хозяин и добавил с издевкой: – Если ты, конечно, знаешь, что это такое.
Я знала и даже в первую же минуту определила, какие из бутылочек с ними, но прикасаться к флаконам побоялась.
– Как давно ты болеешь? И почему твое тело само себя не вылечило? Где сила клана? – спросил господин. – Волосы тщательнее вымой, не жалей мыла! Хотя с такой паклей на голове…
Я сглотнула, но предпочла сделать вид, что не услышала слов хозяина. Мыло приятно пахло травами, и мне удалось кое-как сосредоточиться на намыливании волос. Увлекшись процессом, даже не заметила, как по щекам покатились слезы.
Как давно я не чувствовала чистоту кожи? Как давно мылась не под дождем? Как давно видела свое отражение?
Я думала, что этого никогда не произойдет…
– Хм, интересно, – заметил мой наблюдатель, стоило первый раз ополоснуть волосы. – Значит, я не ошибся.
Я предпочла помалкивать, боясь его рассердить. А господин поднялся и вышел, но быстро вернулся со стопкой одежды. Ее он оставил на лавке, добавив:
– Чтоб, когда я вернусь, чистая, одетая и обутая сидела здесь.
Я молча кивнула, почти окуная лицо в воду. Но лучше так, чем пытаться что-то говорить.
Вновь оставшись наедине с собой, я наконец смогла перебраться во вторую бадью и хорошенько прополоскать волосы. Они стали мягкими на ощупь, а кожа очень светлой. Хмыкнув, я выбралась из воды, хорошо вытерлась простынею и подошла к стопке одежды. Она оказалась мужской, напоминая костюм моего господина: брюки-пачжи, широкая блуза-чогори и еще какое-то одеяние, названия которого я не знала. Здесь же были носки-посон и мягкие туфли. И все темно-синего цвета. Удивительно, что при этом одежда хоть и оказалась мне большой, но, подвязав штаны и блузу, я не утонула в ней.
Вернулся хозяин. Увидев меня, он усмехнулся и обошел по кругу, давая при этом возможность рассмотреть себя. Такие же пачжи, как на мне. Плотная чогори и куртка. На ногах высокие сапожки, какие носят не горожане, а путешественники. Только наряд хозяина был выдержан в черном цвете.
– Ну-ка, – он остановился напротив и наклонился, чтобы наши лица оказались на одном уровне, – посмотри на меня и скажи, что видишь.
Я прикусила губу. Открывать рот было страшно. Но взгляд на мужчину я подняла и осторожно присмотрелась.
Та-ак. А это что?
Господин выглядел так же, как и тогда, когда я его рассматривала, но теперь его глаза излучали какой-то неестественный, нечеловеческий блеск.
– Вы не человек, – едва слышно вымолвила я и тут же умолкла, разве что ладонью рот не прихлопнула.
– Умница, мелкая, – хмыкнул хозяин, – значит, я был прав.
Длинными горячими пальцами он схватил меня за подбородок и заставил поднять голову, а потом и посмотреть себе прямо в глаза. Интересно, как я выглядела для него? Оборванка с большими глазами цвета золота и каштановыми волосами, кое-как обрезанными на скорую руку.
– Волос жалко, – заметил он, рассматривая кончики. – Обрезаны совсем недавно…
В следующую секунду он вынул из-за пояса нож и начал обрезать мне волосы с левой стороны, где они свисали неровными прядями чуть ниже, чем справа. Я молча терпела, не собираясь мешать.
Хозяин имеет право даже побрить меня налысо, не интересуясь, нравится мне это или нет. Но через минуту господин остановился и криво усмехнулся:
– Ну вот… для клана Хадже не так и плохо. – После чего взял ленту, собираясь перехватить ею мой лоб.
От неожиданности я даже выпрямилась, что не укрылось от хозяина. Заметив мой напряженныдй, но удивленный взгляд, он вздернул уголок губ в усмешке и спросил:
– Что тебя удивило?
– Почему вы решили, что я… – выработанные рефлексы сработали, горло перехватило, и я умолкла.
С господином нельзя разговаривать. Ноби вообще лучше помалкивать.
