— Так значит тебе только секс от меня нужен?

— Ты вся нужна. И мозг, и сердце, и душа. — но веселые смешинки не сходили с его глаз, он словно знал шутку, но не рассказывал ее мне.

— А ты что такой веселый, рад вырваться из дома, потусить с парнями?

Он рассмеялся и откинулся на подушку.

— Нет. Я просто очень хорошо потренировался, сам получил большое удовольствие, ну и тренер похвалил.

— Ясно. Я в тебе и не сомневалась, ты у меня самый лучший.

— Может приедешь ко мне? Я договорюсь с охраной.

На доли секунды мелькнула мысль, сорваться прямо сейчас и приехать, но я понимала, что это ребячество. Завтра много дел, да еще и узи. Да, мне теперь надо быть серьезнее, ответственнее.

— Не соблазняй меня, прошу, ты знаешь, как тяжело мне тебе отказать. Мы же встретимся через три дня. Я приеду, буду с тобой сутки, может больше.

— Знаю, знаю. Но представь, как бы здорово было сейчас лежать вместе, посмотрели бы фильмец какой-нибудь.

— Искуситель. Прошу. Мне в сто раз тяжелее. — Хотя нет, сейчас мне гораздо проще ему говорить нет, утром от таких слов я бы уже мчалась к нему в домашних тапочках, но сейчас все изменилось. Я даже внутренне приняла решение, что, если Сергей откажется от ребенка, я рожу все равно и выращу его одна. И буду любить его за двоих. Сегодня я о чем только не подумала, но в моей голове точно освоилась мысль, что я стану мамой.

Мы болтали почти до двенадцати, потом решили все-таки поспать, ведь завтра будет новый день, и чем быстрее он наступит, тем быстрее мы встретимся. Я тысячу сценариев проиграла в голове о том, как я сообщу ему эту новость. Красная бархатная коробочка с тестом- была фаворитом.

Спала я беспокойно этой ночью, утром не могла дождаться узи, даже приехала раньше на работу, пыталась погрузиться в работу, но все мысли были о предстоящем разговоре с Сережей, мне было страшно, ведь мы не так давно знакомы, а вдруг он не готов. А тут. Обед, мчусь в клинику, там жду, и мамочки на разных сроках с маленькими и огромными животами сидят вокруг. Врач узист молчалив, только смотрит в экран и водит по животу. Зависая то с одной, то с другой стороны. Я начинаю нервничать. Он берет телефон и звонит.

— Наталья Семеновна, у вашей пациентки… — пауза, слушает, что говорит врач. — Да у нее, да, все правильно, внематочная. — опять пауза. — хорошо. — Кладет трубку и уже обращается ко мне.

— Лиза, можно так вас называть, вы идите к Наталье Семеновне, она вас ждет, она дальше вас направит. У вас внематочная беременность.

— Поняла.

Ничего я не поняла. Что? Что это значит? Ребенка должны перенести в матку, что это значит?

Иду с бумагами к врачу, та лишь говорит, что надо ехать в больницу, что она уже вызвала скорую и через десять минут они заберут меня у центрального выхода. С новыми бумагами спускаюсь вниз в полной растерянности. Пишу начальнице, что не приду, что меня кладут в больницу. Пока не знаю на сколько. Я вообще ничего не понимаю. Но боюсь спросить. Скорая, больница, мне выдают одноразовый халат, я раздеваюсь, голыми ногами шлепаю по холодному полу. Вот я на операционном столе.

— Считайте до десяти.

— Раз, два, три, четыре…. Шесть….

Проваливаюсь. Мысли скачут как сумасшедшие, вот мы на острове, Сережа гладит меня по волосам и говорит, что все будет хорошо.

Очнулась я от того, что горло жутко болело, вокруг темно, только аппарат неприятно пикает, а еще в голе трубка. Подходит медсестра и говорит, вдохни. И выдергивает трубку, я кашляю. Горло разодрано, я не могу произнести ни слова.

— Подыши, а сейчас спи, завтра придет врач.

— С ребенком все хорошо?

— С каким? Я не знаю, но труба на месте.

Какие трубы, что происходит, где мой телефон, я же не предупредила Сережу, он будет волноваться.

— А телефон? Мой, где телефон?

— В реанимации нельзя пользоваться телефоном.

— А вы можете предупредить мою маму.

— Она уже была тут, я отправила ее домой. Она знает.

— Хорошо, спасибо.

Медсестра уходит, а я не знаю, что случилось, я не понимаю, но тут входит опять медсестра и ставит укол, от которого я вновь погружаюсь в вязкий сон, беспокойный, сумбурный, бессвязный. Утром я проснулась с жуткой головной болью. Пришел врач, осматривал мне живот, из которого торчали две трубки.

— Как вы себя чувствуете?

— Не знаю, голова болит.

— Это нормально. Скоро вас переведут в палату.

— Доктор, скажите, что с ребенком?

— Вам провели экстренную лапароскопию, плодное яйцо удалили, труба одна осталась. Но проходимость очень плохая, вам назначат позже терапию, что позволит нормализовать состояние трубы. Яичники у вас в порядке, не переживайте все будет хорошо.

Я ничего не ответила, но поняла, что я больше не беременна. Я хотела, чтобы мне вновь вкололи тот укол, чтобы уснуть и ни о чем не думать, волнами приходило осознание, что ребенка нет. Такая пустота. Я чувствовала, как слезы заливали уши и блокировали поступающие звуки. Я хочу домой. Я хочу к маме.

Я уснула, проснулась уже в другом месте, это была палата. Рядом сидела мама.

— Лиза, ты проснулась, мы так испугались.

— Мама, позвони, Сереже, он волнуется, наверное.

— Он тут дочка, пошел к врачу. — мама теребила край своего жакеты. Я видела, что она хочет многое сказаться, но молчала. И это хорошо, я совсем не готова к беседе на мою больную тему.

— Тут? Он тут? А сборы?

— Он вчера вечером позвонил, сказал, что ты не выходишь на связь, я позвонили Инге, потом на работу, а там сказали, что ты в больнице. Он узнал, куда тебя привезли. Я приехала, но меня выгнали, а он дежурил у тебя под дверью. Он совсем не спал. — Мама тяжело вздохнула. — Потом позвонил мне сказал, что тебя в палату переводят. — Мама еле сдерживала слезы, гтлос ее задрожал. — Доченька, мы так с папой перепугались. Ты еще плохо наркоз перенесла, тебя не могли разбудить.

Мама плакала, а мне было так плохо, что я понимала, что не хочу сейчас видеть Сережу. Я не могу на него сейчас смотреть, а то совершенно потеряю самообладание. Совсем раскисну.

— Лиза. — Сережа ворвался в палату. — Ты почему не написала, не позвонила, я чуть с ума не сошел. — На нем не было лица.

Я молчала и лишь начала плакать, с каждой минутой меня накрывало все сильнее отчаяние, я не могла прекратить плакать, я не могла нормально дышать, я только разгонялась. Натянула на себя одеяло и рыдала.

— Я так скучала по тебе. — я повторяла это сквозь вой. Сережа кинулся ко мне, стал звать врача, он метался по палате как раненый зверь, отчаяние пульсировала в его глазах. Вбежала медсестра, мне что-то вколола и я уснула.

Очнулась я уже поздно ночью, вокруг было темно и тихо. Свет фонаря немного освещал стены палаты. Я осмотрелась и мне показалось, что на диване кто-то сидит.

— Сережа?

— Лиза, это мама, я отправила Сережу домой. Он совсем … ему тяжело.

— Что? Из-за меня? — Я не подумала, что мое состояние, моя истерика, так на него подействует. Эгоистичная дура, не могла взять при нем себя в руки.

— Да, он говорил с врачом, ты спи, ночь уже.

— Мам, я хочу домой. — я снова плакала. Тихо, почти беззвучно.

— Тебя только через неделю выпишут, такие правила. За тобой понаблюдают еще. — Мама вздохнула, а я старалась больше никого не расстраивать и плакала уже беззвучно. Даже не заметила как провалилась в сон.

Утром стало лучше, голова уже так не трещала, и я смогла встать. Я была в палате одна. Зашла в туалет и осмотрела себя. Вот это морда, да еще эти трубки. И катетер на руке, с другой стороны, на руке огромный синяк фиолетово-багровый.

Я отыскала в тумбочке у кровати свой телефон и нашла всю информацию о внематочной беременности и последствиях. А еще нашла видео о том, как развлекаются баскетболисты со стриптизёршами на сборах. Я не видела там Сергея, но укол ревности был совсем некстати. не так он и переживал, наверное, а может решил отвлечься в обьятьях доступных девиц. Чем больше я смотрела это видео, тем омерзительно себя чувствовала, ведь это лишь то, что попало в сеть. А что было скрыто, а что бывает в поездках?