По всем правилам жанра повествование мое должно начинаться сугубо с матерных слов, ими же продолжаться и, разумеется, заканчиваться. Однако исходя из тех соображений, что самому мне претит матерная речь, я сделаю над собой усилие и постараюсь сдержаться.

Причин ругаться у меня немало – я обломался уже в пятый раз. На сей раз со Спящей Красавицей. Поцеловал ее, а она не проснулась. Я снова поцеловал, а она опять не проснулась. Тогда я начал неистово целовать ее волосы, лицо, шею, а она, не просыпаясь, влепила мне такую пощечину, что я едва устоял на ногах. Через минуту королевская стража вышвырнула меня вон из дворца и я в который уже раз поплелся восвояси.

– Паршивый из тебя принц! – сказал мне тогда Собак.

– Знаю, – ответил я. – Но не могу понять почему. И имя у меня вроде бы красивое – Лузер. А с девушками все равно не везет.

В прошлый раз я обломался с Золушкой – ни с того ни с сего она выхватила у меня из рук свою туфельку, а потом, прихватив с собой мой бумажник, скрылась в неизвестном направлении. Чуть позже часы пробили двенадцать, и я превратился в тыкву.

– Это все из-за того, что ты не умеешь танцевать и наступил во время танца ей на ногу! – утешал меня тогда Собак.

Но я ему не верил. С большим трудом мне удалось превратиться из тыквы обратно в принца и устранить психологический стресс. Однако на этом мои невзгоды не закончились...

Когда я пришел на свидание к Белоснежке, то не застал ее дома, так как она уехала играть в бильярд со своим старым знакомым. Это было бесчестно с ее стороны, поскольку она сама назначила мне встречу, и я даже одолжил у графа Де ла Фер букет лилий... а она уехала. И я весь вечер провел в компании гномов, и не сказать, что мне это было приятно. Гномы все время резались в домино, пили пиво и говорили о футболе. Было чертовски скучно...

А теперь вот и Спящая Красавица тоже...

– Может быть, ты негативный персонаж? – предположил вдруг Собак.

– В смысле? – заинтересовался я.

– Ну, может, тебе попробовать закадрить какую-нибудь злую колдунью?

– Твои варианты?

– Снежная королева!

– Не пойдет, – ответил я. – Я люблю страстных, горячих женщин, а она, по всей видимости, фригидна.

– Тогда Фея Моргана!

– Это не ко мне, это к Ланселоту. Я персонаж из другого рассказа.

– М-м-м... Баба Яга.

– Не смешно.

– Не обижайся...

– Да что уж там... Обижайся, не обижайся... Плохо дело...

Я смерил несчастным взглядом квадратное солнце.

– А помнишь, как тебя отшила Русалочка? – спросил вдруг Собак.

– Да, и все лишь из-за того, что я люблю черную икру... Я печально вздохнул.

– Да ладно тебе, не хнычь! Мне-то по сути дела, еще хуже...

– Почему?

– Ну что я вообще за персонаж такой, – Собак?

– В смысле?

– Что я из себя представляю?

– Не знаю, автор тебя еще не описывал.

– Ну а как ты себе меня представляешь?

– Как говорящего сенбернара, который ходит исключительно на задних лапах, – сказал я, ни секунды не размышляя.

– Я так и думал...

– Ты что расстроился?

– Есть немного...

– Но почему?

– Просто мне тоже, по всей видимости, не светит в этом рассказе ни Спящей Красавицы, ни Золушки. Ты-то ее хотя бы поцеловал...

– Да, и получил пощечину.

Я с досадой потер горящую щеку.

– Вообще, надо признать, что дела наши плохи и ничего хорошего нас, судя по всему, не ждет, – подытожил Собак.

Я с ним согласился.

– А помнишь, что случилось с Царевной Лягушкой? – спросил я.

– Помню, ты ее поцеловал, а она упрыгала в воду.

– Я тогда сильно сглупил, конечно. Ведь лягушки – это же французский деликатес, значит, для того чтобы обратить ее в царевну и целовать ее – тоже надо было по-французски...

– Век живи – век учись.

– Точно, Собак!

– А вообще меня достали такие положительные девушки как Золушка и Русалочка, – рассердился вдруг Собак. – Хочется кого-нибудь типа женщины-Кошки...

– Вот это да! Ты же Собак! Ты не должен любить кошек.

– Да по фиг мне, – сказал он.

Долгое время мы шли молча, погруженные в самих себя, потом Собак остановился и сказал:

– А ты знаешь, кто во всем виноват?

– Кто? – спросил я.

– Наш автор! Этот бессовестный властитель дум и судеб!

– Пожалуй, ты прав, – согласился я.

– Предлагаю тебе отыскать его и хорошенько с ним переговорить.

– Согласен.

– Зачем он все время подбрасывает нам какие-нибудь подлянки? Ты читал что-либо из его произведений?

– Конечно.

– Помнишь, что случилось с героем «Инфаркта»?

– Бедняга умер от разрыва сердца.

– А герой «Песка»?

– Его похоронили заживо.

– Теперь вспомни, что стало с героем рассказа «Пистолет».

– Он застрелился.

– Так вот, друг мой, если верить статистике, то восемьдесят пять процентов вероятности, что мы с тобой в финале этого рассказа покончим с собой.

– Или умрем как герои...

– Точно. Как два великих мученика!

Мы дружно рассмеялись. Собак весело завилял хвостом.

– Да, не очень повезло нам с автором, – отсмеявшись, сказал я.

– Верно! Нет, чтобы сочинить про нас какой-нибудь сентиментальный роман, погрузив в приятную атмосферу блаженного идиотизма, так он вечно подсовывает нам эту чертову экзистенциальную тошноту.

– Надо с ним разобраться!

– Заметано.

– Так значит в путь?

– В путь!

И не позволяя себе материться и впадать в отчаянье, мы отправились на поиски нашего бессовестного автора, способного в любую минуту подбросить нам какую-нибудь подлянку.

Сделав несколько шагов, я подвернул ногу.

– Черт! – вырвалось у меня.

– Тихо! – сказал Собак. – Я понял, что надо делать. Я с интересом вперил в него свой взгляд.

– Этот автор совсем неплохой парень, – сказал он. – И пишет хоть куда!

В тот же миг перед Собаком возникла большущая кружка пива.

– А еще... еще он почти всегда ставит запятые там, где нужно, – поддержал я своего спутника.

В ту же секунду боль в ноге исчезла.

– Авось дойдем! – подмигнул мне Собак.

И мы отправились на поиски нашего воистину гениального автора.

Две новые кружки пива ждали нас за поворотом.