Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Такого осторожного поцелуя я в жизни своей не знала, и такого неутолённого желания поцелуя — тоже. Я слегка постанывала, потому что хотела куда большего. Намного большего.

Когда он отодвинулся, пятнышко помады алело у него на губах. И на щеках появилась едва заметная краска. Он был как холод зимы, едва тронутый легчайшим прикосновением марта, когда тепло ещё только обещается, не всерьёз, не сейчас, а лишь далёкая надежда. Но надежда лучше её отсутствия.

Он судорожно сглотнул слюну, веки его затрепетали, на миг закрывшись, и тогда он выпрямился, твёрдо удерживая меня за плечи.

— Это лишь лёгкая проба того, что мне нужно, ma petite.

— Не останавливайся, — попросила я.

Он улыбнулся, но печально.

— Пусть ослабеют все эффекты, а потом ты мне скажешь, получу ли я больше.

Я покачала головой. О чем это он? Конечно, конечно получит!

— Это моя вина, ma petite. Я попросил тебя впустить меня за твои щиты. Я не думал, что ты снимешь всю защиту своего достаточно существенного арсенала. И это ошеломило нас обоих. — Он смотрел на меня, будто увидел во мне что-то новое — или кого-то нового. — Я должен заняться нашей почтеннейшей публикой.

Он чуть не прикоснулся ко мне снова прощальным поцелуем, но отодвинулся и велел кому-то:

— Кто-нибудь, побудьте с ней, пока она не придёт в себя совсем. Нет, не ты, она ещё не совсем в себе. Я думать боюсь, что она может сделать, если ты сейчас её коснёшься.

Голос его, когда зазвучал снова, заполнил весь клуб, отдался в самых тёмных уголках — и при этом казался интимным, будто что-то шептал тебе, и только тебе.

— Примо прошёл сквозь кровь и огонь, чтобы возродиться сегодня для вас. На ваших глазах он превратился из воина кошмаров в любовника грёз.

— Слишком они напуганы, никто не поверит.

Это был голос Натэниела. Я повернулась на голос, но лицо было другое. Натэниел стоял чуть поодаль, а Байрон — настолько близко, что меня это испугало. Ему ещё и трехсот лет не было, и обычно он передвигался как человек. Силы у него большой не было и никогда не будет, но сегодня я даже не знала, что он так близко от меня. И это меня отрезвило больше, чем что-либо другое. Я не услышала слабейшего из новых вампиров, которых пригласил в город Жан-Клод. Плохой некромант. Двойка.

— Ты никогда его не видел, когда он вот так напитается, — сказал Байрон. — Смотри.

Я подавила в себе желание посмотреть на Жан-Клода и стала смотреть на публику. Глаза расширенные, лица бледные или раскрасневшиеся. Кто-то из посетительниц ещё прятался под столами. Если бы драка не отрезала их от выхода, они бы удрали. Не хватало только таблички над ними «Напуганные до смерти». Наверное, дело в таком количестве пролитой крови, какой им в жизни видеть не приходилось. Действительно, страшновато выглядит.

Глядя на публику, я соглашалась с Натэниелом, но когда я глянула в спину Жан-Клода, обращающегося к ним, то… ну, в общем, я отвернулась. Мне пришлось отвернуться, потому что тяга к нему никуда не делась. Мне говорили, что эта тяга касаться его — обычная тяга слуги к мастеру, но я в это до конца не верила. А вот сейчас — да.

Я стала смотреть на Примо. Он ещё стоял на коленях, с глуповатым видом, окружённый полукругом охранников в чёрных рубахах. Он глядел на меня, и в глазах его было страдание. Когда он заговорил, его не услышали за столами — только я и охранники, да ещё вампир и леопард у меня за спиной.

— Ты меня поймала.

Я открыла рот, чтобы сказать, что я не нарочно, но кто-то тронул меня за левое запястье, и я дёрнулась от острой мгновенной боли. Повернувшись, я увидела, что это Байрон.

— Отпусти.

Он разжал пальцы, выпуская мою руку, и шепнул:

— У тебя идёт кровь. Жан-Клод велел мне быть при тебе. Позволь перевязать твою рану.

Лицо у него было ещё моложе и невиннее, чем у Натэниела. Ему, видно, ещё и двадцати не было, когда его обратил его прежний мастер. Волосы у него были светло-каштановые, и спадали свободными локонами, открывая шею и клин белой кожи на груди. Я вспомнила, что кто-то говорил, будто студенты колледжа хотят устроить Байрону обструкцию. Значит, это он был тогда на сцене.

Он был ниже меня ростом и худ — как юноша, ещё не возмужавший, и теперь ему уже не возмужать никогда. Стали бы у него шире плечи, вырос бы он ещё — теперь никто не узнает. Он мог бы поднимать тяжести и прибавить, он даже это делал, по настоянию Жан-Клода, но никогда ему не иметь такого тела, какое было бы, если бы убивший его вампир подождал ещё годик-другой.

Глаза у него были серые и занимали почти все лицо — огромные глаза цвета самого густого тумана, непроницаемой туманной стены.

Мне пришлось встряхнуть головой и податься назад — вот черт! Байрон почти подчинил меня глазами. А это должно было быть невозможным. Жан-Клод сказал, что я убрала все свои защиты. Я этого не собиралась делать. Скорее, это Жан-Клод убрал все мои защиты. Но Байрон все же не Жан-Клод. Его я могу держать на расстоянии.

Я закрыла глаза и стала делать недавно усвоенные дыхательные упражнения. Сосредоточься в середине собственного тела. Соберись в одну точку и спустись по линии, уходящей в самую землю. Марианна называла это «заземлиться», и слово это точное. Заземлиться, приземлиться, надёжно стоять на земле.

Но трудно было сохранять сосредоточенность, когда звучал голос Жан-Клода, и, закрывая глаза, я от него не избавлялась.

— Кто из вас не желал бы укротить дикарское сердце? Взять мужчину и преобразить его до неузнаваемости? Превратить его в того, кого вы желаете видеть? Примо склоняет колени перед вашей красотой, и он — тот, кого вы из него сделаете. Он вознесётся и падёт по вашему желанию.

Я почувствовала, как Жан-Клод подошёл и встал между мной и Примо. Даже с закрытыми глазами, ища нематериальной опоры, я ощущала его присутствие, и он развеивал мою сосредоточенность, как развеивает дым машущая рука. Открыв глаза, я увидела, как он легчайшими прикосновениями трогает лицо Примо.

— Покажи им это великолепное тело.

Примо покачал головой. Он не хотел играть в эту игру.

Я ощутила, как изогнулась воля Жан-Клода, охватывая Примо как питон. Вспышка тепла пронизала Примо, выпущенная Жан-Клодом. Я даже шагнула к ним ближе, и Байрон оттянул меня обратно.

— Я бы не советовал, — сказал он, и снова я ощутила тягу этих серых глаз, будто меня завернули в теплейшее одеяло.

Примо встал, и я не смогла не обернуться к ним снова. Великан вцепился ручищами в чёрную рубаху, пропитанную кровью, и разорвал её как бумагу. Обнажённый до пояса, он был великолепен — если вам нравятся гиганты. Это не была массивность, которую даёт поднятие тяжестей — это такой он был.

— Кому же достанется первый его поцелуй? — спросил Жан-Клод.

Я ощутила движение ещё раньше, чем повернулась к публике. Страха уже не было — его унёс голос Жан-Клода. Я видела лишь воодушевление и разве что неуверенность, но потом взметнулось несколько рук, держащих деньги, и тут же следующие, следующие. Первым быть никто не рвался, но никто и не хотел оставаться в стороне.

Байрон вежливо потянул меня за плечо:

— Анита, эту рану надо перевязать. Пойдём за сцену.

— Он прав, — сказал Натэниел, оказавшийся уже ближе. Настолько близко, что я увидела брызги крови на лавандовой рубашке. Очевидно, он был ближе к Примо, чем мне помнилось. Но у меня мысли путались, будто я несколько сама не своя с самого прихода сюда. Что же это со мной?

— Ладно, — кивнула я.

Байрон с Натэниелом отвели меня за кулисы, но глаза мои смотрели в зал. Шатенка из переулка гладила кожу Примо ладонью, и эта кожа была гладкой и чистой, без крови, без следов борьбы. Она его лапала, но смотрел он на меня. Глаза его молча молили о помощи, но я не понимала, почему.

Жан-Клод коснулся его голой спины, и лицо Примо обратилось опять к этой женщине. Теперь на нем не было смущения. Была одна только похоть, и в этот момент я поняла: им управлял Жан-Клод. Он манипулировал вампиром не меньше, чем публикой. Женщины пришли за толикой сладострастного развлечения, Примо явился, чтобы стать Мастером Города, а вместо этого превратился в актёра «Запретного плода». Он поцеловал шатенку, будто хотел выпить её до дна, будто в этом поцелуе была вся его жизнь. Когда он отпустил её, и ближайший охранник помог трепещущей даме сесть на стул, руки с деньгами взметнулись по всему залу. «Милости просим в шоу-бизнес, Примо», — подумала я.

77
{"b":"9443","o":1}