Аграрный капитализм мог развиваться по "прусскому" пути, при котором крестьяне освобождаются без земли или с малыми на делами, могут в любой момент избавиться от нее и уйти в наемные работники, а помещики получают от государства значительные суммы и кредиты для перевода своих хозяйств на капиталистические рельсы.
Но не исключался и "американский" путь развития капитализма, при котором помещичье землевладение отсутствует, а крестьяне получают крупные участки земли и свободно ею распоряжаются. Оба эти пути представляли собой значительный прогресс по сравнению с прежними аграрными отношениями, в основе которых лежали внешне экономическое принуждение крестьян, отсутствие свободного рынка рабочей силы, земли, капиталов.
"Прусский" путь аграрного капитализма не мог улучшить положение крестьян, страдающих от безземелья, но мог решить проблему аграрного перенаселения. При этом усилился бы отток разорившихся крестьян в город. "Американский" путь также вел к массовому разорению бедняков, но уже в результате развития товарно-денежных отношений. Но на большей территории России присутствовал "прусский" путь развития аграрного капитализма. Поэтому крестьяне не получили земли.
Таким образом, мы видим, что аграрный вопрос в России в начале XX в. не был разрешен. Это было плохо вдвойне, так как в стране не был завершен промышленный переворот и Россия оставалась аграрной страной, где крестьянство составляло 77% населения (1897 г.).
Аграрный вопрос стал коренным вопросом I русской революции 1905-1907 гг. Крестьянское движение накладывало существенный отпечаток на весь ход революции.
Все это настоятельно требовало внимания со стороны лидера государства. Дневники, записки, письма Николая II позволяют увидеть его позицию по данным вопросам, его отношение к проблемам модернизации государства. Не менее интересными представляются его участие и оценки политических событий начала XX века.
С началом русско-японской войны Николай II попытался объединить общество против внешнего врага, сделав значительные уступки оппозиции. Так после убийства эсеровским боевиком министра внутренних дел В. К. Плеве он назначил на его пост считавшегося либералом Святополка-Мирского. 12 декабря 1904 года был издан указ «О предначертаниях к усовершенствованию Государственнаго порядка», обещавший расширение прав земств, страхование рабочих, эмансипацию инородцев и иноверцев, устранение цензуры. Одновременно император заявил: "Я никогда, ни в каком случае не соглашусь на представительный образ правления, ибо я его считаю вредным для вверенного мне Богом народа".
17 апреля 1905 года был издан указ «Об укреплении начал веротерпимости», снимавший ограничения на переход из православия в другие религии и восстанавливавший в правах раскольников (за исключением особенно изуверских сект наподобие скопцов и хлыстов). Все это свидетельствует о попытках Николая II хотя бы в какой-то степени стабилизировать обстановку в России в начале века. Однако ситуация требовала более решительных мер, которых не последовало, а Революция неумолимо приближалась.
Она началась с таинственного (как считает Боханов А.Н.) события, известного под названием «Кровавое воскресенье».
В 1881 году социалист Зубатов, потрясенный убийством Александра II, отказывается от социалистических идей и приходит на службу… в полицию. В дни коронации Николая полковник Зубатов уже был начальником Московского охранного отделения. Бывший социалист задумал фантастический опыт: бороться с социалистами за влияние на рабочих при помощи полиции. И полиция начинает создавать рабочие союзы. Теперь при забастовках полиция старается держать сторону рабочих. Зубатов заставляет капиталистов идти на уступки. И добивается успеха. В 1902 году тысячи рабочих заполнили древние площади Кремля. Исполняли хором «Боже царя храни». Молились о здоровье Государя императора на коленях, обнажив головы. Генерал-губернатор Москвы, великий князь Сергей Александрович, благодарил рабочих за верность престолу. Газеты Европы с изумлением писали о невиданном зрелище – полицейском социализме… Но, как всегда в России, реформатор Зубатов в конце концов был уволен со службы. Однако его союзы продолжали жить. И вот в 1905 году в Петербурге, в среде зубатовских рабочих союзов, появляется священник Гапон. В эти трудные годы военных поражений и оскудения Гапон призывает рабочих пойти к царю с петицией, рассказать о бедствиях простых людей, о притеснениях фабрикантов.
Шествие рабочих назначено на 9 января. С хоругвями, портретами царя, святыми иконами тысячи верноподданных рабочих под водительством Гапона готовятся прийти к своему царю. Сама идея этой манифестации была воплощением заветной мечты Николая- «народ и царь». Теперь она должна была осуществиться: простой народ сам шел за защитой к самодержцу. Но реальная действительность внесла свои коррективы: 9 января 1905 года в Петербурге состоялась крупная рабочая демонстрация, участники которой выдвинули не только социально-экономические, но и политические требования, приведшая к столкновению демонстрантов с войсками, в результате чего было большое число погибших. Эти события стали известны как Кровавое воскресенье. Впоследствии по стране прокатилась волна стачек, заволновались национальные окраины. В Курляндии «Лесные братья» начали уничтожать местных немецких помещиков, на Кавказе началось Армяно-татарское противостояние. Революционеры и сепаратисты получали поддержку деньгами и оружием от Англии и Японии. Так, летом 1905 года в Балтийском море был задержан севший на мель английский пароход «Джон Графтон», везший несколько тысяч винтовок для финских сепаратистов и боевиков-революционеров. Произошло несколько восстаний на флоте и в различных городах. Самым крупным стало декабрьское восстание в Москве.
Николай II находился в Царском селе, когда узнал что «Кровавое воскресенье» случилось: было много виноватых, но было и много жертв. Узнав о событиях в Петрограде, император горько переживал. В своих дневниках он запишет следующее: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!»[5, 126]. Но изменить уже ничего было нельзя. Престиж власти был серьезно поколеблен. Недовольство и возмущение охватили даже тех, кто не был замешан в антигосударственной деятельности. Как могло все это случиться? Почему власти проявили такую нераспорядительность? Как могла полиция поддерживать Гапона? Вопросы возникали, но ответы мало кого удовлетворяли. Был уволен начальник петербургской полиции, ушел в отставку министр внутренних дел, но это никого не успокоило. Радикалы всех мастей в своей беспощадной политической игре получили такую «козырную карту», о которой они еще совсем недавно и мечтать не могли.
После 9 января 1905 г. все отчетливей проявлялись признаки надвигающейся социальной бури. Недовольство стало открыто высказываться на страницах газет и журналов, на собраниях земских и городских деятелей. Учебные заведения, в первую очередь университеты, бурлили; по стране покатилась волна стачек и манифестаций. И на первом месте стояло требование политических перемен, которых желали очень и очень многие. Неудачная война усугубила старые проблемы, породила новые. Вопросы реформирования системы выходили на первый план общественной жизни. В высших коридорах власти начинали это отчетливо осознавать.
Страсти в стране накалялись. Зимой и весной 1905 г. начались беспорядки в деревне, сопровождавшиеся захватом, разграблением и поджогами дворянских усадеб. Начались волнения в армии. Летом произошло невероятное событие, произведшее сильное впечатление и в России, и за границей. 14 июня 1905 г. взбунтовалась команда эскадренного броненосца Черноморского флота «Князь Потемкин Таврический». Это был один из лучших кораблей флота, вступивший в строй всего лишь за год до того. Восстание вспыхнуло стихийно, хотя потом много усилий было положено на то, чтобы доказать, что руководили «революционным выступлением матросов» большевики-ленинцы. Восстание продолжалось до 25 июня, и все эти двенадцать дней и командование флотом, и военные власти, и высшая администрация в Петербурге, как и множество других лиц по всей империи, внимательно наблюдали и заинтересованно обсуждали всю потемкинскую одиссею, закончившуюся в румынском порту Констанца сдачей корабля румынским властям.
