– И ты позволяешь мне с ней поговорить?
– Не волнуйся, все финансовые детали с ней уже обговорены. Можешь спокойно дать ей возможность рассказать тебе все, положив ножку на ножку и придумывая все, что ей придумается. Но ничего не поможет. Гонорар определен, и, если ты хочешь знать о таком типе женщин, Дональд, она даже бровью не поведет в твою сторону. Она знает, что я не дам ей ни на цент снизить мой гонорар.
– Где мне ее найти?
– В жилом квартале Рейнголд, квартира 721, она ждет. Надеюсь, она тебе расскажет всю правду, если еще не передумала, пока ты тут ковырялся и изображал доброго дядюшку.
– А как насчет денег на расходы?
– Она оставила на расходы три сотни. И смотри, ни цента больше, иначе придется тратить из нашего гонорара.
– Но этого будет недостаточно.
– Нет уж, постарайся уложиться.
– Хорошо, я выпишу чек на три сотни долларов, – мне ничего не оставалось, как согласиться.
– Ты можешь пока взять на расходы пятьдесят, потом зайдешь и возьмешь еще, если понадобится.
– Нет, я так не работаю! Начну с тремя сотнями в кармане, а потом, если понадобится, потребую еще, а если не израсходую их, то верну.
Берта начала медленно краснеть, но я не стал дожидаться нового взрыва возмущения, распахнул дверь и вернулся к себе в офис.
Элси все еще разговаривала с Сандрой Иден.
– У девочки есть какие-нибудь фотографии? – спросил я, глядя на записи, которые сделала Элси.
– Она думает, что у ее матери они есть.
– Как ты сюда добралась? – спросил я Сандру.
– Автобусом.
– Хочешь обратно доехать со мной на машине?
– С вами?
Я кивнул. У нее сразу загорелись глазки.
– С большим удовольствием, – проворковала она.
– Пошли.
Элси Бранд проводила нас задумчивым взглядом.
Я получил у кассира причитавшиеся мне на расходы три сотни, посадил Сандру в старенькую машину нашего агентства, и мы помчались на встречу с ее матерью. Они жили в довольно облезлом доходном доме, и миссис Иден, естественно, не ждала никаких посетителей.
– Я похожа на пугало, – засмущалась она, – и просто не могу сейчас с вами беседовать. Я должна надеть на себя что-нибудь поприличнее.
– Мне нужен ваш голос, а не ваш внешний вид. И, знаете, у меня очень мало времени, миссис.
– Сандра сказала мне, что идет в ваше агентство. – Она посмотрела на Сандру, и я увидел в ее глазах огромную любовь к девочке. – А я ее предупреждала, что вряд ли это дело вас заинтересует, ведь понадобятся деньги, чтобы вести расследование.
– Ну, вообще-то вы правы, – ответил я.
– А денег у нас нет, как и многого другого.
– Вы работаете?
– Работала.
– Бросили из-за нездоровья?
– Меня попросили уйти с работы, они считали, что я ее выполняю слишком медленно. Хотя я согласилась бы работать, даже если бы боль была вдвое сильнее… Я боролась с ней…
– А что за болезнь у вас?
– Думаю… у меня опухоль. Доктора советовали сделать операцию еще полгода назад.
– И вы ждете эту операцию шесть месяцев?
– Я должна была работать, а сейчас на операцию просто нет денег.
Я поднялся, прошел в небольшую кухоньку и открыл холодильник. В нем стоял пакет с молоком и ничего больше: ни яиц, ни масла, ни мяса.
Она разозлилась.
– Что это вы себе позволяете, идете в кухню, будто у себя дома?
– Извините, миссис Иден.
– Знаете, мистер Лэм, думаю… – голос ее задрожал, – я не могу себе позволить быть слишком гордой…
– Расскажите о дядюшке Эмосе, – попросил я.
– Его полное имя Эмос Гейдж. Он должен скоро получить деньги от фонда опеки, которые оставил ему его дядя.
– Как имя этого дяди?
– Элберт.
– Расскажите об этих деньгах.
– Эмос Гейдж должен их получить, когда ему исполнится тридцать пять лет, но только в том случае, если он не совершит до этого никакого преступления. Если же он не доживет до этого возраста или совершит преступление, то деньги переходят к различным фондам милосердия.
– Сколько лет сейчас Эмосу Гейджу?
– Должно исполниться тридцать пять через несколько недель. До этого срока попечители выдают ему небольшую сумму на жизнь.
– Трудная ситуация… Вождение машины в нетрезвом состоянии – это уже преступление. И очень многие его совершают, находясь в разной степени опьянения.
– Ну… это именно то, что и беспокоило дядюшку Эмоса, тем более что у него бывают периодические запои. Сандра рассказывала, наверное, вам об этом.
– Мы сэкономим массу времени, если вы будете обо всем говорить сами.
– Вы хотите сказать, что ваше агентство берется за наше дело?
– Пока я еще не могу этого утверждать с полной уверенностью, но надеюсь, мы что-нибудь придумаем.
– У меня нет денег, я не смогу вам заплатить.
– Знаю.
– И если вы его даже найдете, это тоже может принести не много радости.
– Что вы имеете в виду?
– Думаю, что это именно тот случай: он, очевидно, вел машину в нетрезвом состоянии, где-то по дороге его арестовали, а он мог назвать полиции не свое имя…
– Как же это может быть, ведь водительские права на его имя?
– Он мог их и не показать. Даже мог выбросить.
– Что, он такой хитрый мужик?
– Очень хитрый и сообразительный, но не во всех вопросах.
– Хорошо, я попытаюсь его найти, но что, если его все-таки заключили в тюрьму за вождение в нетрезвом виде?
– Тогда он не получит своих денег.
– Какая сумма его ждет?
– Мне кажется, сейчас это что-то около семисот пятидесяти тысяч долларов. Сначала там было около миллиона, но часть вложили в ценные бумаги. И их стоимость за это время выросла.
– Предположим, миссис, что мы его нашли и он не в тюрьме?
– Тогда он поможет нам. Мне нужна его помощь, особенно теперь, но я боюсь, что… Я боюсь об этом и подумать, мистер Лэм. Ужасно боюсь, что именно по этой причине о нем ничего не известно, боюсь, он все-таки в тюрьме.
– Хорошо, предположим, Эмос Гейдж в тюрьме и пытается скрыться под чужим именем, чтобы опекуны не узнали о его преступлении. Мы его находим. Ведь это выдернет ковер прямо из-под ног вашего дядюшки, да и ваших тоже.
Она согласно кивнула.
– Это предоставляет детективному агентству прекрасную возможность для вымогательства денег и шантажа.
– Я не знала, что такое происходит в реальной жизни.
– Я тоже. Но вспомните книги, кинофильмы, телевизионные постановки на эту тему. Основой сюжета для них, как правило, являются жизненные реалии.
Миссис Иден еле заметно улыбнулась. Я присмотрелся к ней. Она была недурна, очень изящна, совсем без косметики и губной помады, в домашнем халатике, ее запавшие голубые глаза казались особенно печальными.
– Вы сказали, что были у доктора?
– Да.
– Как его имя?
– Доктор Мортинсен Л. Беач. Он известный специалист по… женским болезням.
– Это он предложил сделать вам операцию?
– Да, он.
– Почему вы так уверены, что дядя Эмос, как вы его называете, даст вам деньги на нее, если мы его разыщем? Будут ли деньги вообще у него, вот в чем вопрос.
– Он очень щедрый человек, брат моего первого мужа. И настоящий друг. Он помогал мне, каждый месяц давал по тридцать долларов, и это было еще до того, как я потеряла работу. Теперь я просто в отчаянии… И… я вам доверяю, мистер Лэм.
– Это всегда помогает, особенно если вы хотите получить какие-то результаты, – сказал я.
– Дядюшка Эмос периодически начинал очень сильно пить, это были настоящие запои. И всегда знал, чем это кончается. Так как он понимал, что может произойти в случае, если его остановят пьяным за рулем, то, как только он выпивал свой первый стаканчик, ключи от машины отдавал мне.
– Что, Гейдж жил недалеко от вас?
– Да, по соседству.
– У него квартира?
– Нет, у него дом, гараж.
– Ну, так. Он отдавал вам ключи, а что было дальше?
– Ключи оставались у меня до тех пор, пока он окончательно не выходил из состояния запоя. Иногда, правда, он являлся и умолял, чтобы я отдала ему ключи, но мне всегда приходилось быть непреклонной до конца, пока запой не проходил.
