©, ИВИН А.Н., автор, 2014 г.
Алексей ИВИН
16. ВРАЖДЕБНЫЙ РЕЦЕНЗЕНТ
Юрий Козлов, Враждебный портной: Роман, – журнал «Москва», №10/2014.
Вторую часть романа я не стал читать. Так же, как и вторую часть романа Нат. Кременчук «Смерть на фуршете», опубликованную в этом же издании. В ее романе шла несусветная болтовня о литературной закулисе, о премиях, скандалах и персонах, закамуфлированных и без камуфляжа. Главное же изумление для меня было в том романе (как и у Козлова) вот в чем: нет повествовательного интереса, нет интриги, завязки, развязки, кульминации, сцен, хорошего языка. О подоплеке литературных сенсаций и достижений можно прекрасно написать, если организовать материал. То есть, если написать роман, а не навалить горой скучную трескотню и сплетни, как сделала Кременчук.
Вот и Ю. Козлов все это дело назвал романом и даже издает отдельной книгой в «Рипол-классик» в серии «Новая классика» (хе-хе, ох, Господи!). В действительности, это та же эссеистская болтовня отовсюду обо всем без единой интересно написанной сцены, зато с языковым щегольством. В одном месте первой части мне показалось, что автор попал в струю и уловил тональность так называемой «ассоциативной» прозы, когда мысль и образы прихотливо сплетаются в повествовательную ткань, но движителем является не сюжет и не поступки героев, а связь явлений, прихоть метафор и соотнесенностей, - но нет: ему хватило пороху на страницу-другую (вдохновенье поймал!), а потом опять пошла болтовня с претензиями на интеллектуализм (у Н. Кременчук стилистика другая - завистливо-дамских пересудов). Я уже давненько называю такую прозу «болтологией» и «кортасаровщиной»: когда начинаешь со случайной фразы без плана и даже намерений – и плетешь, и плетешь обо всем (Козлов, чаще всего,- о социально-политических статусах и переменах в стране). Ребята, так можно писать километрами, «растекашеся мысию»: тебя ничто не держит в свободно-ассоциативном плавании, но сюжет-то при этом стоит. И провисает. Я понимаю Лоренса Стерна и его «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена»: сентиментализму, новаторскому течению, важно было въехать в чувственную жизнь героев и максимально изощренно ее описать, - так что не мудрено, что к концу романа у него герой все еще в зыбке. А Козлов-то чего? Он же заявил тему: швейная промышленность, торговля, - ну, так и давай, не отвлекайся: опыт Стерна давно переварен. Но вы же понимаете нынешних «романистов»: разве они будут отсекать лишнее и заботиться о динамике? Этого уже даже Куприн не умел, у которого в «Яме» репортерская фактография просто стопорит весь текст, превращает в неподвижный ком. Ю. Козлову тоже важно вывалить все свое знание, как пойло в корыто свиньям: ешьте! Едят, куда деваться. Хорошо, хоть тираж у журнала три тысячи, а то бы беда… Иначе говоря, Ю. Козлов и Н. Кременчук пишут РОМАНЫ, не имея даже представления о том, что это такое. А роман – это определенный способ воздействия. Вон, возьмите Стивена Кинга: не оторвешься. Потому что он не презирает читателя, а заботится о нем и понимает: нужна интрига, изюминка, интерес, новости, секрет, фантастика и прогноз; нужно свое знание, хотя бы в пошивочном деле, так оформить, чтобы увлекло тех, кто прочтет. И уж если ты заявил тему – швейная промышленность, шмотки, торговля, - так будь добр, подобно Артуру Хейли в «Аэропорте», изучи тему и сплети свое знание и опыт в увлекательнейшее повествование. Какое там! Зачем это? Пипл схавает.
И самое для меня странное, что они все такие: и в «Новом мире», и в «Знамени», и вот в «Москве»: абы что, абы как, «тексты»! Что эти их «тексты» (привет зав. отделом прозы Т. Неретиной!) – чистейшая неотобранная ахинея, ни ладу, ни складу, а просто вывалено, как очистки в корыто, - это их совершенно устраивает: и редакторов, и авторов, и, как видно, читателей. Вот что самое поразительное. Критериев романистики как будто никогда и не было. Что сцену нужно продумать и написать. Что сюжет нужно двинуть. Что характер обязан действовать и быть типическим. Что вообще-то с фабулой и сюжетом можно поэкспериментировать, как поступил Лермонтов в «Герое нашего времени». Что слово должно значить, а диалог – развивать действие и конкретизировать сцену. Все это и многое другое им точно в новинку, нашим «писателям». С Луны свалились, ваньку валяют. Циничны и нетребовательны ни к себе, ни к людям. Сослаться на великую русскую литературу любят, но всегда спекулятивно, а делать ее - не-е-е, мало платят, невыгодно. Я не прав, что не дочитал ни тот, ни другой романы? А я и не обязан: я читатель, я ищу интереса, новизны, новой информации, человеческой мудрости, организованной пусть в самый обычный, классический, пусть в новаторский роман (разберусь). Но я же вижу, что это выпендреж и «текст», а в этом случае я лучше хоть за Пелевина возьмусь, хоть за Стивена Кинга, хоть за Александра Левитова (не Левитина, умники новомодные!): у тех есть чему поучиться, хоть сюжет строить, хоть сцену расчислить.
Это просто горе-горькое, наши толстые литературные журналы. Такого напихают содержания, такого «разнообразия» достигнут, - и это притом, что у всех «направление» (у «Москвы» - религиозно-монархическое: социолог М. Смолин, вона, реально доказывает необходимость единоличного правления государя! Путина, небось?), - что инде столбенеешь: очень уж похоже на мультипликацию и интернетовских кошечек, - по засилью предложенных услуг, а отнюдь не на шведский стол, как хотелось бы.
Не знаю, ребята, куда вы катитесь, главные редакторы толстых журналов, если у вас не осталось никакого чутья даже на здравый смысл. Ну, фиг с ним, Интернет есть, и на том спасибо.
