– Да ты что, шеф? Выгляни в окно! Не видишь, день, ясный день! А потом будет ночь на дворе, когда темень и ни хрена не видно!

– Вот именно! – сказал я резко. – Но здесь деться некуда, но в байме почему я должен делать себе же хуже? Я хочу приходить в прекрасный мир, где буду отдыхать, как на солнечном пляже! И бить мобов хочу в красивых местах, при ярком освещении, а не щурясь перед монитором, в попытках рассмотреть, что же там в кустах шевелится!.. Василий Петрович, вы человек мудрый. Как лично вы смотрите на смену дня и ночи?

Он в нерешительности почесал в роскошной седой гриве.

– Не знаю еще… Не думал как-то. Вообще-то все девелоперы гордятся, что их баймы поддерживают погодные эффекты, смену дня и ночи, но и вы, хоть и начальство, на этот раз правы… Мне самому, если честно, неприятно баймить, когда там ночь. А моя жена так вообще выходит из игры, когда в том мире наступает вечер. Вообще, если честно, я бы еще и деревья убрал. Достали!

Тимур ахнул, заорал:

– Деревья? Все? Что же это за мир будет?

Василий Петрович глубокомысленно пошевелил бровями, подумал и махнул рукой:

– Ну ладно, где-нить можно. Но только высокие, и чтоб ветки, как у сосен, на самой верхушке. А то я забодался пригибаться перед монитором и пытаться заглянуть под эти ветки, когда бежишь и не видишь, где моб затаился.

Тимур побагровел, я видел, что вот-вот взорвется от возмущения, но неожиданно заговорил Роман:

– А что, в этом великий сермяжный смысл… Меня тоже всегда напрягало. Дерешься и крутишь все время камеру, чтобы никакой второй моб не подкрался незаметно. Эти ветки раздражают здорово.

Тимур вскрикнул:

– Но ведь так и в реале!

– Знаешь, – сказал Роман, – тут Василий Петрович не зря ахнул, что у наш шеф хоть и шеф, но на этот раз не сел в лужу. В самом деле, на фиг нам так уж нужна реалистичность? Мы делаем мир, в котором приятно бывать, а не на потребу сотне-другой идиотов, что все равно найдут несоответствие с реальностью. Ну, всякие дебилы, что везде доказывают, будто двуручные мечи за спиной не носят!

Тимур поинтересовался ехидно:

– А их носят?

Роман отмахнулся:

– Кроме тех идиотов, никого это не интересует. Что двуручные мечи? Ты мне тогда объясни, как ты таскал в своем инвентаре семь разных мечей, три топора, четыре щита, двенадцать панцирей, шесть шлемов, восемь поножей, рукавицы булатные и наручники в количестве сорока штук, четыре булавы, семь палиц… не говоря уже про сто сорок снятых медвежьих шкур, триста волчьих, связку с клыками василиска, рыбью чешую, семьдесят пузырьков абилок… и еще много всякой мелочи?

Скопа звонко расхохотался:

– Ну Тимур у нас богатырь, хоть и мелковат в кости, зато совсем круто, если такое таскает амазонка какая-нибудь в бикини. И ничего! А то, подумаешь, двуручные мечи! Не понимают, дебилы, искусства. Им бы все справочники читать, а не совать поганые рылы к благородным людям. Ишь, мечи не так! Придурки…

Роман посмеивался благожелательно, вид у него был такой, что это мы, придурки, реагируем на такое, наконец обронил свысока:

– Пиплы, вы чё? Не врубаетесь?.. Да им нужно выпендриться, грамотностью пощеголять! У них ничего своего нет, ни ума, ни интелехту. Вот и корпят над справочниками. Уедая кого-то умно, они как бы доказывают, что они еще умнее. А так, понятно, говно полное. Сборище нулей. Не обращайте внимания, мы идем мимо и – дальше. Наша цель – создать мир, в котором захочется побывать. А тем, кто побывал, чтоб не захотелось его покидать. Это и есть главная цель, а не какая-то гребаная реалистичность!

Тимур рассвирепел, но молчал, перебирая доводы, а Василий Петрович в задумчивости поглядывал на всех из-под нависающих кустистых бровей, белых настолько, словно покрытые инеем.

– Роман прав, как и Владимир. Мы и в реале не очень-то обращаем внимание на реалистичность.

Тимур насторожился, уловив какой-то неясный намек:

– В смысле?

Василий Петрович ответил, помедлив:

– Да что имеет общего с реальностью такая странная, но почитаемая штука, как… любовь? Любить надо за деньги, за силу, за власть, за что-то реальное, а мы почему-то влюбляемся в такое… что потом самим бывает стыдно. Но в то время мы видим не то, что в реальности, а что хотим видеть.

Роман вклинился в размеренную речь художника с юркостью самого Тимура:

– Точно, Василий Петрович! Вон Тимур свою воробышком зовет, а она когда у нас на весы встала, там пружина лопнула!

Тимур замахнулся на него, Роман ловко ускользнул и отбежал за стол.

Хлопнула дверь, вошла Алёна, рослая и крепко сложенная, похожая на героиню современных сериалов, где женщина бьет врагов задней ногой в челюсть, ломает им хребты, а раненых мужчин выносит, как котят, на одном плече, успевая еще и отстреливаться.

Шагает она широко, уверенно, упругая грудь слегка подпрыгивает, но не сексуально, а всего лишь чуть эротично, напоминая, что приближается все-таки женщина, но скорее тебе руку сломает или нижнюю челюсть вырвет, чем позволит себя полапать без ее милостивого соизволения.

– Ты чего расстроенная? – спросил Василий Петрович участливо. – Что с тобой, Алёнушка милая?

Она издали зашвырнула сумку в свое кресло, и та легла точно на середину сиденья, а ремнем зацепилась, как и предусматривалось, за спинку.

– Вы даже не представляете, – ответила она удрученно. – Здравствуйте, Василий Петрович! Низкий поклон, шеф! Привет всем!.. А у меня вчера случилась беда…

– Беда? – переспросил Василий Петрович. – Ох, дочка…

И хотя Алёна годится больше во внучки, она пожаловалась ему, как маленький ребенок:

– Захожу вчера в Троецарствие, а мне выдает «пароль неверен»! Я еще и еще, а мне это снова и снова… Перенабрала уже по бумажке. Вдруг сдуру какую букву перепутала… нет, все верно, а в ответ «пароль неверен»!

Тимур спросил с сочувствием:

– Хакеры акк взломали?

– И я так решила, – ответила она. – Сперва разозлилась, приготовилась письмо накатать девелоперам, как да почему, еще хотела зайти в личный кабинет и проверить, как там у меня, но если бы я вспомнила, какую фигню там писала при регистрации!.. Словом, перекипела, а потом…

Она умолкла и оглядела нас блестящими глазами.

– И что? – спросил нетерпеливый Тимур, пока все разглядывали ее с понятным сочувствием, а Василий Петрович так и вовсе со скорбью.

– Потом вдруг сообразила, – сказала она с воодушевлением, – это ж сколько теперь времени свободного! Я ж не успевала даже новости просмотреть, в почтовый ящик по трое суток не заглядывала!.. Зарядку начну делать, а то спина совсем закостенела, уже придумала упражнение на растягивание, да все никак руки не доходили. Шейпингом займусь, на фитнес похожу… И вообще, сколько дел смогу!

Роман довольно потер руки:

– Хорошо. Вот мы тебя и нагрузим…

Она уныло вздохнула:

– Не выйдет.

– Почему? От общественных обязанностей отказываешься?

– Не отказываюсь, – ответила она еще печальнее, – ты же знаешь, никогда не увиливала. Но сегодня вот перед выходом на работу еще раз ввела логин и пароль. Просто так, уже не для проверки… а так просто.

– И что?

– Зашла, – сообщила она горестно. – Оказывается, на сервере был пустяковый сбой. Никто не мог зайти. Извинились в письме при загрузке. Так что у меня сейчас кач, кач и снова кач. А потом перейду в некрополь или каты, там тоже кач, кач… Пропало растягивание, пропали походы в театр, фитнес, шейпинг… Все накрылось медным тазом.

Она пошла на свое место, печальная и даже сгорбившаяся. Тимур посмотрел ей вслед и спросил в пространство:

– Может быть, баймы – все-таки наркотик?

Ближе к концу дня позвонил Леня Королев, теперь уже Леонид Николаевич Королев, исполнительный управляющий и все такое. Работает в крупном банке, мы знаем друг друга еще со школы, хотя он был на два класса старше, но мы играли в сборной школы по волейболу, и там он узнал, что я не просто лучший в математике, но с легкостью решаю задачи, что не каждому студенту по зубам. Сам он точно так же блистал в экономике, потому после школы закончил что-то финансово-экономическое, сумел себя показать, его взяли в банк, где быстро прошел ступени от помощника младшего экономиста до руководителя отделения крупного банка.