— Только не думай, Ник, что нам нужно останавливаться, — стоически произнесла Мэгги. Ее челюсть ужасно болела, потому что она стиснула зубы, чтобы они не стучали, а кончики пальцев онемели, несмотря на то, что она держала руки в карманах, сжав их в кулаки, почти всю дорогу. Она устала от ходьбы, от прыжков через живую изгородь, через стенки и в канавы, когда они слышали шум приближающейся машины. Но сейчас, несмотря на темноту, было совсем еще рано, и она понимала, что на темноту вся их надежда.

Они старались держаться в стороне от дороги, направляясь на юго-запад в сторону Блэкпула. Идти было трудно и по полям, и по вересковым пустошам, но Ник слышать не хотел о дороге, пока они не отошли от Клитеро на добрых пять миль. Но и тогда он не хотел идти по дороге на Лонгридж, где, по его плану, они попросят водителя какого-нибудь грузовика подвезти их до Блэкпула. Вместо этого, считал он, им лучше идти сейчас по извилистым проселкам, огибая фермы, хуторки и при необходимости открытые поля. Так, конечно, гораздо дальше, зато безопасней, и она не пожалеет, что они так пошли. В Лонгридже, уверял он Мэгги, им уже ничто не грозит. Но до той поры придется прятаться.

Часов у нее не было, но она знала, что сейчас не больше восьми или половины девятого. Они давно съели еду, которую Ник ухитрился принести на автостоянку из города. Ее было мало — что можно купить, когда у тебя нет и трех фунтов? И пока они делили ее по-братски и рассуждали о том, что неплохо бы оставить хоть что-то на утро, они съели сначала хрустящий картофель, потом набросились на яблоки, чтобы утолить жажду, после чего им захотелось сладкого, и они доели маленькую пачку печенья. После этого Ник все время курил, заглушая голод. А Мэгги так замерзла, что вообще не думала о еде.

Ник перелез через стену из грубого камня, когда Мэгги снова сказала:

— Еще рано останавливаться, Ник. Мы мало прошли. Куда ты собрался?

Он показал пальцем на три квадрата желтого света, видневшиеся на некотором удалении за полем, на котором он стоял, по другую сторону стены.

— Ферма, — сказал он. — У них есть амбар. Мы можем в нем переночевать.

— В шибаре?

Он откинул назад волосы.

— Подумай, Мэг! У нас нет денег. Мы не можем снять комнату, верно?

— Но я думала… — Она замолчала, щурясь на свет.

Что же она думала? Убежать, скрыться, никогда не видеть никого, кроме Ника, перестать думать, перестать удивляться, найти надежное место и спрятаться.

Он ждал. Порылся в куртке и достал свои «Мальборо». Осталась всего одна сигарета, которая выпала на ладонь, когда он постучал пачкой об руку.

— Может, оставишь себе последнюю? На потом.

— Не. — Смяв пачку, он бросил ее на траву. Прикурил. Мэгги обошла валявшиеся камни и тоже перелезла через стену. Подобрала смятую пачку, тщательно разгладила и положила в карман.

— След, — объяснила она. — Нас будут искать, и мы не должны оставлять следов, согласен?

Он кивнул.

— Ладно, пошли. — Он взял ее за руку и повел на огоньки.

— Почему мы останавливаемся? — снова спросила она. — Ведь рано еще, тебе не кажется?

Он взглянул на ночное небо, на расположение звезд.

— Пожалуй, — согласился он и сделал затяжку, задумавшись на мгновение. — Слушай. Мы тут немного отдохнем, а спать устроимся где-нибудь попозже. Разве ты не устала? Не хочешь немного отдохнуть?

Она устала. Только боялась, что если сядет, то уже не сможет подняться. Школьная обувь не очень годилась для долгой ходьбы.

— Не знаю… — Она задрожала.

— Тебе нужно согреться, — решительно заявил он, ведя ее в сторону фермы

Поле, по которому они шли, служило пастбищем Земля на нем была неровная, усеянная овечьим пометом. Мэгги наступила на такую кучку и, поскользнувшись, едва не упала. Ник поддержал ее со словами:

— Мэг, осторожней, не наступай на котешки, — потом добавил со смехом: — Хорошо еще, что тут не коровы пасутся.

Сжав ее руку, он предложил ей курнуть разок его сигарету. Она взяла ее, набрала полный рот дыма и, не затягиваясь, выпустила его через нос.

— Остальное тебе, — сказала она.

Казалось, он обрадовался и прибавил шаг, чтобы побыстрей пересечь пастбище, но вдруг резко его замедлил, когда они приблизились к другому краю пастбища. Там сгрудилось большое стадо овец; в темноте они напоминали кучки грязноватого снега. Ник произнес вполголоса что-то вроде «Эй, а, ишшшш» и вытянул руку. В ответ животные потеснились, освобождая проход, но не ударились в панику, не начали блеять или бежать прочь.

— Ты знаешь, как надо поступить, — произнесла Мэгги и почувствовала, как у нее защипало глаза. — Ник, почему ты всегда знаешь, что нужно делать?

— Это всего лишь овцы, Мэг.

— Я люблю в тебе эту черту, Ник. Ты всегда знаешь, что правильно.

Он поглядел на ферму. Она стояла за загоном или еще одной стеной

— Просто я знаю, как обращаться с овцами.

— Не только с овцами, — возразила она. — Правда.

Он опустился возле стены на корточки, отодвинув овечку. Мэгги села рядом Он покатал сигарету между пальцами и снова сделал глубокую затяжку. Ну что? — спросила она. Он покачал головой. Волосы упали ему на лицо. Казалось, он сосредоточился лишь на стремлении докурить сигарету. Мэгги обхватила его руку и прижалась к ней. Ей тут нравилось — ей было тепло от шерсти и дыхания животных. Она даже согласилась бы здесь заночевать.

— Звезды, — сказала Мэгги, взглянув на небо. — Мне всегда хотелось знать, как называется каждая. Но знаю только Полярную звезду, потому что она самая яркая. Она… — Мэгги повертела головой — Она должна быть…

Девочка нахмурилась. Если Лонгридж западней Клитеро, а они чуть южней, то Полярная звезда должна быть… Где же она?

— Ник, — растерянно произнесла Мэгги. — Я не могу найти Полярную звезду. Мы заблудились?

— Заблудились?

— Мне кажется, мы шли не в ту сторону, потому что Полярная звезда не там…

— Мы не можем идти по звездам, Мэг. Мы шли по земле.

— Но откуда ты знал, в какую сторону нам идти, если шел не по звездам?

— Знал, потому что давно тут живу. Мы не можем карабкаться по холмам в темноте, мы их обходим.

— Но ведь…

Он раздавил сигарету о подошву ботинка и встал.

— Пошли. — Он залез на стену и подал ей руку. — Иди тихо. Тут могут быть собаки.

Они молча пересекли загон, еле слышно ступая по морозному грунту. На последней стене Ник пригнулся, затем поднял голову и осмотрелся.

— Амбар стоит на дальней стороне двора, — сообщил он. — Правда, тут много навоза. Держись поближе ко мне.

— А собаки?

— Пока не вижу. Но они где-то тут.

— Ник, они ведь поднимут лай и бросятся на нас.

— Не волнуйся. Пошли.

Он перелез через стену. Она последовала за ним, ободрала колено о камень и порвала колготки. Тихонько взвизгнула от боли, но не поморщилась, не захромала, когда спрыгнула на землю. Держалась стойко. Стена поросла папоротником, но весь двор был завален навозом. Когда они выбрались из папоротника, каждый их шаг сопровождался громким чавканьем смик-смак. Ноги Мэгги погружались в полужидкую массу, проникавшую в обувь.

— Ник, я вязну, — прошептала она, и тут появились собаки.

Сначала они затявкали. Потом через двор промчались три колли, бешено лая и скаля зубы. Ник прикрыл Мэгги. Собаки, рыча, остановились футах в шести.

Ник протянул руку.

— Ник! Не надо! — зашептала Мэгги, с ужасом глядя на фермерский дом. Сейчас откроется дверь и выбежит фермер с красным от злости лицом. Он позвонит в полицию. Ведь они вторглись в его владения.

Собаки завыли.

— Ник!

Ник присел и сказал:

— Хей-о, идите сюда, дурашки. Я вас не боюсь, — и тихонько свистнул.

Свист подействовал волшебным образом. Собаки успокоились, двинулись вперед, обнюхали его руку и повели себя весьма дружелюбно. Ник погладил каждую, тихо посмеиваясь, потрепал за уши.

— Вы ведь не тронете нас, правда, дурашки? — В ответ собаки виляли хвостами, а одна даже лизнула его в лицо. Когда Ник выпрямился, они окружили его и побежали рядом.