…Хрон быстро шел, почти бежал путем, который указал ему Аид. Хрон шел и рыдал, ничуть не смущаясь своим слезам. Он не пытался остановить рыдание, не утирал слезы. Он не видел ничего вокруг, зато многое слышал. И то, что он слышал, было невыносимо.

Перед внутренним взором стояла и не думала уходить ужасная картина смерти Коры: меч Аида пронзил девушку насквозь, войдя в спину и выйдя из груди. Холодная сталь клинка нанизала сердце девушки как какой-то апельсин, вызвав мгновенную смерть. Только что бывшая живой и почти счастливой, Кора тихо вскрикнула, повалилась на Хрона и несколько раз несильно вздрогнула. Ее руки, нежно обнимавшие голову Хрона, теперь стали безвольными, лишенными нежности и ласки.

Кора умерла прямо на Хроне.

И теперь он уже не шел, но бежал, бежал что есть духу от тех звуков, что преследовали его неотступно, как тень преследует человека. За спиной творилось что-то ужасное, невероятно ужасное, и в центре того кричала душа Коры. Она звала Хрона на помощь, умоляла вызволить ее из кошмаров Гадеса, причитала и плакала навзрыд. Иногда Хрону чудилось, будто рука девушки касается ее плеча, но ощущение тут же пропадало, а душа начинала кричать еще громче. Хрон понимал: Кора страдает. И страдал вместе с нею. Изо всех сил он заставлял себя бежать вперед, не оглядываться, не поддаваться уговорам Коры. Он бежал, пока сердце не заколотилось так, что вот-вот готово было разорваться, а кровь превратилась в горячий свинец, неспособная уже снабжать организм кислородом. Хрон задыхался от удушья и боли в боку, но бежал, бежал, бежал… Спотыкался, поднимался на ноги и снова бежал.

Впереди на дороге Хрон увидел синий клочок неба. Выход из подземного мира.

Кора визжала от неведомых страданий так отчаянно, что Хрон едва не терял разум. Появились другие звуки — голоса грешников Гадеса, убийц и насильников. Они истязали Кору, глумились над нею, смеялись, снова истязали. Хрон слышал звуки насилия, удары и крики любимой, и всё это происходило за спиной, прямо позади, в метре!..

Хрон почти добрался до выхода. Он уже не осознавал ничего, от напряжения его тело и разум отключались. А Кора не просто визжала, она кричала так сильно и яростно, будто ее тело живьем варят в кипятке, будто ее пытают на дыбе или отрезают голову. Она проклинала Хрона за то, что он боится помочь ей, за то, что он поверил Аиду и обрек ее на столь мучительные страдания. Кора билась в предсмертной истерике, а души грешников продолжали насиловать, мучить, пытать ее.

Когда Кора в очередной раз выкрикнула проклятие, страшное по смыслу слов проклятие в адрес Хрона. Надменный смех и поганый голос одного из грешников коротко сказал, чем именно сейчас занят он со своими приятелями, насколько извращенно и изощренно он издевается над красивой девушкой. И как рад он, что царь Аид подкинул в Гадес столь замечательное тело…

Хрон взвыл от ярости, в его горле что-то заклокотало и забурлило. Он метнулся к булыжнику, который приметил, схватил его покрепче и резко развернулся, готовый пришибить духов, пусть даже они и бесплотны. Никто, НИКТО не должен ТАК издеваться над Корой…

Но позади была пустота. Крики девушки прекратились, едва Хрон бросился назад. Тишина, повисшая вдруг, стала еще мучительнее, чем то, что ей предшествовало. Пустой туннель уходил под землю в царство мертвых.

Хрон выронил булыжник и упал на колени. Он даже не рыдал — сил не хватало. Он смотрел большими зелеными глазами в туннель и понимал, ЧТО только что совершил…

Боги верны своим словам…

Он поддался наваждению. Он обернулся. И теперь душе Коры суждено вечно мучиться в Гадесе. Мучиться именно так, как слышал это Хрон.

До выхода осталось лишь несколько шагов…

Николай и Александр выбрались из Аида под ночное небо. Сверху, прямо над головой в недосягаемости горели звезды. Их свет, всегда такой холодный и безжизненный, сейчас был ярче солнца и теплее пламени костра. Археологи плакали от счастья, когда прямо тут, у неприметной пещеры на склоне холма повалились в мокрую от росы траву. Отвыкшие уже от явлений природы, археологи приходили в восторг, когда порывы ветра обдували их грязные лица, их мятые доспехи. Они восклицали будто умалишенные, когда на горизонте вспыхивали молнии приближающейся грозы, и обнимали друг друга, когда слышали гром. Так, резвясь и прыгая от ликования, они скатились по склону к опушке дубовой рощи, где в высокой траве, наконец, успокоились. Грязная одежда полетела прочь.

Лежа на спине, Александр жадно поглощал взглядом рисунки созвездий, яркую полосу Млечного Пути, проносящиеся время от времени короткие штрихи метеоров.

— Нам никто ведь не поверит, — сказал он другу.

— А мы ничего никому не скажем, — отозвался Николай.

Да. Мы ничего никому не скажем. И не потому даже, что рискуем загреметь в дурдом. А потому, что наши рассказы могут подвигнуть различных авантюристов на поиски порталов, связывающих два мира — подземный и надземный. Вдруг сие явление станет массовым?

А ведь всё должно быть строго разделено. Живым место наверху, под солнцем, под небом. А мертвые должны быть под землей. И не надо никаких перемещений…

Они чудом выжили в той битве с гекатонхейрами. Чудом. И во многом благодаря Фобосу и Деймосу, которые хоть и остались верны Аресу, но все же не покидали археологов до самого конца битвы. А потом легионеры убили рыцарей. Прежде Деймоса — огромный боевой топор отсек ему сначала державшую меч руку, а потом и голову. Следом настал черед Фобоса — копье вонзилось прямо ему в голову, в центр Т-образной прорези в забрале шлема. Погиб и Арес, бог войны, ставший человеком, человек, ставший мертвецом. Насчет Артемиды Александр не был уверен: кажется, он видел, как ее изрубили на куски несколько гекатонхейров, но могло и показаться…

Археологи не знали, что Артемида к моменту начала битвы уже не была богиней. Ее клятва, обязавшая богиню хранить целомудрие и неприкосновенность своей женской красоты, оказалась нарушенной. Но Артемида ничуть не сожалела о том. Она понимала, что умрет в бою, однако ее сердце светилось счастьем, ведь она погибнет рядом с Аресом. С богом, который стал человеком. С тем, кто и ее превратил в простую девушку, лишенную божественной силы.

О Кроносе и Персефоне археологи ничего не знали.

— Я подумал сменить профессию, — сообщил Александр. — Хватит с меня древностей, раскопок и пещер. Пойду лучше учителем. Как ты думаешь, из меня получится хороший преподаватель археологии?

Николай молчал.

— Или напишу книгу. Вроде как фантастическую, — продолжал рассуждать Александр. — Расскажу о наших похождениях, но только так, чтобы все выглядело придуманным. Чтобы не дай бог какому-нибудь придурку не пришло на ум искать в ближайших колодцах вход в подземное царство. Да, пожалуй, так и сделаю: напишу книгу и пойду в преподаватели.

Николай не спешил высказать свои мысли по этому поводу.

— А можно ведь пойти подрабатывать и инструктором по фехтованию, или как там называется искусство боя на мечах… — Александр рассмеялся. — Колян, что скажешь?

Вместо ясного ответа Александр услышал вдруг странный влажный звук там, где лежал Николай. Археолог поднялся на ноги, сделал несколько шагов в ту сторону и встал как вкопанный. То, что открылось его глазам, было ничуть не страшнее пережитых приключений…

Николай содрогался от частых спазмов. Кожа его посерела, покрылась волдырями, на ней проступили четкие рисунки кровеносных сосудов. Он не издавал никаких звуков кроме булькающей смеси слабого кашля и протяжного стона.

— Коля! Что с тобой?!

Николай попытался встать, но смог лишь сесть на корточки. Его спина вдруг особенно сильно выгнулась, а потом взорвалась кровавым взрывом. Лицо Александра оросила горячая кровь, и он тут же лихорадочно стал стирать ее.

Когда он вновь взглянул на друга, тот стоял на ногах, вытянувшись во весь рост. Руки его распростерлись к небу, где уже перестали светиться звезды, затянутые толстыми и тяжелыми грозовыми тучами; Николай, посеревший кожей, с изменившимся до неузнаваемости лицом с первыми каплями дождя внезапно закричал, посылая звуковой удар прямо в небо. Но закричал вовсе не как человек.