Потребительские товары расходуются в процессе потребления; капитальные товары и природные ресурсы расходуются в процессе производства потребительских товаров. Но в этом смысле деньги не расходуются, ведь их функция – служить посредником в процессе обменов. Они призваны способствовать быстрейшему перемещению товаров и услуг от одного человека к другому. Эти обмены производятся людьми, принимающими решения на основании денежных цен. Если, к примеру, 1 телевизор обменивается на 3 унции золота, мы говорим, что 3 унции золота есть цена телевизора. В любой момент времени все товары в экономике меняются на золото в определенных соотношениях, или, что то же самое, продаются по определенным ценам. Как мы говорили ранее, деньги, или золото, служат общим знаменателем всех цен. А что же сами деньги? Есть ли «цена» у них?

Так как цена есть просто меновое отношение, то понятно, что она есть и у денег. Но в случае денег «цена» есть набор бесконечного числа меновых отношений всех товаров, присутствующих на рынке.

Предположим, что телевизор стоит 3 унции золота, автомобиль – 60 унций, батон хлеба – ¹/₁₀₀ унции, один час юридических консультаций мистера Джонса – 1 унцию. Тогда «ценой денег» будет бесконечный набор альтернативных обменных соотношений. 1 унция золота будет «стоить» либо ¹/₃ телевизора, либо ¹/₆₀ автомобиля, либо 100 батонов хлеба, либо 1 час юридической консультации мистера Джонса и так далее по всему списку имеющихся возможностей. Цена денег – это «покупательная способность» денежной единицы, в данном случае – 1 унции золота. Она говорит нам о том, чтó можно купить в обмен на эту унцию, точно так же, как денежная цена телевизора говорит нам, сколько денег можно получить в обмен на телевизор.

Что определяет цену денег? То же, что определяет все цены на рынке – старый, но верный закон спроса и предложения.

Всем известно, что если предложение томатов увеличится, то их цена упадет. Мы знаем также, что если вырастет покупательский спрос на томаты, то их цена возрастет. Абсолютно то же самое верно и в отношении денег. Увеличение предложения денег будет снижать их «цену»; увеличение спроса на деньги ее повысит.

Но что представляет собой «спрос на деньги»? Мы знаем, чту означает «спрос» на томаты, это то количество томатов, на покупку которых потребители готовы потратить деньги, плюс те томаты, которые поставщики придерживают, не направляя в продажу. То же самое относится и к деньгам. «Спрос на деньги» означает различные товары, предлагаемые в обмен на деньги, плюс наличные деньги, которые не тратятся на протяжении некоторого периода времени. В обоих случаях термин «предложение» может относиться к совокупному запасу товара на рынке.

Далее, что произойдет, если предложение золота увеличится, а спрос на деньги останется неизменным? В этом случае упадет «цена денег». Иными словами, покупательная способность денежной единицы упадет для всего списка товаров. Унция золота теперь будет стоить меньше, чем 100 батонов хлеба, ¹/₃ телевизора и т. д. И наоборот, если предложение денег снизится, то покупательная способность унции золота возрастет.

Каковы последствия изменения предложения денег? Воспользовавшись мысленным экспериментом философа Давида Юма (который, кстати, был одним из первых экономистов), зададим себе вопрос: что произойдет, если добрая фея незаметно подложит деньги (в нашем случае – золото) в наши карманы, кошельки и банковские хранилища, удвоив неким волшебным образом общий запас денег? Станем ли мы в два раза богаче? Очевидно, нет. Богаче нас делает изобилие товаров. Оно ограничивается редкостью ресурсов, а именно земли, труда и капитала. Умножение количества монет само по себе не воплотит эти ресурсы во что-то полезное. Мы можем на мгновение почувствовать себя так, как будто стали в два раза богаче. Но очевидно, что на самом деле мы всего лишь разбавили имевшееся предложение денег. Как только народ ринется тратить это нежданно-негаданно обретенное богатство, цены вырастут в той же мере, т. е. примерно в два раза. Эта оценка очень приблизительна, но что можно утверждать с уверенностью, так это то, что цены будут расти до тех пор, пока не будет удовлетворен спрос и деньги не перестанут конкурировать друг с другом за оставшийся неизменным запас имеющихся товаров.

Таким образом, мы понимаем, что при увеличении предложения денег их цена понижается (как это происходит и в случае с любым другим товаром). При этом в отличие от других товаров изменение объема денег не приносит никакой общественной пользы. Народ в целом не становится богаче. Если потребительские или капитальные товары вносят вклад в повышение уровня жизни, то появление дополнительных денег только повышает цены, т. е. разбавляет их собственную покупательную способность.

Разгадка этой головоломки заключается в том, что деньги полезны только в той мере, в которой они обладают меновой ценностью. Другие товары обладают «реальной» применимостью, они используются. Именно поэтому увеличение их предложения удовлетворяет возросшие потребительские запросы. Но в случае денег их единственная полезность состоит в способности участвовать в планируемых обменах. Их полезность заключается в их меновой ценности, в их «покупательной способности». Сформулированный нами выше закон, согласно которому увеличение денег не приносит общественной пользы, вытекает из уникальности способа их применения – служить средством обмена.

Итак, увеличение предложения денег лишь снижает эффективность каждой унции золота. С другой стороны, уменьшение предложения денег повышает способность каждой унции золота выполнять свою функцию. Мы приходим к поразительному выводу: величина предложения денег не имеет значения. Любой объем денежного предложения будет действовать так же, как и любой другой. Свободный рынок просто адаптируется, изменив покупательную способность или эффективность золотой денежной единицы. Нет никаких оснований вмешиваться в действие рынка с целью изменить определенное им предложение денег.

Здесь сторонник государственного регулирования денег может возразить: «Хорошо, пусть увеличение предложения денег бессмысленно. Но не является ли тогда бесполезной растратой ресурсов и добыча золота? И не следует ли государству сохранять предложение денег на постоянном уровне, запретив золотодобычу?»

Этот аргумент способен убедить тех, кто не имеет принципиальных возражений против вмешательства государства не в свои дела. Однако последовательных защитников свободы он не убедит. В этом возражении упускается из виду одна важная деталь: золото является не только деньгами, но и товаром. Увеличение предложения золота может не приносить денежной пользы, но это увеличение имеет и «неденежное» следствие, а именно оно увеличивает предложение золота, используемого в потреблении (украшениях, стоматологии и т. д.) и производстве (во многих отраслях промышленности). Поэтому золотодобыча вовсе не является для общества растратой или потерями.

Таким образом, мы приходим к выводу, что, как и для любых других товаров, установление объема предложения денег лучше всего предоставить свободному рынку. Помимо общих этических и экономических преимуществ свободы по сравнению с принуждением, никакое установленное в приказном порядке количество денег не будет действовать лучше по сравнению с любым другим. Свободный рынок установит производство золота на уровне, соответствующем его относительной (по сравнению со всеми остальными производимыми товарами) способности удовлетворять нужды потребителей[14].

Однако критиков денежной свободы не так-то просто убедить помолчать и подумать. Они апеллируют, в частности, к существующему до сих пор древнему страху «тезаврации». При слове «скупец» воображение рисует образ эгоистичного старого скряги, который, движимый каким-то иррациональным стремлением, или в силу своей природной порочности, копит золото в своем подвале или закапывает его в кладах. Тем самым он прерывает процесс обращения, останавливает торговлю, вызывая депрессию и порождая другие экономические проблемы. Посмотрим, действительно ли тезаврация представляет собой некую опасность?