Он выхватил автоматический пистолет и вскинул его к потолку. Этот жест на миг остановил нападавших.

– Повторяю: я из полиции и пришел играть с вами в открытую.

Он медленно положил пистолет на ржавую бочку. Бритоголовые молча смотрели на него.

– Вот, глядите, я оставляю оружие здесь. Но чтобы никто не трогал его, пока мы будем говорить.

Пистолет Карима «глок-21» был суперновой моделью, на семьдесят процентов из сверхлегкого полимера. Пятнадцать пуль в обойме, одна в стволе и фосфоресцирующий прицел. Он знал, что скины такого никогда не видели. Одно очко он уже выиграл.

– Кто вожак?

В ответ – молчание. Карим шагнул вперед и повторил:

– Кто вожак, черт подери? Не будем терять время.

Самый рослый из парней подошел ближе; его напряженная поза выдавала готовность к звериному прыжку. Он спросил с местным гортанным акцентом:

– Чего тут надо этой крысе?

– Я забуду, что ты назвал меня крысой, приятель. Давай потолкуем?

Скин надвигался на Карима, мотая головой. Он был выше и шире полицейского. Молодой араб вспомнил о своих косах: в случае драки они давали противнику идеальную возможность для захвата. А скин был уже совсем рядом. Его растопыренные пальцы напоминали железные клещи. Но Карим не отступал ни на миллиметр. Краем глаза он заметил, что остальные, справа, подбираются к его оружию.

– Ну, ты, арабская свинья, чего тебе…

Молниеносный выпад головой – и полицейский раздробил главарю нос. Парень схватился за лицо. Карим сделал полный разворот и ударом каблука в горло отшвырнул от себя хулигана метра на два; тот взлетел в воздух и шлепнулся на пол, вопя от боли.

Один из скинов схватил пистолет Карима и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Только легкий щелчок. Он попытался вогнать пулю в ствол, но обойма была пуста. Карим выхватил из-за спины «беретту» и направил ее на бритоголовых. Припечатав поверженного вожака ногой к полу, он взревел:

– Вы что думали, я оставлю заряженную пушку гребаным психам вроде вас?

Скины окаменели. Вожак на полу с трудом прохрипел:

– Ладно, твоя взяла… Давай в открытую…

Карим пнул его в пах. Парень завопил не своим голосом. Сыщик нагнулся и скрутил ему ухо так, что треснули хрящи.

– В открытую, значит? С такими вонючими гнидами? – И он разразился нервным хохотом. – Ну, насмешил… Эй, вы, сучьи дети, к стенке! Руки за головы! Девки тоже!

И он выстрелил в неоновые трубки на потолке. Яркая голубоватая вспышка озарила помещение, лампы рухнули наземь и с грохотом взорвались. Скины в панике заметались по ангару, жалкие, теперь совсем не страшные. Карим заорал, не жалея голосовых связок:

– Всем вывернуть карманы! Кто дернется, разнесу колени к чертовой матери!

Он видел происходящее сквозь багровые волны тумана, застлавшего глаза. Ткнув пистолетом в ребра вожака, он спросил чуть тише:

– Чем ширяетесь?

Тот все еще плевался кровью:

– Че… чего?

Карим прижал пистолет посильнее.

– Я спрашиваю, какие у вас дурики?

– Амфет… таблетки… и еще клей…

– Какой клей?

– «Ди… Диссопластин».

– Где он?

– В мешке для мусора… там, возле холодильника.

Карим попятился, не сводя глаз ни с раненого вожака, ни с остальных, стоявших к нему спиной, и держа их на мушке. Левой рукой он опрокинул мешок, и оттуда высыпались тысячи ампул, таблетки и тюбики с «Диссопластином». Подобрав тюбики, он пересек ангар и выдавил весь клей на пол рядом со скинами. Попутно он пинал их в икры, в спины и отшвыривал подальше брошенные ножи.

– А теперь повернитесь и слушайте меня, парни! Сейчас вы сделаете легкую зарядку: будете отжиматься на руках – за мое драгоценное здоровье! И девки тоже. А ну, все живо, руки – в клей!

Ладони скинов дружно зашлепали по «Диссопластину», который брызгал между пальцами. На третьем шлепке их руки намертво прикипели к битуму. Скины корчились на полу, выворачивая запястья, но встать никто не мог.

Карим подошел к вожаку, сел рядом, скрестив ноги в позе «лотос», и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Теперь его голос звучал почти нормально:

– Где вы были вчера ночью?

– Это… это не мы!

Карим насторожился. Он усмирил скинов из чистой бравады и задал свой вопрос лишь для проформы, в полной уверенности, что они не имеют никакого отношения к осквернению могилы. И вот, нате-ка, оказывается, этот что-то знает. Араб нагнулся к парню.

– Ты о чем?

Бритый с трудом приподнялся на локте.

– О кладбище… Это не мы.

– Откуда же тебе известно?

– Мы… мы там ошивались…

У Карима мелькнула мысль: значит, Крозье раздобыл свидетеля. Наверно, кто-то еще утром сообщил ему, что скинов видели около кладбища. И комиссар послал его, Карима, к этим бандитам, не обмолвившись ни единым словом! Ладно, с ним он разберется позже.

– Давай говори!

– Ну… мы туда наладились…

– В котором часу?

– А хрен его знает… Часам к двум, что ли…

– Зачем?

– Да так… коней валить. Мы искали строительные бытовки… Хотели отмудохать черножопых…

Карима передернуло.

– Ну и?..

– Ну, значит, топаем мимо кладбища… Глядим, а решетка-то открыта… И какие-то тени… выходят из склепа…

– Сколько их было?

– Вроде… вроде двое.

– Описать сможешь?

Парень хихикнул:

– Ты что, трехнулся? Мы ж были бухие!

Карим врезал ему по вывернутому уху. Скин подавил крик и только приглушенно зашипел от боли.

– Итак, их приметы?

– Да темно ж было, как у негра в жопе!

Карим призадумался. Теперь он был абсолютно уверен, что в склепе орудовали спецы.

– Ну а дальше?

– А хрен его знает, что там было дальше. Мы сразу усекли, что надо делать ноги, а то навесят на нас и это дельце… из-за Карпантра.

– Это все? Больше ничего не видели? Какие-нибудь мелочи?

– Какие еще мелочи – посреди ночи! Все как вымерло…

Кариму представилась глухая тишина кладбищенских аллей, единственный фонарь – робкое белое пятнышко в полумраке, приманивающее ночных бабочек. И банда бритоголовых наширявшихся ублюдков, горланящих нацистские марши. Он повторил:

– И все-таки?

– Ну… Чуть позже… мы вроде засекли тачку восточной марки, «Ладу» или типа того… Она шла со стороны кладбища. По Сто сорок третьему шоссе…

– Цвет?

– Бе… белый…

– Особые приметы?

– Она… она была вся в грязи…

– Номер запомнил?

– Мать твою, мы ж не легаши какие-нибудь!..

Карим двинул его каблуком в район селезенки. Парень скорчился, извергая кровавую рвоту. Полицейский встал и отряхнул джинсы. Все, больше ему здесь делать нечего. Он слышал за спиной жалобные завывания других скинов. Это действовал клей. Наверняка ожог третьей или четвертой степени. Карим приказал главарю:

– Будь любезен явиться в комиссариат Сарзака. Сегодня же. Дашь письменные показания. Скажи, что ты от меня, и тебя примут как дорогого гостя.

Скин послушно кивал трясущейся головой. В глазах его застыл испуг, точно у загнанного зверя.

– Зачем… зачем ты так, парень?

– Затем, чтоб ты покрепче запомнил, – тихо сказал Карим. – Сыщик – это всегда проблема для таких, как ты. Но сыщик-араб – это самая хреновая из всех проблем. Попробуй еще раз тронуть араба, и я тебя познакомлю с проблемой под названием «сыщик-араб». – Карим последний раз двинул его ногой. – Усек?

И лейтенант пятясь вышел из ангара. По пути он прихватил свой «глок».

Сев в машину, он рванул с места и остановился, лишь проехав несколько километров, в какой-то роще, чтобы прийти в себя и подвести итоги услышанному. Значит, склеп вскрыли до двух часов ночи. Злоумышленников было двое, и они, вполне вероятно, уехали в машине восточноевропейской модели. Карим взглянул на часы: он едва успеет составить рапорт. А расследование придется вести самым серьезным образом: объявить розыск преступников, проверить все водительские права, опросить людей, живущих вдоль шоссе № 143…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».