Поверху их перетянули плащ-палатками, и получилась крыша над головой… Здесь уже горели костры, согревавшие замерзших пограничников…

Казалось бы – самое простое сооружение, да еще и без четвертой стены, какое там согреться? Ан нет! Шла четвертая зима этой войны, и уже поднакопился опыт, как согреваться в горах… Его переняли у местных афганцев, а уж эти аборигены местных гор накапливали его тысячелетиями!..

Во-первых, сами «доты»…

Ветер в горах и ущельях с завидным постоянством дует, как правило, в одну и ту же сторону. Поэтому установил одну стеночку, да подлиннее, на пути порывов ветра, и, считай, половина дела сделана – ветер уже не обмораживает тебя до самых костей, от него можно спрятаться!

А во-вторых, сам костер!..

Этот опыт наши солдаты переняли уже у самих «духов», которым тоже порой приходилось ночевать в горах под открытым небом… Из довольно крупных и желательно плоских камней выкладывался колодец примерно сантиметров в сорок-полметра в высоту и внутри него разводился костер… Базальт – интересный и уникальный камень… Он очень быстро прогревается и, странное дело, медленно остывает!.. Через двадцать минут, после того как разведен костер, возле этого колодца сидишь, словно около обычной печи!..

Но и это не все!..

Костры-«колодцы» пограничниками были сооружены внутри самих «дотов»… Стенки защищают от ветра, а значит, он не уносит такое дефицитное тепло в ночные горы, а над головой вместо крыши натянутые плащ-палатки… Ну и что с того, что нет четвертой стены? Да она теперь уже и не нужна вовсе! У входящего в «дот» с ветра и мороза резко складывалось впечатление, что он входил в котельную или кочегарку! А слабенький сквознячок, которым тянуло из бойниц, уносил дым на плато… Здесь даже спать можно было, совершенно не опасаясь околеть на морозе или угореть от дыма костра…

Ну и маскировка – понятное дело!.. Открытый огонь закрывали от посторонних глаз не только стенки колодца, но еще и стены «дота», а потому заметить его, а уж тем более снизу, со склонов, было совершенно невозможно!..

…Вновь созданная саперная группа прапорщика Шенгелия расположилась на ночлег в штабном блиндаже – им, так же как и капитану, нужна была свобода маневра по площадке, ведь откуда раньше начнут наступать «духи», не знал сейчас, наверное, и сам Аллах…

Первая ночь этой огромной войсковой операции…

Она пришла как-то совершенно неожиданно, как это всегда бывает в горах. Потому что здесь почти никогда не бывает сумерек, особенно зимой! Вот еще только сейчас, десять минут назад, светило солнце, и вдруг… вокруг тебя уже непроглядная темень…

…Они сидели в центральном на этом плато, «штабном», блиндаже вшестером: капитан Игнатьев – командир десанта на «пятой заставе», ефрейтор Дементьев – радист ДШ, прапорщик Шенгелия – командир саперной группы, младший сержант Каджая – волею судеб прибившийся к десанту разведчик, и двое сержантов, Довлатов и Бондарь, – штатные саперы ДШ…

Все такие разные, и по национальности, и по возрасту, и по воинским званиям, но… Сейчас в этом хлипком, сооруженном на скорую руку укрытии, протянув окоченевшие на морозе и натруженные оружием за весь этот долгий день руки к небольшому костерку, они все были равны… Здесь сейчас не было ни подчиненных, ни командиров, а собрались лишь воины, которые честно выполнили свой долг перед товарищами и теперь с чистой совестью пытались отдохнуть и немного согреться…

…1.15 АМ…

– Д-ду-ду-х-х!!!

Конечно же, пограничники не дрыхли на этой «пятой точке», как сурки, без задних ног. Едва ли не треть всего десанта, около двадцати человек, были распределены прапорщиками на посты наблюдения и в боевое охранение. И сменялись они так, как это было предписано уставом, а скорее воинской мудростью: два часа на посту, столько же в «бодрствующей смене» около костерка в «доте», охраняя спавших товарищей, ну и два часа на собственный сон… А потом – опять на пост…

И если честно, то этой ночью пограничникам даже повезло немного!.. «Первая смена» заступила на свои посты в 7 часов вечера, «вторая» – в 9, «третья» – в 11… Поспать по два часа, ну, или просто отдохнуть удалось всем!.. В час ночи «первая смена» часовых, уже отдохнувшая, вернулась на посты, и вот тут-то и началась настоящая заваруха…

…Конечно же, все ожидали, что «духи» этой ночью обязательно пойдут на штурм плато, где окопался десант «артходжинцев»… Но все же…

Взрыв на склоне прозвучал для всех почти как гром с ясного неба…

– Кажется, полезли, суки! – дремавший в полглаза капитан Игнатьев резко вскинулся. – Где был взрыв, Зураб?

– Это фугасная рванула, судя по взрыву! Из тех «ПМНок», что мы с Кабардой переставляли…

– Значит, все-таки начали от Парваза…

– На выручку идут Забибулле…

– Группа, в ружье!!! – рявкнул капитан и, подхватив свой автомат, бросился к тому «доту», который, судя по всему, сейчас и должны были начать атаковать «духи». – Занять позиции, согласно боевому расписанию! Первая и вторая группы! Огонь только по моей команде! Третья группа – готовность «номер один»! Огонь открывать по ситуации!..

И в этот момент…

– П-пух! Д-ду-в-з-з-з!!!

Второй взрыв раздался левее по склону…

– А вот это уже «лягушка» прыгнула! – прокомментировал Зураб на бегу. – Двумя группами идут, шакалы!

Вся маленькая саперная группа, добежав до служивших пограничникам бруствером камней, прильнула к ним, пытаясь разглядеть хоть что-то, происходящее сейчас на склоне. Но что тут увидишь, в непроглядной ночи?..

– Внимание командирам первой и второй групп! – проорал капитан. – По два «светлячка»![12] Огонь!

Взвились в небо две белые ракеты.

– Пш-ш-ш! Пш-ш-ш! – повторили их путь еще две ракеты, только взлетевшие немного левее.

А на склоне вот уже около двух минут, с момента самого первого взрыва, кто-то орал визгливым голосом на очень высокой ноте:

– А-и-и-я-й-я-я-я-и-и-и-и!!! Я-и-я-и-а-а-а– а-а-и-и-и-я-я!!!

Дымные полосы выпущенных в черное небо «светлячков» ушли в черноту, и вдруг…

– Пу-х! Пу-х! Пу-х! Пу-х!..

Словно где-то там, над головой, раздавили несколько лампочек, и… Все осветилось белым призрачным светом, как будто над плато зажгли яркую люстру в тысячу лампочек…

– Вот он! Крикун, мать его! – проговорил сержант-сапер Бондарь, который оказался рядом с Кабардой. – Орет, с-сука, так, что аж на душе тошно!

– А ты бы не орал, если бы тебе фугаской ласту по колено оторвало?! – спросил сержант Довлатов и прищурил свои и так узкие туркменские глаза.

– А не фуя по ночам по минным полям шастать! – отрезал Бондарь.

А раненый «дух» все не унимался, надрывая голосовые связки:

– Я-я-я-я-я-я-я-и-и-и-и-йя-я-я!!! А-и-и-я-й– я-я-я-и-и-и-и!!!

– Да он так до утра орать будет, падла! – проговорил Кабарда и прильнул к пулемету.

«Та-та-та!» – харкнул короткой очередью «ПКМ», и вопли прекратились.

На склоне пока было тихо…

То ли боевики обалдели напрочь от несанкционированных взрывов, то ли пытались найти новые проходы в минном поле…

– Каха! – крикнул прапорщик Шенгелия. – Посмотри налево!.. Не зря мы там четыре часа проползали!

Кабарда повернул голову, и в свете ракет увидел «дело рук своих»…

На снегу в разных позах, словно сломанные куклы, лежали девять боевиков, напоровшихся на свою же «ОЗМ», передвинутую саперами-пограничниками поближе к незаминированному проходу.

«Вот так «лягушка»! – подумал Кабарда. – Один взрыв, и целое отделение скосило!..»

Боевики все же пришли в себя после довольно долгой паузы и стали поливать пограничников очередями из автоматов.

– Группа! Разобрать цели! – проорал капитан Игнатьев. – Короткими очередями! Командирам – поддерживать два «светляка» в небе!.. Огонь!!!

И плато взорвалось дружным залпом пограничников…