Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Не думаю, что это будет удобно, милорд. Мы еще недостаточно хорошо знакомы.

– Пожалуй. Но мне не хотелось бы покидать этот балкон, не познакомившись с вами поближе.

Тони потянулся к ней и, взяв за руки, привлек к себе. Ее голова оказалась на его груди, и, хотя она ни на минуту не забывала о разнице в возрасте, у нее появилось чувство, что она словно обрела покровителя. Он хотел повернуть ее лицо к своему, но Клодия вдруг отпрянула, издав странный, похожий на стон звук.

– Что произошло? – встревоженно спросил Тони. Неужели он напугал ее?

– Моя подвеска. Она запуталась.

Тони склонился над нею, и ее попытки закрепить сережку в мочке уха вызвали у него улыбку.

– Постойте-ка. Не шевелитесь. – Сказав это, Тони еще больше нагнулся. Чтобы видеть, что делают его руки, ему пришлось чуть ли не утопить лицо в ее волосах. Тепло, исходившее от ее шеи, было очень приятным. Когда он справился с серьгой, то не спешил отстраниться. Вместо этого Тони все глубже погружал ладонь в ее волосы.

– Теперь я запутался, – сказал он, гладя ее локоны. Клодия вздрогнула. – Замерзли, миледи? Вы не простудитесь?

– Нет, милорд… Нет, Тони, мне не холодно.

– А дрожите потому, что ждете вот этого, да? – спросил он, приближая ее лицо к своему, чтобы нежно поцеловать в губы. Ее губы сразу же раскрылись в ответ, и поцелуй стал более пылким. Через мгновение Тони слегка отстранился и спросил: – Хотите вернуться в зал, Клодия?

– Пока еще нет, Тони.

Она положила руки ему на плечи и притянула к себе. Этот поцелуй был долгим и глубоким, а ощутив у себя на груди его большой палец, осторожно гладивший ее тело, она подумала, что все у нее внутри вот-вот расплавится.

Когда наконец они ослабили объятия, Клодия, взглянув на Тони, фыркнула и потянулась к нему, чтобы поправить галстук.

– Благодарю. Но и вы выглядите несколько взъерошенной, миледи.

Клодия вновь подняла руки, чтобы поправить собственную прическу.

– И платье тоже, – показал Тони, и лукавство мелькнуло в его глазах. – Здесь. Позвольте мне. – И он вернул корсаж ее вечернего платья на подобающее ему место. – Клодия, мне хочется, чтобы вы знали, что у меня нет обыкновения нападать на молодых дам на балконах.

– А на женщин постарше, милорд? – язвительно отозвалась Клодия.

Тони смутился:

– Но мне и в голову никогда не приходило думать об этом. Хотя я знаю, что между нами, Клодия, разница. В год или два.

– Пять лет.

– Ну, пусть так. Какое это имеет значение? Да и выглядите вы… не скажешь, что вы хотя бы днем старше меня…

– Тридцать четыре. Мне тридцать четыре года. А вам, Тони, двадцать девять.

– Что из этого, Клодия? Возраст что-нибудь значит? О годах не думают, когда человек нравится, когда им восхищаются. Или вас заботит молва?

– Дело не только в том, сколько кому из нас лет. Ходят другие слухи, – нерешительно произнесла Клодия.

– Наверное, о том, что я – молодой человек в отчаянном положении: и имение и состояние у меня на краю гибели. Потому, мол, я и охочусь за вами, что без богатого приданого мне не вывернуться, – сказал Тони, помрачнев.

– Да, я об этом.

– Так вот как вы обо мне думаете, Клодия!

– Знаете, я ведь и в самом деле очень богатая вдова.

– А я не собираюсь делать вид, что это для меня ничего не значит. Вы же понимаете, в каком положении оказались мои родные. В этом сезоне в свете можно встретить еще парочку-другую вдов на выданье. Интересуй меня только деньги, разумно было бы с моей стороны расточать свои чары перед более доступной добычей. Если уж говорить правду, то мы и понимаем друг друга, и сочувствуем друг другу. По крайней мере, мне так это все представляется, миледи.

Тони произнес это светское обращение – “миледи” – не совсем так, как это принято в приличном обществе, а словно вкладывая в него почтение к повелительнице: “О моя леди! Моя госпожа!”

– И я тоже ощущаю эту взаимную симпатию, Тони. Полагаю, это потому, что и вам и мне ведомо, что это такое – потерять любимого и дорогого человека. И еще, вы, возможно, и в самом деле не намного меня моложе, но, глядя на вас, я вспоминаю время, когда была совсем молодой. Слишком молодой для обрушившейся на меня ответственности.

– Двадцать девять лет – это не семнадцать, Клодия. И я не мальчик, – ответил Тони, и в голосе его чувствовалась обида.

– Я совсем не хотела оскорбить вас, Тони. Не знаю, как вам даже объяснить это. – Клодия замялась, хотя понимала, что именно она хочет ему сказать. Но вряд ли ему будет приятно слышать от женщины, что та чувствует в нем только юношу, который забот никаких ведать не хочет, предпочитая грезить о свободе и о славе, добытой в бою.

– Вы мне очень небезразличны, Клодия. Я бы хотел…

– И я о вас тоже беспокоюсь, – прервала его Клодия. – И нахожу вас очень привлекательным. Но, может быть, пока оставим этот разговор?

– Я соглашусь, если вы скажете, что я сумел убедить вас в том, что в моих намерениях нет ничего бесчестного.

– О, я знаю, что ваши помыслы чисты, милорд, – мягко ответила Клодия. Она предпочла прекратить объяснение, которое грозило превратиться в предложение, потому что боялась за себя. Боялась, что согласится сразу, даже не дождавшись, когда он откровенно предложит ей руку и сердце. Однако, хотя она уже успела отчаянно влюбиться в него, все же отдавать свою жизнь в его руки… к этому она еще не была готова. Сначала следовало выяснить, как безнадежно его затянул азарт.

6

Заметив, что они вышли на балкон, Марк Хейлзуорт почти забыл о партнерше, глядя через ее плечо в сторону ушедшей пары. Когда же Тони прикрыл дверь балкона, Марк непроизвольно сдавил ладонь партнерши, и та едва не взвизгнула от боли.

– Простите великодушно, мисс Холл. Я задумался.

А когда Клодия и Тони вернулись в зал, Марк понял: пора что-то предпринимать.

На следующий день Марк покинул свой рабочий кабинет сразу же по окончании рабочего дня – событие и для него самого, и для его подчиненных небывалое. Стоило бы, наверное, подыскать кого-нибудь на место управляющего, до которого Марк дослужился при покойном графе. Но с властью расставаться не хотелось, и должность осталась за ним. Он ходил на работу дважды, а то и трижды в неделю, засиживаясь до восьми-девяти вечера. Тут у него даже маленькая гардеробная была, где он переодевался и, не заходя домой, прямо из конторы отправлялся в театр или на бал.

Еще необычнее было то, что Марк в этот день отправился не домой, а пошел в пивную “Под короной”. До нее надо было пройти несколько кварталов. Войдя в пивную, Марк выбрал себе место за столиком в самом темном углу и, усевшись, стал разглядывать стойку. У разносчицы, которая подошла, чтобы принять заказ, он попросил для себя эля и заказал выпивку для одного из молодых людей у стойки.

Молодой человек обернулся посмотреть, кого следует поблагодарить за щедрость. Марк помахал ему рукой, не вставая из-за стола.

– Это вы, ваша светлость?! Большое спасибо! Очень хороший напиток, милорд.

– Сядьте-ка со мной, Джим.

– О, милорд, – Джим явно растерялся, – как можно?

– Я настаиваю, – повторил приглашение Марк тоном, который, как хорошо знали его служащие, не сулил никакой особой снисходительности.

– Благодарю вас, сэр, – смирился Джим и присел рядом.

– Как долго вы у нас работаете, Джим? Сердце у молодого клерка ушло в пятки.

Приказчиком он стал недавно и чувствовал себя не очень уверенно. Не промахнулся ли он невзначай? Не потому ли лорд Фэрхейвен расщедрился на выпивку, что решил прогнать его и хочет лишь как-то скрасить это малоприятное дело?

– В должности я всего только семь месяцев, милорд.

– Вы довольны?

– О, да, так точно, ваша светлость.

– А ведь на должности младшего приказчика не очень-то разбогатеешь, правда?

– Конечно нет, милорд. О, ваша светлость, я не то сказал. Я имею в виду, что работа меня устраивает. И потом, не весь же век я буду ходить в помощниках приказчика, – добавил Джим, вдруг осмелев.

9
{"b":"110143","o":1}