В голосе у нее сквозили тревога и огорчение. Она хотела довериться Дагу, испытывала в этом огромную потребность, но не смела.

Оба вздохнули, помолчали немного. Потом Даг сказал:

– Нора, ты вот только что говорила, что колебалась, пока не сообразила, о чем речь. Что ты имела в виду?

Нора теребила кожицу возле ногтя и на вопрос не ответила.

– У меня тут заусенец, – сказала она, но Даг не отступал.

– То есть выходит, ты знаешь, в чем тут дело? Нора! Отвечай! Что именно тебе известно?

Ничего ей не известно. Нора покачала головой, изучая ноготь. Она правда ничего не знает.

У него слишком буйная фантазия! С чего это он взял?

– По лицу вижу. Я же не дурак. Вдобавок ты только что проговорилась.

Нора подняла глаза и тотчас встретила вопросительный взгляд Дага. Сколько же позволено ему сообщить? Очень ведь хочется.

– Если ты думаешь, будто мне что-то известно о Сесилии Агнес, то ошибаешься, – сказала она. – Я имела в виду совсем другое.

– Что же?

Нора глубоко вздохнула. Как объяснить, чтобы он понял? В общем, ничего сложного тут нет. Сплошь вещи, хорошо ей знакомые и оттого понятные. Пережитые на собственном опыте.

К примеру, когда была маленькая, очень маленькая, еще при жизни родителей, она часто сидела одна в своей комнатке и прислушивалась к их шагам. Слышала, как они ходят по квартире, иногда останавливаются у ее двери: мол, как она там, все ли в порядке. Они постоянно были рядом, хоть и не всегда находили время поиграть с нею. А если их дома не было, она прислушивалась до тех пор, пока с улицы не доносились их шаги. Как днем, так и ночью она безошибочно узнавала звук родительских шагов, и напряженное ожидание всегда дарило ей счастье.

Потом мама и папа вдруг исчезли. Никто не говорил почему, не рассказывал, что случилось. Но они же вернутся. Все так твердили. Скоро, очень скоро мама с папой приедут. И она продолжала прислушиваться к шагам, днем и ночью. Она бы узнала их шаги среди тысяч других и могла ждать сколько угодно.

А мама и папа так и не вернулись, любимые шаги исчезли навсегда. Холод, тоска. Она слышала другие шаги, а на улице меж тем моросил дождь и все было пусто и уныло.

Нора посмотрела на Дага. Непонятно, почему ей вдруг вспомнилось давным-давно забытое. Она же хотела поговорить с ним о другом. Этого ему никогда не понять!

– Тут речь о заброшенности, – сказала она. – Кого-то оставили в одиночестве, когда-то давно. Вот что я поняла. Обманули. Предали.

– Ты-то что можешь поделать? Такое случалось со многими, верно?

До сих пор Даг стоял, а теперь сел на стул возле двери. Выглядел он серьезным и задумчивым. Нора бы с радостью сказала больше, но нельзя, поэтому она молча изучала злополучный заусенец. Оба думали о своем. Дагу по-прежнему не давало покоя имя, написанное под мостом.

– Ну конечно! Как я раньше-то не додумался! – вдруг сказал он.

– Ты о чем?

– Вовсе не обязательно, что имя под мостом написала она сама. Там мог побывать и кто-то другой.

Нора молчала, и Даг продолжал:

– И кто бы это мог быть в таком случае? – Он вопросительно посмотрел на Нору, а она только плечами пожала, не поднимая глаз. Даг опять уставился в пространство. – И зачем ему понадобилось писать? Не понимаю.

– Я тоже, – рассеянно обронила Нора, упорно занимаясь ногтями.

Но Даг знал, так только кажется, она просто не хочет, чтобы ее отвлекали сейчас от размышлений. Он искоса взглянул на нее и глубоко вздохнул.

– В самом деле жаль, что ты не можешь сказать, что знаешь.

Да. Нора кивнула. Очень жаль.

– И насколько я понимаю, тут ничего особо и не поделаешь?

Верно, ничего. К сожалению.

– Понять бы, чего ты боишься!

А она и не боится. И молчит не ради себя. Просто не должна выдавать другого человека. В этом все дело.

– Кого же? Кого ты могла бы выдать? Она крутанулась на своем стуле.

– Кончай, а? Не задавай так много вопросов!

– Прости…

Нора по-прежнему сидела у письменного стола, а Даг – на стуле возле двери. Яркое весеннее солнце светило в окно, заливая всю комнату своими лучами. Нора опять повернулась к Дагу, посмотрела на него и слегка улыбнулась. Она не хотела его обижать. Просто вдруг вконец пала духом. Как парализованная была. И боялась, что Даг уйдет, потому что сказать она ничего больше не может.

Внезапно в соседней комнате послышались шаги. Те самые, необъяснимые шаги направлялись к ее двери. И буквально тотчас она явственно ощутила, что они с Дагом уже не одни. Кто-то стоял на пороге, прямо за спиной у Дага. Нора посмотрела на него: интересно, слышал ли он что-нибудь. Если и слышал, то виду не подавал. Сидел совершенно спокойно, хотя незримый пришелец был от него меньше чем в полуметре. Нора, сидя в нескольких шагах от двери, остро чувствовала это присутствие.

Но тут лицо у Дага напряглось, он огляделся по сторонам. Будильник на подоконнике неожиданно начал тикать. Даг вскочил, быстро прошел к окну и остановился, с изумлением глядя на часы. Трогать их он не стал, только наклонился и долго изучал циферблат. Так и стоял там, пока тиканье не умолкло.

И тогда он сразу же перевел взгляд на Нору. Она жестом показала: молчи! Ее охватило странное возбуждение. Все это время она тоже не шевелилась, целиком сосредоточив внимание на незримом пришельце у двери. Новое дело! Раньше не случалось, чтобы шаги приходили, когда она в комнате не одна.

Сердце у нее готово было выскочить из груди. Даг что-то слышал? Заметил, что они не одни? Но так или иначе, гость исчез, едва лишь будильник остановился. Нора перевела дух, хотя говорить ей по-прежнему не хотелось.

– Нора! – Даг взял будильник в руки. Поднес к уху, встряхнул. – Он же вроде был сломан?

С недоумением он смотрел на часы, вертел их так и этак, крутил «заводилки», но не услыхал ни звука.

Нора сказала, что два раза ходила к часовщику, и тот объявил, что механизм безнадежно испорчен. Чтобы часы пошли, его надо заменить.

– Но они же тикали! Ты ведь слышала!

Да. Потому она и наведалась к часовщику второй раз: хотела узнать, как это могло произойти. Объяснила, что будильник вдруг пошел, сам собой. Хотя механизм испорчен. Но он ей не поверил. Не могут эти часы ходить, и точка. Ни секунды. Он абсолютно уверен.

– И все ж таки они шли! – Даг улыбнулся. – Мало того, назад! Об этом ты тоже ему сказала?

Нора облегченно вздохнула. Он тоже заметил? А она уж едва не поверила, что у нее глюки. Ясное дело, она спросила, могут ли часы идти назад, но часовщик посмотрел на нее как-то странно и засмеялся. Видно, решил, что она то ли разыгрывает его, то ли малость не в себе, поскольку сразу заторопился и сказал, что у него нет больше времени ни на нее, ни на ее допотопный искореженный будильник.

Даг возмутился.

– Тоже мне, специалист! Дурак он, а не часовщик.

– Нет, он свое дело знает.

Пусть так, только все равно он ни черта не понял. Ограниченный – вот он какой. Даг ясно видел, что стрелки двигались вспять. Это бесспорно. Когда будильник затикал, они показывали семь минут первого. А когда остановился – пять минут первого. Иначе говоря, часы шли назад целых две минуты.

Даг поставил будильник обратно на подоконник и подошел к Норе. Он диву давался, что люди, которые имеют дело с техникой и, казалось бы, должны обладать большей восприимчивостью к фантастическим возможностям бытия, зачастую их отвергают. Причем наотрез!

Разбираясь в удивительно сложном мире часовых механизмов, часовщик, по идее, не должен бы оставлять без внимания и вопрос о том, могут ли стрелки начать движение вспять. Скорее, ему следовало бы изучить этот любопытный феномен. Вызов. Новую перспективу. Время-то, безусловно, движется не в одном направлении. Время похоже на океан с тысячами подводных течений. И наверняка может двигаться и вперед, и назад, и вбок.

Человеку, который занимается временем, то есть головокружительной задачей исчислить некое измерение, не к лицу смеяться, когда ему говорят о часах, по сути, возможно, напрямую связанных с тайными токами времени! О живых часах, которые не просто механически тикают в одну сторону! Все-таки этот часовщик пороху не выдумает! Тут нужен взгляд пошире. Вот как считал Даг.