Чарли позвонил и сказал, что «Вэнити фэр» хотят сделать обо мне репортаж с фото на обложке. Я забеспокоилась: почему вдруг именно сейчас? Они что, узнали о Рори? Или обнаружили, что Гарри где-то скрывается? Но Чарли разведал обстановку, и оказалось, что все совершенно безобидно. Я даже улыбнулась этой иронии судьбы: какое совпадение! Если бы они только знали, какую сенсацию могли бы раскопать! Сван выходит замуж! Я посвятила Чарли в свою тайну, потому что знала: на него можно положиться. Он будет молчать. И потом, я хотела пригласить на свадьбу его и Лауру. На тайном венчании будут только самые дорогие и особенные гости. Например, Нора Николсон обязательно должна прийти. Ведь это она нас познакомила!

Я сидела в офисе у Грейс Браун (конечно, я пригласила и ее), и ей как раз позвонила из Нью-Йорка Барбара Харпер. Договорив, Грейс рассказала мне об успехе Эми Ла Мар, и каким странным образом она его добилась.

– Дело вот в чем, – стала размышлять Грейс. – К ней нужно привлечь внимание каким-нибудь крупным выступлением в прессе, да так, чтобы это прошумело на весь мир. Иначе ей не добиться настоящей известности. Пожар помог ей получить работу в Нью-Йорке, но здесь этот номер не пройдет.

Я призадумалась. Я всегда говорила себе, что настанет день – и я сделаю для Эми Ла Мар что-нибудь очень важное. И вот это время пришло. Я тут же позвонила Барбаре Харпер, моей хорошей приятельнице.

– Барбара, у меня есть одна идея, и я хочу с тобой посоветоваться. «Вэнити фэр» собирается сделать обо мне репортаж с фотографией на обложке. Я скажу им, что соглашусь только с одним условием: чтобы Эми тоже участвовала в этом материале и появилась на обложке вместе со мной. А в интервью я буду говорить не столько о себе, сколько вообще о моделях…

– …и дашь Эми возможность поговорить о черных моделях? Послушай, Лебедь, неужели ты и правда на это решишься? – с восторгом сказала Барбара.

Я решилась, и все удалось. Конечно, сперва они не слишком обрадовались, но потом поняли, что к чему, и согласились. Мы договорились, что будем давать интервью после моего возвращения в Нью-Йорк на показы, Эми тоже собиралась там выступать, а в Париж или Милан она в этом сезоне не поедет. В конце концов интервью назначили на апрель. К тому времени я уже буду замужней женщиной, только они об этом ничего не узнают. Но одну сенсацию они все-таки получат: это будет мое последнее крупное интервью в качестве профессиональной модели, и они первыми объявят новость о моем уходе из проекта «ЛЕБЕДЬ». Я предложила им взять интервью у Барбары, и она как бы мельком сказала, что нью-йоркский муниципальный отдел по делам потребителей провел расследование и выявил недостаточное участие черных американцев в печатной рекламе, но, когда о результатах этого исследования объявили журналам и агентствам, никто не согласился подписать обязательство чаще и больше показывать цветных на своих страницах или в рекламе.

Барбара позвонила мне совершенно счастливая.

– Ты умница, девочка. Честное слово! Пусть-ка теперь попробуют вычеркнуть мои слова! Ведь они знают: я тогда сразу заявлю, что они выкинули слова про черных. Спасибо, Лебедь. Мы с Эми благодарим тебя от всей души, от всего сердца.

Разве я могла после этого не пригласить их на свадьбу?

Мы с Челестой приехали в «Тривейн» за четыре дня до свадьбы, а Рори должен был появиться уже накануне нашего великого дня. Мы с Челестой поселились в соседних комнатах и вдруг почувствовали себя школьницами в интернате: ночи напролет сидели и болтали, сплетничали о знакомых девушках-моделях. Собственно, сплетничать мы начинали еще за ужином, но старались взять себя в руки и быстро умолкали, потому что понимали, что наши разговоры совершенно неинтересны окружающим – людям из другого мира. Однажды мы даже устроили себе ночной пир: совершили набег на кухню и утащили на чердак жареные куриные ножки и копченого лосося. На чердаке Челеста раскопала старые альбомы с фотографиями – именно в них она когда-то впервые увидела меня.

Разглядывать старые фотографии очень интересно, просто невозможно остановиться. Скоро мы уже вовсю хохотали над семейными снимками. Я вздрогнула, увидев Оливера и Венецию – молодых, веселых, влюбленных – и поскорее перевернула страницу. И вдруг у меня замерло сердце: на нескольких итонских фотографиях Оливер стоял рядом с высоким, насмешливо ухмыляющимся юношей. От этой улыбки кровь стыла в жилах, но больше всего меня потрясли подписи, сделанные рукой Оливера: «Я и Мюррей. Мы с Мюрреем, 4 июня. Мы с Мюрреем в Эксите».

Мюррей!

Скоро приехал Чарли с матерью и Норой Николсон. Чарли выглядел превосходно и привез хорошие новости.

– Эта маленькая стерва Виктория Пэрриш наконец-то попалась в Майами. Оказывается, родители всегда возят ее туда отдыхать, а она тайком от них бегает в Сентрал-парк и пристает к парням. Скорей всего, так случилось и со мной. Но, сами понимаете, мне приходится иметь дело со столькими девушками, что ее я совсем не запомнил. Дело даже не в том, что я не помню, было у нас что-нибудь или нет. Я просто не могу точно сказать, что ничего не было. Поняли мою мысль? В общем, она подкатывалась к десяткам мужчин. Все они знают, что ей только пятнадцать лет, и теперь они готовы показать под присягой, что она сама к ним приставала, а они отказывались. Так что этот ее ребенок вообще неизвестно от кого. Ее поймал гостиничный детектив прямо на месте преступления – она обрабатывала очередную жертву. Не то что хотела изнасиловать прямо на месте, но приставала – дай Боже. Миссис Пэрриш теперь не знает, куда деться от стыда, и сама теперь боится, что я начну против них дело. Господи, что за история!

Мы все вздохнули с облегчением – и от души посмеялись.

В «Тривейне» очень много комнат, места должно было хватить всем. Я так радовалась, что все близкие будут со мной. Единственная неловкость чуть не случилась, когда приехали Барбара Харпер, Эми, ее жених Маркус и его брат, который привез с собой стереоустановку, чтобы мы могли потанцевать. Я как раз несла в гостиную огромную вазу с цветами, и вдруг услышала в холле голос Пруденс. Сердце у меня так и остановилось.

– Господи, Челеста, там какие-то цветные из такси вылезают! Боже, да там еще и фувгон! Беги сковее, скажи, что они ошиблись адвесом, а то такси уедет.

Я вошла в холл.

– Вообще-то, Пруденс, это мои гости.

– Не глупи, детка. Не двазни меня. И без того голова квугом.

– Я вовсе не дразню.

– Но, довогая, почему ты не пведупведила? Что же мне тепевь делать?

Я должна была догадаться, что Пруденс Фэрфакс наверняка расистка – это очень на нее похоже. Должно быть, она считает, что всех черных надо перестрелять, как фазанов на охоте. Оставалось только одно: держать ее на расстоянии. Пусть Челеста будет хозяйкой для Барбары, Эми и Маркуса.

– Пруденс, я все сделаю сама, покажу им их комнаты. А вот там, в кухне, я видела, парень, который доставляет продукты, цепляется к нашей поварихе. Может, пойдешь туда и все уладишь?

– Конечно, Лавиния. Ой, нет! Погляди-ка, они еще и вебенка с собой пвитащили. Господи помилуй!

Да это же подружка невесты! У нас в семье никого подходящего по возрасту не оказалось, вот я и попросила Эми привезти младшую сестренку Тути. Я смотрела на нее и не могла поверить: это маленькое существо в розовом органди, с веселым и подвижным личиком, будет идти за мной на венчании с букетом цветов!

– Вы Лебедь? Как мне надо идти за вами – вот так? А петь можно будет? Знаете, какой у меня прекрасный голос? Вот послушайте…

Пруденс немедленно сбежала.

Скоро я поняла, почему Тути так радостно возбуждена. Девочка впервые предстала перед публикой с новой прической. Любая маленькая чернокожая девочка мечтает о длинных развевающихся волосах – как у белых. Вот и Тути мечтала о том же, но ее собственные коротенькие косички, если их расплести, торчали во все стороны кудряшками и даже ушей не прикрывали. Чтобы порадовать сестренку, Эми сводила ее в «Шепардс Буш маркет», купила длинные фальшивые локоны и привязала к ее волосенкам. Теперь развевающиеся роскошные пряди спадали Тути на плечи, и она все время встряхивала головой, как пони, чтобы обратить внимание на свою новую прическу.