— К тому, чтобы управлять чужими судьбами. К тому, чтобы взять на себя роль мессии.

— Ты преувеличиваешь, передергиваешь факты! Все это не более чем недоразумение. Уверяю тебя. Если я изложу историю своей жизни, ты поймешь, что ошибаешься!

— Как-нибудь в другой раз. По-моему, ты просто боишься расстаться со своей старой шкурой и тянешь время.

На этот раз Сергей разозлился по-настоящему. Он резко вскочил, больно ударившись макушкой о нависавший над ним сталактит, и прошипел сквозь зубы:

— Черт с тобой, пошли дальше! Надеюсь, этот поход когда-нибудь закончится! Так или иначе, мне удастся от тебя избавиться, когда я проснусь!

Дальше они шли молча. И Сергей с возмущением думал о том, с какой стати он должен избавляться от своей старой шкуры? Если отбросить всю словесную шелуху, ведь это означает смерть! Будет реинкарнация, не будет — это еще бабушка надвое сказала. Откуда ему знать, что будет потом? И кто в здравом уме способен добровольно согласиться на собственную смерть? Доводы казались безупречными, но, несмотря на это, он продолжал плестись за красноватым свечением, маячившим впереди.

Чтобы не обжигать Сергея своим огненным дыханием, Птиц опередил его шагов на десять. Теперь Сергею все время приходилось ускорять темп движения. В противном случае он мог отстать от поводыря и заблудиться в бесконечных поворотах туннеля.

Километров пять ход, то сужаясь, то расширяясь, шел на подъем, постепенно приближаясь к поверхности, но неожиданно закончился глубоким, почти вертикальным колодцем, по стенкам которого сочилась ледяная вода.

Птиц прыгнул в колодец и теперь поджидал его на дне. Сергею ничего не оставалось, как лезть вслед за ним.

Вскоре его защитный комбинезон промок насквозь, он едва не сорвался со скользкой стены, но в конце концов сумел благополучно добраться до дна.

— У меня нет крыльев, чтобы сигать за тобой во всякие колодцы! — заявил он Птицу, но тот, скорее всего, его вообще не услышал. Голос Сергея потонул в величественном реве подземной реки.

Она пробила туннель, наискось пересекавший пещеру, в которую упиралось жерло колодца, и теперь нашла себе другой путь, уходя в неведомые глубины подземного мира. Перед ними было только это узкое отверстие старого русла и никакого другого хода. Сергей содрогнулся, представив, что ему придется продираться сквозь этот лаз, и с надеждой посмотрел на еще больше подросшего за время их пути Птица.

— Тебе здесь не пролезть! Пора возвращаться!

Ему приходилось кричать, чтобы перекрыть рев подземного водопада.

— И не надейся. Мое тело способно легко изменять свою форму.

После этого заявления Птиц без всякого усилия нырнул в узкий проход, мгновенно вытянувшись и становясь похожим на какую-то огненную ящерицу.

Сергей, к сожалению, вытягиваться не умел, и ему пришлось ползком протискиваться между острыми клыками камней, еще не остывших от прикосновений огненного Птица. Изрыгая проклятия, он медленно продолжал двигаться по проходу.

Трудно было представить, что ждет их за следующим поворотом этого лаза, и оставалось только надеяться, что его провожатый выбирает дорогу не наугад. Надежда на то, что этот бесконечный, переходящий в реальность сон завершится благополучно, давно оставила Сергея.

В конце концов, узкий лаз закончился довольно обширным пустым пространством, перегороженным, как показалось Сергею в неверном красноватом свете, исходившем от Птица, какой-то бетонной стеной.

До спуска в колодец они поднялись настолько высоко, что это сооружение вполне могло оказаться фундаментом одного из московских домов, но, как выяснилось позже, здесь был совсем не фундамент.

— Вот мы и пришли… — в голосе Птица чувствовалось непонятное сожаление. — Настала пора проститься. Возможно, мы еще увидимся, возможно, нет.

Это зависит не от меня. Конец пути ты обязан проделать самостоятельно, без моей помощи.

— Какой конец? — спросил Сергей почему-то охрипшим голосом. Неожиданно предупреждения Птица о его расставании со своей телесной оболочкой приобрели угрожающий и вполне реальный смысл. — Ты хочешь меня оставить? Бросить одного в этом подземелье?

— Я же говорю, мы пришли. Вон там, в бетоне, есть трещина. Достаточно широкая, чтобы в ее верхней части ты мог просунуть сквозь нее свое хилое тело.

— И что там меня ждет?

— Скоро ты это узнаешь, — голос Птица стал подозрительно печальным. — Главное, ничего не бойся. Помни о том, что тот, кто повстречал Феникса в конце своего жизненного пути, никогда не умрет настоящей смертью.

Затем Птиц протянул к его груди тоненький лучик света. Сергей, почувствовав болезненный укол, от неожиданности вскрикнул. Ощущение было такое, словно к его груди прикоснулись раскаленным железом. Он начал было говорить все, что думает об этой последней шуточке Птица, но слова замерли у него на губах, потому что Птиц растаял, ненадолго превратившись в огненное облако, постепенно исчезнувшее в верхних горизонтах пещеры. Сергей остался один.

Но темнота не сомкнулась вокруг него полностью после исчезновения источника света, сопровождавшего его всю длинную дорогу через катакомбы. Сквозь трещину в бетоне пробивался мертвенный синеватый свет.

Весь этот сумасшедший поход Сергей желал избавиться от своего невероятного спутника, но после его исчезновения не испытал ни облегчения, ни радости.

В его ушах звучали последние слова Птица о конце жизненного пути, а грудь жгла боль от полученного прощального ожога. Холодок настоящего страха проснулся наконец в его сознании. Происходящее с ним больше не походило на сон…

После исчезновения Птица путь у Сергея был только один — вперед, в ту самую трещину, о которой говорил Феникс. Но он все не решался сдвинуться с места, пытаясь вспомнить, что ему известно о мифической огненной птице. Нехорошее предчувствие не оставляло его ни на секунду. Предупреждения Птица обрели реальный и зловещий смысл.

Легенду о Фениксе первыми придумали египтяне. О ней встречались упоминания еще у Геродота. Феникс символизировал собой солнце, умиравшее и возрождавшееся каждое утро. Эта птица была посвящена богу Ра и прилетала каждую тысячу лет, чтобы умереть в жертвенном пламени храма и возродиться вновь…

Ее предсказания, если верить древним грекам, переводившим египетские папирусы, имели нехорошее свойство сбываться…

Из всего происшедшего единственное обстоятельство не вызывало у Сергея сомнений — рано или поздно ему все равно придется пролезть сквозь трещину в стене, что бы ни ожидало его на той стороне. Обратного пути без провожатого для него практически не существовало, там, в бесконечных коридорах и коварных ловушках, притаившихся в полной темноте, он мог найти только верную гибель.

У самого пола трещина была недостаточно широкой, чтобы в нее мог пролезть человек. Но выше она вроде бы расширялась… Уцепившись за скользкий бетонный край разрыва, Сергей вставил ногу в пролом и полез вверх. Фонаря у него не было, так что выяснить, есть ли наверху достаточно широкий проход, он мог одним-единственным способом: исследовав всю трещину, что называется, на ощупь.

Поднявшись на несколько метров над полом, он лишний раз убедился в том, что его огненный провожатый не ошибался… В своей верхней части трещина расширялась настолько, что он смог протиснуться внутрь ее без особого труда. Его поразила толщина бетонной стены, расколотой этой трещиной. Непонятно, какая сила смогла разорвать бетон. Тектонических подвижек в Москве вроде бы не наблюдалось, скорее всего, подземная река, изменившая с годами свое русло, подмыла основание стены, она просела в своей центральной части и не выдержала собственного веса, но сколько же лег должно было пройти, чтобы все это произошло? Стена не могла быть слишком старой. Железобетон изобрели не так уж давно, а это был именно железобетон. Сергей едва не напоролся на острый конец разорванной железной арматуры. Кому могло прийти в голову сооружать под Москвой подобную крепость со стенами двухметровой толщины, способными выдержать прямое попадание тысячекилограммовой авиабомбы?