Незадолго до вторжения монголов изрублены были в Бьярмии все седоки одного торгового корабля, прибывшего туда из Халогаланда в Норвегии, Тогда два подручника норвежского короля, Хакона Хаконсона, с четырьмя сильно вооруженными кораблями отправились в землю бьярмийцев, для отмщения им и их государю за убийство своих земляков. Мечом и огнем опустошили они Бьярмию и сделали богатую добычу, состоявшую особенно из серебряных монет и дорогих мехов. Это путешествие в Бьярмию, случившееся в 1222 году, — последнее, о котором упоминают древние северные памятники. После того прекратилось всякое мореплавание в Белое море; более трех веков этот торговый путь оставался неизвестным, пока, во времена королевы Марии Стюарт и Елисаветы, не нашел его снова Ричард Ченслер в 1553 году и не сделал Архангельск доступным для английской торговли; но еще за 700 лет до него этот путь был открыт скандинавскими викингами и почти четыре столетия носил их военные флотилии и торговые суда.[167] Глава одиннадцатая Набеги и торговые отношения скандинавов, особенно шведов, в восточные страны и основание Русского государства варягами Чем была Чердынь, или Великая Пермь, для народов, обитавших на Ледовитом море и в Уральских горах, тем же для Прибалтийских стран был Хольмгард северных саг, город, лежащий близ берегов Балтийского моря в Гардарике, или России, — по всей вероятности, Новгород, а по мнению других — старинный город, или пристань, Ладога, на Ладожском озере; но последнее место, однако ж, было, вероятно, Альдейгьюборг (Aldeigjuborg) старинных саг. В сагах повсюду читаем о торговых поездках в Хольмгард; попадают даже рассказы о скатертях и золотых коврах, о золотых тканях и других драгоценных товарах, покупавшихся для северных королей в Хольмгарде.[168] У арабских писателей[169] также встречаются следы торговли, производимой булгарами по верхней Волге с племенами северо-западной России,[170] Они говорят о земле Вису, лежавшей высоко на севере, к востоку от Варяжского, или Балтийского, моря, на три месяца пути от Гога и Магога,[171] на таком расстоянии и от Булгара, внутри или позади седьмого климата, в котором живут также варяги и югры, в той северной широте, где летом, нет ночи, а зимой нет дня, стоят жестокие морозы, и если люди из земли Вису придут в страну булгаров, то несут с собою такого холода, что воздух вдруг переменится и станет ужасная стужа, всякая, растительность гибнет, даже посреди лета; оттого булгарь знавшие о том, не пускали в свою область ни одного чел века из Вису (так назывался этот народ). В его страну бул-1 гарские купцы привозили клинки для мечей[172] и много других товаров и брали оттуда беличьи меха, особенно бобровые и собольи. По причинам, имеющим очень важные основания, в наше время один остроумный исследователь полагал вероятным, что загадочные «вису» арабов тоже что племя весь Русских летописей, которое жило на севере от Новгорода, около Белого озера, и считалось в числе племен, пославших к викингам просить князей себе; эта же весь, или вису, без сомнения, одно и то же, что вильцы Адама Бременского, которые с миррами, ламерами, скифами и турками жили до пределов самой Руси, и народ встречающийся у Иордана, покоренный готским королем Эрманарихом, вместе с чудью, мерею, мордвой и другими многочисленными, обитавшими на севере народами. Доказательством деятельной торговли между северные и южными странами Европы в то древнее время служат также свидетельства арабских писателей, что русские купцы посещали землю булгаров, что возили они свои товары но Волге в Булгар и в Итиль, или Атель, город при впадении Волги в Каспийское море; что ладожцы (народ, живущий около Ладожского озера), самое многочисленное из всех русских племен, ездили по торговым делам в Грецию (Греческую империю), в Константинополь и Испанию и что товары: медь, меха и многие другие, вывозимые от хазар, приходили к ним через русских и булгар. Что же касается до хазар, то они сильный торговый народ, обитавший в их столетиях около Днепра и Азовского моря, также в низовьях Волги, на северной стороне Каспийского моря. С тех пор как только начали обращать внимание на монеты, в продолжение нескольких веков сохранявшиеся в недрах земли, особливо удивлялись великому множеству арабских монет, которые по временам откапывались в пределах Швеции. Эти монеты выбиты в Азии при магометанских государях, в то время, когда владычество мусульман простиралось на Аравию, Сирию и Персию, с окрестными странами, на Египет и весь северный берег Африки, на Кипр и Испанию. Надписи на них с именами государей, городов, где чеканились, и года хиджры показывают, что они принадлежат к VII–X столетиям. Некоторые из них выбиты при халифах, преемниках Магомета, занимавших тогда престол пророка, и потому были в общем ходу в покоренных землях; другие, напротив, чеканены арабскими эмирами, или князьями, правителями стран, лежащих к востоку и югу от Каспийского моря; эти князья мало-помалу сделались независимыми государями в землях, где были только наместниками, например: буваигидские, которые подчинили себе Персидские области Ирак и Фарсистан; сиядидские, владевшие краями на южном и юго-западном берегу Каспийского моря (Гилан, Мазандеран и другие), и сасанидские, область которых простиралась к востоку от этого моря. Из числа монет этих эмиров в Швеции всего было найдено сасанидских, или князей Сасанидского дома. Они царствовали в так называемой Великой Бухарии, в Хорасане и юго-восточных странах Каспийского моря. Здесь, при истоках реки Инда и Оксуса (Гигона), лежали города Бухара, Марканда, или Самарканд, и Бактра, теперешний Балк, славные с самых давних времен по высокой образованности и торговле. К этим местам сходились, равно также от них и расходились, торговые дороги по всем направлениям. Бактра, в соседстве с северной Индиею, была складочным местом всемирной торговли, средою драгоценных товаров всей Азии, из стран по ту сторону степи Гоби, из Серика (Serica) древних, нынешнего Китая. Из Бактры товары отправлялись вниз по реке Оксусу в Каспийском море, оттуда отчасти Волгою в землю булгаров и северную Россию, отчасти прямо по Каспию к устьям Куры и Аракса и по этим расам; далее перевозились сухим путем в реку Фазис, потом этой рекой в приморские города на Черном море — этим торговым путем уже ездили в самой глубокой древ ности. Нестор, древнейший русский летописец, живший и последней половине XI и в начале XII столетий, извещает нас, что из Черного моря торговый путь шел по реке Днепру, потом волоком через плоскую возвышенности рекой Ловатью в озеро Ильмень, а из него Волховом и Ладожское озеро и истоком его, рекой Невой, в Варяжское море. Этим торговым путем русские отправляли меха, рабов, медь и воск — главные товары, вывозимы из России в Греческую империю, в Константинополь другие места при Черном море. Семь Днепровских порогов, которые или вовсе, или только частью перерывая плаванье по реке, старались миновать, проводя лодки близ самого берега; но если нельзя было сделать, тогда товары выгружались, суда перетаскивались посуху к безопасному руслу ближайшей реки, где, снова нагруженньые спускались в воду. Из Днепра обыкновенно плавали также Двиною в Балтийское море.[173] Эти торговые пути из Каспийского моря в Балтийское и Ледовитое моря по судоходным большим рекам, пересекающим Россию, объясняют, как могли зайти на север в таком множестве монеты, выбитые в Самарканде, Бухаре, Балке, или Бактре, и многих других прикаспийских местах. Они попадались реже и в меньшем числе на берегах Западного моря (Немецкого с Каттегатом), также в западных и отдаленных от моря землях, зато почти в невероятном количестве в прибрежьях Балтийского моря — не только в Швеции, но и в Ливонии, Куронии, Пруссии, Поморье, Шлезвиге, на островах Готланде и Эланде, также собственно в России. вернутьсяПодробнейшему научному анализу проблемы связей викингов и Бьярмии, непревзойденному и до сего дня, посвящена большая книга русского исследователя рубежа XIX и XX в. К. Ф. Тандера «Поездки скандинавов в Белое море» (СПб., 1906). В этом капитальном труде проанализированы источники и дан тщательный разбор аргументации всех основных вопросов, возникающих в связи с этой темой (прим. ред.) вернутьсяТема славяно-скандинавских контактов на заре государствообразования как на Севере, так и на Руси, поистине неисчерпаема, так неисчерпаема литература, посвященная этой теме. В кратких комментариях невозможно сколько-нибудь подробно остановиться ни на одном из основополагающих и узловых вопросов, образующих тело проблемы. Поэтому мы дадим лишь самый общий абрис прошлых и современных подходов и решений, отослав любознательного читателя к важнейшим источникам и научным трудам. В отечественной историографии вопрос об участии скандинавских викингов в генезисе Древнерусского государства приобрел болезненную и чрезвычайно политизированную, насыщенную эмоциями форму так называемой норманнской проблемы или варяжского вопроса. На практике эта полемика выряжалась в борьбе двух непримиримых научных лагерей — норманистов и антинорманистов. На протяжении почти трех столетий, по крайней мере с середины 1730-х гг. роль скандинавов то искусственно преувеличивалась, то еще более необоснованно занижалась. Подробный анализ историографии вопроса дан в обобщающей работе А. А. Хлевова «Норманнская проблем» в отечественной исторической науке» {СПб., 1997, там же см. основную библиографию), а также в книгах М Л. Максимовича (Собрание сочинений, т. 1, 1С, 1876), В. А. Мошина («Вяряго русский вопрос», Slavia, X) и И. П. Шаекодьского («Норманнская теория в современной буржуазной науке», М, 1965). Отдельные периоды русской историографии — как например, третья четверть XIX в. или 1940—1960-е гг. — были отмечены подъемом антинорманизма, в остальные периоды пальма первенства принадлежала норманистам. Дефект дискуссии, делавшей ее с философской и историософской точки зрения совершенно бесплодной, заключался в самой постановке вопроса. В центре обсуждения очень долго были проблема этнической принадлежности призванных варяжских князей и пришедшей с ними дружины. Желание отстоять автохтонность великокняжеской династии приводило к генерации довольно курьезных и наивных идей, не имевших порой ничего общего с реальностью, но решительно отказывавших Рюрику со товарищи в скандинавском происхождении. Всегда, а особенно в послевоенные годы, вопрос этот имел отчетливо выраженный идеологический «поддон», что мало способствовало поиску истины. Конец дискуссии был положен в середине 1960-х — конце 1980-х гг. путем признания тех фактов, что; а) расселение славян и скандинавов среди автохтонных финнов и билтов разворачивалось практически одновременно, встречнонаправленно, и имело в принципе одинаковый характер (выкачивание дани из местного населения, преимущественно в форме подати мехами, лишь с преобладанием среди славян колонизационно-поселенческого начала); б) государство вызревало вполне закономерно, не нуждаясь в каких-либо культуртрегерских «первотолчках», и возникло изначально как механизм регулирования этого данническо-властного равновесия и как средство упорядочения транзитной торговли по Волжскому пути и Пути из паряг в греки; в) скандинавы внесли важный вклад в становление Древней Руси именно как высококвалифицированные воины (по существу — лучшие в то время и Евразии), придав своеобразие и колорит складывающемуся государству, удачно гармонируя с духовной составляющей, пришедшей из Византии (не слчаен термин академика Д. С. Лихачева «Скандовизантия»). Отдельно всегда выделялся вопрос о происхождении имени «русь». Несмотря на необозримый спектр предложенных решений, наибольшее доверие вызывает точка зрения, согласно которой оригинальным источником этого этнонима является самоназвание скандинавских мореходов «родс» (гребец, ибо до VIII столетия парус не был в употреблении на Балтике и в северных морях вообще), от которого произошло название шведов в эападпофинских (финском и эстонском) языках — «руотси, роте» (см. также далее у Стриннгольма). От них, находившихся на переднем крае контактов с викингами-варягями, это слово переняли славяне, переделав его на свой манер — русь, совершенно так же, как племя суоми стало и славянском языке сумью, а хяме — емью. Таким образом, соглисно этой точке зрения, «русь» — изначально скандинавская, а потом и полиэтничная, смешанная, дружина, команда корабля, и лишь спустя десятилетия этот термин приобретает не профессиональное, но сугубо этническое значение, становясь наименованием народа и государства. Что касается Новгорода-Хольмгарда, и в особенности Ладоги-Альдейгьюборга, бывшей первой «резиденцией» Рюрика и, таким образом, формально — первой столицей Русского государства, то ей посвящены по крайней мере два замечательных издания, долженствующие быть упомянутыми здесь: Бранденбург Н. Е. «Старая Ладога» (СПб., 1896) и «Средневековая Ладога» (Л, 1985 вернутьсяЧерез религиозные и торговые связи и обширные завоевания, охватывавшие едви ли не половину всего тогдашнего света, арабы находились в сношении с разными странами и народами. Они любознательнее других и странствовали далее всех, оттого и собрали в своих сочинениях богатый запас сведений по истории, народописанию и географии, во многих случаях озаряющих для нас самый древний и темный период средних веков. Их торговые путешествия к хазарам и булгарам и сношения с этими народами в VIII и IX столетиях пособили им собрать разнообразные сведения о самих северных странах и тамошних обитателях, торговавших с хазирами и булгарами. вернутьсяАрабские исторические и географические сочинения явились ценнейшим источником, введенным в научный оборот главным образом в середине XIX столетия. Они явственно демонстрируют разницу между славянами и русами, подчеркивая нетождественность этих понятий. Кроме того, у Ибн-Фадлана мы находим единственное детальное описание обряда языческого погребения знатного купца-руса, тождественного обряду, реконструируемому по археологическим данным. Важнейшие публикации — Гаркапи А. Я. «Сказания мусульманских писателей о славянах и русах (с первой половины VII века до конца X века по Р. X.)» (СПб., 1870) и Заходер Б. Н. «Каспийский свод сведений о Восточной Европе, 2» (М., 1967). вернутьсяЭтим именем арабские писатели, кажется, означают Югрию, северную землю, по обеим сторонам Уральского хребта. вернутьсяБулгары приносят в Вису мечи из магометанских земель. Эти мечи без рукоятей без всяких украшений, простые клинки, в том виде, в каком вышли из горна. Если повесить их на нитки и щелкнуть по ним, то они звенят. Такое оружие идет в землю Юру (Югрию), где жители покупают их по дорогой цене. Древнейшая Русская летопись рассказывает, что киевляне, данники хазар, до времен основания Русского государства, платили им дань обоюдоострыми мечами. И при покорении Перми руссы нашли у тамошних жителей стальные мечи. В какой бы мере ни были справедливы эти известия (кажется, сомневаться в них не имеем права, потому что тут нет ничего невероятного), но можем заключить, что мусульманские клинки принадлежали к числу предметов торговли с племенами Северной России. Не может ли это служить некоторым объяснением рассказогв, часто попадающихся в сагах, про драгоценные, чудесные мечи работы карликов? вернутьсяНачальная русская летопись, «Повесть временных лет», является именно тем источником, в котором содержится рассказ о призвании варягов. При всем внимании к другим категориям источников мы должны признать, что именно она остается главным и основным свидетельством, образующим стержневой сюжет варяжской легенды, и, одновременно, выступает как своеобразный структурный каркас вcex представлений о роли и месте варягов на Руси, Историю гласной артерии Древнерусского государства — Пути из варяг в греки, его возникновения, существования, трансформации хозяйственной и исторической роли, а также преемственности и связи с другим путем, Волжским, блестяще отражают две одинаково поименованные работы: Брим В. А. «Путь из варяг в греки» (Изв. АН СССР, 1931, VII. Сер. общ. наук, вып. 2) и Лебедев Г. С. «Путь из варяг в греки» (Вестник ЛГУ, № 20, 1975), (прим. ред.) |
