Какое-то время Наставника прельщала мысль, что эти две особи женского пола. В конце концов, о человеческой анатомии ему мало известно. Он старательно выговаривал целые фразы, представленные в справочнике, — все без толку. Люди вели себя, словно неразумные котята, — поднимали головы, внимательно прислушиваясь. Сосредоточенность и ноль осмысленности. Определенно самки.

Но ведь между собой они переговаривались! Была ли то безмозглая трескотня? Но некоторые звуки будто бы… обладали смысловым наполнением. «Нетакбыстро!» призывало снизить скорость реакции. «Дайтепередохнуть!» — капризный окрик, сигнал о слабости. «Эйболван» или «Толстомордый» — обращение к Наставнику, при этом взгляд с уважением опущен вниз.

Ближе к ночи молодой кзин решился на эксперимент. Используя справочник, с большим трудом он скопировал и составил письменные фразы для людей.

— Святая Мать-Земля, он говорит, что завтра на нас устроят охоту!

Кожные покровы лица молодой особи резко побледнели. Старшая особь обернулась к Наставнику:

— Парень, ей всего пятнадцать!

Поняли! Кзин почуял внезапную волну их страха. Могут читать! Ах нет, это самцы. Бесспорно.

Перед рассветом Наставник-Рабов отвел людей в одну из пещер. На этот раз к его наставлениям они прислушивались куда более внимательно, особенно к тому, что касалось передвижения украдкой и обманных маневров. Поразительный скачок в умственных способностях! Существенное замечание: активная мотивация усиливает способность людей к обучению. Любопытно.

А вот у джотоков уровень интеллекта зависел от количества гормонов, особенно интенсивно выделяемых во время роста. К переходной стадии все они уже становились гениями. И тогда держись — жажда учиться у них неуемная! Позже, когда масса мозга обретала стабильные показатели, джотоки стремительно теряли способность к обучению и усвоению нового материала. Зрелый джоток обладал всеми умениями, приобретенными в переходном возрасте, однако новую информацию воспринимал туго и новым манипуляциям обучался крайне тяжело. Мотивация играла незначительную роль.

Интересно, мотиватор также выделял в человеческий организм особый гормон интеллекта? Кзин получил бы в свое распоряжение послушный и полезный инструмент, научись он использовать этот гормон по назначению. Пожалуй, можно было бы блокировать мотиватор специальным химическим шунтом. Владелец смог бы устанавливать желаемую скорость усвоения навыков для своего раба-человека, выбирать тип поведения и отключать способность мартышки видоизменять это поведение по собственному желанию. «Ментальная сборка» на любой вкус. Исполнительный раб. Ни цепей, ни угроз. Очень экономично.

Наблюдая за людьми, Наставник в мыслях составлял каталог мотиваторов. Без сомнения, мартышки были способны резко изменять поведение при наличии смертельной опасности. «Прямо как я», — подумал Наставник, помогая особи Маруше прокладывать ложный след сквозь топь.

Но, разумеется, они совершенно другие. Вряд ли у них существует идеология чести и понятие доблести.

Порой жизнь не значит ничего. Наставника вдруг охватило негодование по поводу предстоящей охоты. Раб ценен, пока он жив. Кто сказал однажды: «изучай врага»? Что же ценного в груде обглоданных, окровавленных костей?

Было еще темно, когда Наставник отпустил «добычу» в лабиринт пещер, который Длиннолап звал Местом Многих Путей. Грустно. Хотя бы лишних десять дней, чтобы укрепить их мышцы, узнать получше их язык, обучить другим маневрам…

— Длиннолап, — обратился Наставник к джотоку, когда люди ушли достаточно далеко, чтобы не слышать его речи, — как лучшему своему охотнику, я дам тебе особое поручение. Кто еще так же хорошо знает эти заросли, пещеры и озера?

— Только Клыкастый Бог, — отвечал джоток, следуя обычному их ритуалу общения.

— На охоте ты выступаешь в роли моего разведчика, но это только официально.

— Я весь внимание.

— Мартышки не протянут до вечера без посторонней помощи. Будешь вести их, не меня. Появляйся время от времени, для отвода глаз, но веди людей. Помогай им, но ни в коем случае не сообщай мне о своих действиях! Я не хочу и не должен знать.

— Как хозяин пожелает.

С первыми лучами рассветных ламп под главным куполом загона начали собираться участники охоты. Четверо опытных кзинов-охотников несли сверкающие узкие стяги с цветами дома Касрисс-Аса. У Наставника-Рабов своих цветов не было, но Патриарх Хссина великодушно позволил ему облачиться в доспехи своего дома. На почтительном расстоянии держались трое разведчиков-джотоков в зеленых и красных полосатых ливреях, готовые исполнить приказ по первому зову.

Облачение свиты Чуут-Риита отличалось меньшей формальностью и большей элегантностью. Сам командор надел кожаные доспехи бледно-лазурного цвета, по моде, предшествующей его долгому перелету. Он отдал приказ не использовать ни оружия, ни ловчего снаряжения и сам явился невооруженным. С собою он пригласил лишь Траат-Адмирала и юного рекрута, Посланника-Хссина, гордого своей новой кличкой.

Появление последнего повергло Наставника-Рабов в настоящий шок. А после в тяжелую ярость, которую он вынужден был скрыть. Он глядел прямо перед собой и никак не мог понять: как его врагу удалось так возвыситься?! Какое упорство, достойное паразита, жрущего мех! А Чуут-Риита он тоже за нос водить станет?!

Посланник-Хссина, как бы его прежде ни звали, хитроумием и манерами никогда не отличался. И безразличия проявлять не стал. Не стыдясь Чуут-Риита и без лишних прелюдий, он осклабился и рявкнул:

— Не доживешь до вечера, Трус-Трусов.

— Что такое? — снисходительно полюбопытствовал Чуут-Риит.

— Это животное не достойно зваться Героем-Завоевателем.

Уши командора насмешливо прянули.

— Полагаю, подобные вопросы уместнее решать на турнирной арене.

— О, трусливая тварь не доберется ни до одного турнирного кольца. Я вызову его на бой здесь.

— Понимаю. — В голосе Чуут-Риита не было ни тени гнева или раздражения. Довольно сухо он обратился к Наставнику: — Посланник-Хссина занимается подбором воинов для моей Четвертой флотилии, поэтому давние знакомства стали для него серьезным подспорьем.

Он умолк в ожидании ответа, возможно удивленный, что Наставник-Рабов никак не отреагировал на брошенный вызов.

— О Глас Патриарха, я всего лишь ваш помощник на охоте, — отвечал тот сдержанно.

— Прекрасно. — Чуут-Риит едва удостоил взглядом Посланника-Хссина, обратившись к остальным. Очевидно, ему не хотелось касаться местных стычек и склок, о которых он не знал ровным счетом ничего. — Я здесь для неспешной охоты, не для убийства на скорую лапу. Бросаться и преследовать. Кидаться и отступать. Хочу игры. Добычу держать живой до сумерек. Да, мое воображение взволновано тем, что предстоит впервые вкусить человеческой плоти, но куда больше меня интересуют возможности врага под натиском атаки. Никакого оружия, никакого снаряжения. Таковы правила.

Остальные про себя добавили еще одно, неозвученное условие. Игра с добычей приносит удовольствие, но возможность ее умертвить останется за Чуут-Риитом.

Стяги расставили по кругу. Не производя ни звука, охотники углубились в чащу под сводами куполов. Чуут-Риит ослабил перевязи доспехов и бросил в сторону Наставника последний, неопределенный взгляд:

— Итак, охотник стал добычей. — И скрылся с глаз.

Из густой кроны спрыгнул Длиннолап:

— Посланник-Хссина угрожал тебе смертельной расправой.

— У него ничего не выйдет. Только ты знаешь загон лучше меня. Он горазд лишь по крышам скакать. Городской кзин.

Бесчестье…

— Я Мягкий-Желтый, помнишь? Кто мерцает среди листвы, словно свет лампы. Я запутаю след, он будет бродить кругами.

Но план был совсем иным: сбить Водящего-За-Нос со следа людей. Все, что Наставник мог для них сделать: устранить одного из охотников.