– Что-то мне подсказывает: на дне покоится то, ради чего мы сюда пришли, – Максим утомлённо вздохнул. – Придётся нырять.

– И мне с вами?

– Боже упаси! Только тебя мне с аквалангом и не хватало! – после короткой паузы добавил: – Будешь тыл прикрывать…

Игнорируя град Светиных вопросов, Максим облачился в водолазный костюм и начал погружение. Благо у него с собой есть водонепроницаемый фонарик.

Максим медленно спускался ко дну. Свет фонарика содрогался подводным течением. Мелкая рыбёшка клюнула в стекло маски и в испуге подалась прочь.

Наполовину зарывшись в песок, на дне покоилось что-то очень большое, ржавое, заросшее моллюсками и покачивающимися водорослями. Отдалённо напоминавшее очертания эсминца с оторванной носовой частью…

– Ну что там? – окатила вопросом вынырнувшего водолаза Света, но не получила ответа.

Максим молчал. С нескрываемым наслаждением он стянул резиновый костюм. Отдышался. Надел штаны и рубашку. Зашнуровал туфли и скорым шагом направился к выходу. Света в недоумении смотрела вслед:

– Максим Васильевич? Вы куда?

– Домой… – обессилено махнул рукой преподаватель.

Света засеменила к нему:

– Зачем домой? – не унималась она.

– Нужно успеть покинуть стройку до рассвета.

– Вы что-то нашил?

– Нет! – взорвался Максим так, что Света от неожиданности вздрогнула. – Я ничего не нашёл! Теперь помолчи, пожалуйста, я очень устал!

Неумело пряча слёзы, Света шагала за Максимом. До невозможного обидно. Хочется закричать, топнуть ножкой, плюнуть на всё и на НЕГО. Какая ошибка! Влюбиться в женатого преподавателя?! Слишком наивно, слишком по-детски… Попытки вызвать ЕГО ревность историями про несуществующего парня… Привлечь внимание наигранным интересом к неизведанным тайнам… Да разве есть польза от чего-то неопределённого? Во все времена человек хотел стабильности и покоя. Зачем механически лишать себя этого? Зачем погружаться с головой в давно забытое, погребённое в склепе времени? Не проще – просто жить? Не проще – наслаждаться сегодняшним днём, нежным ветерком летнего утра, прохладной капелькой весеннего дождя, любоваться белоснежным ковром мириад крошечных снежинок?..

Извиваясь как угорь на сковородке, Ксан Жон предпринимал отчаянные попытки вырваться из плена. Ещё чуть-чуть и он выплюнет тряпку, эффективно служившую кляпом. А тогда – можно звать на помощь…

– Ксан, я сейчас освобожу тебя от кляпа, – голос Максима звучал зловеще. – Но ты и не думай кричать. Ты же знаешь что у меня в руке, – он кивнул на угловатый шоккер. – Я не хочу причинять тебе боль, мне всего лишь нужно с тобой немного побеседовать. Ты ведь знаешь русский, неправда ли? – Ксан одобрительно кивнул. Света в знак протеста стояла к ним спиной и всматривалась в разноцветные проводки на стене.

– Ну, не будешь кричать? – повторился Максим медленно потянув за краешек кляпа. Ксан Жон кивнул.

– Зачем вы сюда пришли? – достаточно тихо, без намёка на акцент спросил Ксан.

– Тебе не всё ли равно? – осадил его Максим. – Если уж сильно хочешь узнать – на паре спросишь. А сейчас ответь: куда вы девали генераторы?

"Какие на фиг генераторы? – подумала Света".

– Никуда, – ответил Ксан, косясь на шоккер.

– Что-то подсказывает мне, что это не так… – Максим "случайно" надавил кнопку – с электрическим треском ожили извилистые голубые змейки. – В следующий раз – в шею…

– Нет, я не вру! Клянусь Буддой!

– Подробнее… – заинтересовался преподаватель.

– Долгие годы поисков, увы, увенчались неудачей. Кто-то нашёл затонувший эсминец до нас и снял с него генераторы дегауссизации, оставив лишь пустой корпус погибшего судна.

– И почему я тебе верю? – довольно улыбнулся Максим. – А зачем тогда дальше здесь копаете?

– Ищем… Крошечная вероятность того, что генератор где-то рядом закопан… Вот и ищем…

– Ветра в поле… – заключил Максим. – Ладно, Ксан, спасибо за информацию. Послезавтра не опаздывай – аттестационную контрольную хочу провести. Давай, не тоскуй, скоро тебя друзья вызволят – до утра совсем немного осталось. – Максим запихнул кляп в рот своему студенту и жестом поманил за собой Свету.

Покинуть стройку удалось с тем же успехом, с каким и пробраться. "Ха, не получат они на "Варяг" генератор! – с ликованием пронеслось в голове Максима. – Наши должно быть, давно его уничтожили!"

Багряный апельсин закатного солнца нижним краешком тонул в широком горизонте. Свет густым жёлтым маслом разливался по лёгким волнам Южного Буга. Тёплый ветерок едва слышно шелестел неокрепшей листвой. На пляжной скамейке сидели двое. При других обстоятельствах их можно было бы считать парой влюблённых…

– Понимаешь, Светка, в жизни всё сбалансировано. Помнишь, я про экосистемы в прошлом семестре рассказывал? – отогнал неловкое молчанье Максим. – Если вносишь малейшее изменение – остальная система меняется, подстраиваясь под это изменение. Так уж устроен Мир. Динозавры погибли для того, чтобы дать место людям! А для кого готовит место человечество?

Света виновато развела плечами. Ей всегда было трудно с первого раза понимать умные речи преподавателя. Нужно было хотя бы пару часов их переваривать. Макс продолжил:

– Правительство США проводило "Филадельфийский эксперимент", правительство СССР проводило "Николаевский эксперимент", теперь Китай пытается провести… И как это ни странно, все три сверхдержавы терпят неудачу. Словно осознав что-то, американцы и советы отказались от дальнейших исследований. Уничтожили записи, чертежи, результаты испытаний… Я просто уверен, удалось бы китайцам раздобыть те чёртовы генераторы дегауссизации, они бы их сами закопали куда поглубже, проведя парочку тестов!

– Но почему? – всё, что смогла выдавить из себя Света.

– Экосистема, дорогая Светоча. Баланс жизни! Природа просто не способна принять такое изменение! Ты ведь знаешь, что случается, когда воздействие на систему превышает допустимое?

– Она погибает…

– Вот и я о том же…

Света испуганно посмотрела на заходящее солнце. Максим отхлебнул пива из банки. Вдруг поднял брови, словно что-то вспомнил:

– Кстати, Свет, ты не знаешь, что значит китайское "Вьяньг-бъё-донь"?

– Нет.

– Тогда тебе задание до следующей практики: разыщи в Интернете перевод.

Рыжков Александр Апрель-Май, 2007 год

– В чём смысл нашей бренной жизни? В бессмысленной беготне? В постоянном переливании ничего из пустого в порожнее? В смерти?..

– Заткнись и копай.

– Нет, Сеня, так дело не пойдёт. Я и пальцем не шелохну, пока ты мне не ответишь.

– На что, мать твою, я должен отвечать?

– Как на что? Я ведь только что спросил.

– Я не слушал тебя.

– Почему?

– Ты будешь копать, я тебя спрашиваю?

– Нет, не буду я копать. Пока не ответишь, не буду.

– Я начинаю терять терпение, Миша, а ты ведь знаешь, чем это чревато?

– Опять набьешь мне морду…

– Во-во. Взялся за лопату и копай.

– Что ж… На этот раз ты победил, но в следующий раз…

– Заткнёшься ты, наконец, или нет?!

Миша заткнулся, покрепче сжал черенок лопаты руками в потрёпанных жизнью вязаных варежках и продолжил копать снег. Сеня занимался тем же, бурча под нос проклятья в адрес любознательного товарища.

Снега было много. Нет, простое слово много – уж очень плохо подходило для описания реальной ситуации. Снега было ОФИГИТЕЛЬНО ДОФИГА МНОГО И ЕЩЁ ЧУТЬ-ЧУТЬ! Представьте себе целину – куда ни глянь, пустая земля, ни единого деревца – и повсюду тонны снега. Утрамбованного временем, с неисчислимыми слоями фирна…

Потуги Сени и Миши уж слишком ничтожно смотрелись на всём этом первозданном снежном величии. Товарищи походили на мелких букашек на теле исполина. А что ему, исполину, те букашки?..