Они, полагаю, не успели даже понять, как случилось, что их сабли лежат в пыли у крыльца, а лезвие гигантского топора легонько наметило смертельные удары. Одному в череп. Второму по ключице наискось. Легонько. Но и эти двое, и те, кто следил за боем, поняли, что такими ударами противника разваливают напополам. Что я там говорил о самонадеянности? У меня ее больше, чем у всей исманской армии.

– Десять медных. – сообщил Нафиз. – И кормежка для тебя и твоей сестры. Выходим сегодня после вечерней молитвы.

– Понял.

Я оглядел помрачневших охранников: всегда одно и то же – мождоки никогда не радовались мне, пока не доходило до дела, – развернулся и отправился к воротам. Пора было найти Карела.

Сложности начались, когда Элидор сошел с корабля в Табаде. Корабль был из Весты. И команда, и капитан – честные Опаленные. К эльфу, вооруженному, одоспешенному, да еще и со знаками Белого Креста, относились с почтительным трепетом, а на разговоры о джэршэитских землях шли неохотно. С кем другим они, может, и побеседовали бы, да Элидор сам был не мастер вести долгие задушевные разговоры. Так что сошел он с корабля, зная об Эзисе немногим больше, чем когда поднимался на борт.

Сошел. Брезгливо принюхался. Пахло так, как всегда пахнет в портах. Северных или южных – не важно. Гнилью, смолой, водорослями, деревом и еще бес знает чем, но густо, почти осязаемо.

Порт как порт. Ничего особенного. Люди здесь свободно говорили на всеобщем. Оно и понятно. Для купцов, моряков и военных всеобщий – второй родной язык. Для таких, как Элидор, – тоже.

Монах огляделся и потопал куда глядят глаза. Глаза глядели вперед. На север. В город, собственно.

– Эй! Эй, ты, здоровенный! Ну ты, длинный! Вниз посмотри! Вниз! Я внизу!

Голос был высоким. Не сказать, что противным, но интонации не понравились Элидору сразу и сильно. Наглые такие интонации.

Голос действительно верещал откуда-то снизу. Чуть ли не из-под сапог. Эльф опустил глаза, примериваясь дать нахалу пинка и идти дальше. Но нахал, оказавшийся гоббером, глянул на него доверчивыми, круглыми и наглыми-пренаглыми глазами и протянул монетку. Золотую:

– Слушай, длинный, ты ж с румийского корабля, да? Мне меняла за полсотни диров вот это дал. Лиар, говорит, называется. Полсотни диров, сказал, как раз и стоит. Ты мне скажи, он меня сильно надул?

Коротенькие пальчики повернули монетку. Подбросили и ловко поймали.

Элидор машинально шевельнул пальцами – до боли знакомый жест.

– Надул, – буркнул он хмуро, понимая, что влип в неприятности. – Полсотни диров стоит аквитонский фор.

– Это какой? – маленький и наглый пытался вести себя вежливо, но получалось навязчиво. – У тебя есть?

– Вот такой, – Элидор нашел в кошельке золотой другой чеканки. Перекатил его в ладони. Бросил обратно.

– Скотина, – грустно подытожил гоббер. Слово «скотина» не входило в число орденских паролей, но по ситуации было в самый раз.

Элидор оставил малыша размышлять над превратностями жизни и пошел себе, предоставляя собрату самому придумывать, что делать дальше. Честно говоря, хотелось упомянутого собрата взять за ноги и треснуть башкой о ближайший угол. Элидор терпеть не мог работать в паре. Он понимал, конечно, что в Эзисе в одиночку ему пришлось бы очень и очень трудно. Но какой кретин там, наверху, додумался дать ему в напарники гоббера? Кто-то, надо думать, с совсем уж примитивным чувством юмора.

– Эй! Длинный! Ты ведь в город, да? – проверещало сзади. – Хочешь, хан подскажу? За умеренную плату.

– Что подскажешь? – Элидор обернулся. Слово «хан» ему ни о чем не говорило.

– Гостиницу, дылда, – маленький уже догонял. – Недорогую и приличную. Там перца в жратву меньше кладут, чем принято. Так что ты, пожалуй, даже перекусить сможешь. За полдира покажу. Ну! Я сам всегда там останавливаюсь.

– А сколько платит тебе хозяин гостиницы?

– За что? – ненатурально удивился гоббер. – Давай деньги и пойдем. Да, кстати, меня Симом зовут. И за знакомство выпить надо. Это обязательно!

Элидор вздохнул. Выудил из кошелька монету в пять диров – меньше не нашлось. Протянул нахалу и побрел следом за ним по узким, шумным и пыльным улицам.

Это задание нравилось ему чем дальше, тем меньше.

Хозяин гостиницы, или «хана», как называл гостиницу Сим, оказался румийцем. Тощим, желчным и жадным до потери чувства собственного достоинства. Ошалевший от заломленных цен, Элидор уже примеривался, как бы так половчее внушить хозяину, кто здесь главный, но гоббер дернул его за полу кольчуги и взялся разговаривать сам.

Взялся так взялся.

Первые пару минут Элидор пытался слушать и даже вникать в смысл его трепотни. Потом перестал. Потому что смысла там не было ни на волос. Сим рассказывал о каких-то детях и женах, называл хозяина то «любезнейшим», то «скупым сморчком», сама гостиница в течение разговора несколько раз превращалась из «грязного сарая» в «обитель праведников» и обратно. Сим пищал, стонал, хрюкал и почти плакал.

Больше всего ужаснуло Элидора то, что хозяин вел себя точно так же. Чудовищный бред, который они несли, казался обоим вполне связной и логичной беседой.

Эльф, для которого произнести несколько фраз подряд было пыткой, слушал и ничего не понимал. Он смутно вспоминал, что вроде как Сим и без того уже живет в этой гостинице, следовательно, речь идет о комнате для него, Элидора. Но в таком случае, при чем тут дети, жены… ЖЕНЫ?!

– Два дира, – простонал хозяин.

– Вы меня разорили, почтеннейший. – Сим вновь дернул эльфа за полу кольчуги: – Давай деньги. Здесь платят вперед.

Элидор молча отдал ему серебряный. Сим передал монету хозяину. Дождался сдачи, пересчитал ее и мотнул головой:

– Пойдем. Нам наверх. Что бы ты без меня делал?

Элидор пошел за ним, пытаясь осознать, каким чудом десять диров, запрошенных румийцем, стали двумя? Можно торговаться, но какой же торг сбивает цену в пять раз?

– Вот! – гордо заявил гоббер, распахивая хлипкую дверь. – Лучшая комната в этой дыре. Не считая моей, конечно.

В комнате были стол и кровать. Обстановка примерно как в монастырской келье, да только здесь мебель была не выше колена. Элидорова колена. Мелькнуло нехорошее подозрение, что гостиница эта специально для гобберов…

– Эт-то что? – поинтересовался Элидор и сам вздрогнул от того, как нехорошо прозвучал его голос.

– Где? – Сим протопал в комнату и по-хозяйски хлопнулся на… все-таки это была кровать.

– Мебель, – объяснил эльф.

– Что мебель? Да ты проходи. Садись. Сейчас мы с тобой за знакомство…

– Низкая, – произнес Элидор, чувствуя, что вскипает. И какой же кретин додумался посылать его на новое задание так скоро?!

– А-а! – Сим расплылся в гадкой улыбке. – Низкая! Привыкай, Элидорчик, здесь так принято.

– Не называй меня так.

– Как?

Элидор глубоко вдохнул и шумно выдохнул.

– Позвольте пройти, господин, – раздалось за спиной, и монах резко развернулся, уходя в сторону на случай выстрела или удара.

Старичок с подносом шарахнулся от него, стукнулся спиной о стену и замер, с ужасом глядя на длинный клинок в руках эльфа.

– Проходи, Юстин, проходи, – гоббер закивал и замахал ручонками, – Элидорчик, убери клинок и дай Юстину денежку.

Ярость плеснула волной, удушливой и горячей. Все мысли исчезли. Осталось только желание бить и крушить все вокруг. Задавив рвущееся на волю рычание, Элидор вложил спату в ножны, рывком содрал с себя перевязь и, не считая, выудил из кошеля горсть монет.

Старик поставил поднос, взял деньги и поспешил убраться, пока странный и страшный господин не передумал и не отнял их обратно.

Элидор молча упал на кровать рядом с Симом. Злость перегорела, оставив тупую усталость. И эльф совершенно не обратил внимания на то, как облегченно вздохнул и расслабился гоббер.

В кувшине было вино. На блюде, закрытом крышкой, мясо и лепешки. Перца, вопреки обещаниям Сима, было явно больше, чем нужно. Впрочем, еда оказалась сносной, а вино даже приличным. Эльф мрачно ел. Еще более мрачно пил. И слушал трепотню гоббера.