Но это все — цветочки.

Произведя малопонятные расчеты, В. Суворов приходит к выводу, что по мощности танковых пушек мы превосходили немцев в сто шестьдесят раз^[203]. Абсурдность подобного утверждения очевидна. Не буду вдаваться в подробности, отмечу лишь очередные допущенные автором «неточности». Так, В. Суворов говорит о длинноствольных пушках все тех же «Т-28» и «Т-35»^[204], но можно ли считать их таковыми? Первоначально указанные танки имели короткоствольное орудие калибром 76,2 мм длиной 16,5 калибров. В 1938 году на «Т-28» длина ствола возросла до 26 калибров. Если считать эти пушки длинноствольными, то почему не отнести к тому же разряду и 75-миллиметровые пушки немецких «Т-IV» с длиной ствола 24 калибра.

Казалось бы, к чему эта мелочная предвзятость, ведь техническое превосходство «Т-34» и «КВ» очевидно. Но В. Суворову-то нужно доказать, что все советские танки превосходили немецкие, что в процессе развития бронетанковых войск они не устаревали, продолжая отвечать требованиям времени, что мы имели такое преимущество, которое Гитлеру, рискни он напасть, не оставляло и малейшего шанса.

Только приняв все это, можно утверждать, что Гитлер был придуман и создан Сталиным. Если нет — не может не возникнуть вопроса, а где были гарантии, что фюрер в один прекрасный день не нападет и на своего «создателя», не просчитался ли Иосиф Виссарионович изначально?^[205] Отсюда и стремление поставить многие тысячи «БТ», «Т-26» и «Т-28», которые к началу войны уже явно не отвечали требованиям времени, в один рад с «Т-ІІІ» и «Т-IV».

Но что же немцы? Я смотрю на репродукцию старой трофейной фотографии. Легкий танк с клепаными корпусом и башней. Съежившийся от холода, наполовину высунувшийся из люка танкист. Задранный к небу тонкий пушечный ствол. Под широкими гусеницами — бревна. А кругом снег, снег… Подпись гласит:

Как нетрудно догадаться, речь идет о трофейном чехословацком «38(1)». Но на снимке-то совсем другой танк, «35(t)». Об этом свидетельствует ходовая часть с опорными верхними катками и характерная конфигурация дульного тормоза.

Вы спросите: а в чем разница? Да в том, что «38(t)» был одним из лучших легких танков в мире, и в Вермахте таких машин на 1 июля 1941 года было 763, а «35(t)», система сжатого воздуха для сервоприводов которого действительно не выдерживала мороза, всего лишь 189^[207].

Чтобы не выглядеть в дальнейших рассуждениях голословным, привожу тактико-технические характеристики некоторых наших и немецких танков.

Итак, после оккупации Чехословакии в марте 1938 года немцы в качестве трофеев получили 219 «LT-35» и до 150 «LT-38», принятых на вооружение соответственно под марками 35(t) и 38(t). И если вооружение «35-го», несмотря на его надежность и легкость в управлении, не соответствовало требованиям времени, то «38(t)» оказался настолько неплох, что производство этой модели «уже в оккупированной Чехословакии для нужд Вермахта продолжалось до лета 1942 г^[208] А затем до конца войны на базе этого удачного танка выпускались различного типа самоходные артустановки.

…С ноября 1940 г. толщину лобовой брони довели до 50 мм. Немцы увеличили экипаж с трех до четырех человек, введя в его состав заряжающего, облегчив тем самым работу командира»^[209]. В отличие от французских машин, трофейные чехословацкие танки Вермахту подошли. То, что к началу войны они составляли четверть танкового парка противника, — факт, но это были совсем неплохие для своего времени образцы.

«Т-ІІІ» и в особенности «Т-IV» были добротными, популярными в войсках машинами. Основным и, надо признаться, сильным противником. В бою танк против танка они уступали лишь «Т-34» и «КВ». Причем противостоять последнему действительно было почти невозможно. Известны случаи, когда броня «Клима Ворошилова» выдерживала несколько десятков (!) прямых попаданий. При встречах же с «тридцатьчетверками» немецкие танкисты старались как можно быстрее сблизиться, чтобы увеличить эффективность огня своих короткоствольных пушек и хоть в какой-то степени уравнять шансы. Умело применял противник и танковые засады. А там, где бои принимали особо ожесточенный характер, чашу весов в пользу врага решительно склоняли господствующие в воздухе самолеты Люфтваффе.

Я вовсе не утверждаю, что все у противника было идеально. «Т-І» и «Т-ІІ», например, оказались настолько слабо вооруженными и бронированными, что использовать их в первой линии, то есть в бою, танковые командиры в июне 1941 года уже не решались.

Хочу все же подчеркнуть, говорить о слабости бронетанковых войск Вермахта, утверждать, что «Германия вступила во Вторую мировую войну, имея смешное количество плохих танков»^[210], по меньшей мере наивно. Такого не бывает, чтобы все было либо хорошо, либо очень плохо. В особенности это касается танкостроения. Были у нас взлеты и падения, не избежали их и немцы. В. Суворов справедливо подметил основной конструктивный недостаток практически всех танков Вермахта: двигатель располагался в кормовой части, а ведущие катки — спереди^[211]. Мы же в свою очередь в ущерб вооружению и бронированию «зациклились» на колесно-гусеничном танке.

К началу войны бронетанковые войска РККА располагали лучшими в мире машинами, но… без средств связи и командирских башенок. Как свидетельствует участник танкового сражения в районе Дубно Герой Советского Союза Г. Пенежко, командирам для управления подразделением приходилось, наполовину высунувшись из люка, а зачастую став позади башни, пользоваться флажками. Вынуждены они были подставляться под пули еще и вследствие недостаточного бокового обзора. Вновь приходилось приподнимать крышку люка и высовываться из башни. Подобное управление в бою не могло не привести к тому, что команду или направление атаки воспринимали лишь ближайшие экипажи.

Немцы же, не встретившие в Европе настоящего сопротивления, вступили в войну с Советским Союзом без настоящей танковой пушки, лишь во второй половине 41-го стали они спешно заменять короткоствольное 75-миллиметровое орудие на длинноствольное. Зато какая была у них оптика!

Мы после первых трагических месяцев выпускали куда больше танков, но, следует признать, боевая техника противника оказалась надежнее^[212].

Что касается развернувшегося в ходе войны соревнования за первенство в создании лучшей модели, то оно проходило с переменным успехом. На столь поразивший их «КВ» немцы ответили созданием «Тигра», который «на протяжении почти полутора лет… был сильнейшим в мире»^[213], и «Пантеры». «ИС-2» Вермахт противопоставил «Королевский тигр». Но все эти машины пошли в бой куда позже, когда схватка двух титанов достигла наивысшего накала, и противники, в надежде склонить чашу весов на свою сторону, попеременно бросали на нее все новые образцы военной техники.