Ребенок, это создание, которое появляется как феноменология духа, пережив преждевременный захват в процессе становления, теряет базовую духовную основу своего действия.

Величие человека возможно лишь тогда, когда он выражает феноменологию духа, то есть представляет собой богоявление акта, воплощающего его в вечности, в его априорном Ин-се. Человек, отклонившийся от своего центра тяжести, отчужденный от акта, на котором зиждется его реальность, перестает существовать.

Ребенок всегда возникает как акт, через который говорит дух: «Несмотря ни на что, я все еще люблю это существование». С каждым новым рождением возобновляется вера духа в существование. Дух хочет меня там, где «Я есть», бытие хочет меня там, где «Я есть».

Первая логика становления ребенка заставляет его постигать свое тело как нечто постороннее: он существует, но не владеет собой, не знает себя, ощущая себя заброшенным в неизвестную ему экзистенциальную модальность. Самое примечательное – это то, что любой ребенок глубочайшим образом постигает свою земную телесность без всякой посторонней помощи. Ни мать, ни педиатр не может научить ребенка тому, что рука принадлежит ему и он может ею двигать. Не существует такой гимнастики, которая бы обучала координации внутренний разум мышцы для обеспечения целостности организма. Это феноменология духа избрала такую форму своеобразного театрального представления, это воплощение в новой игре – в человеке.

Ребенок развивается, постигая свое тело как собственный первичный и вечный мир. Доверяясь «пешке» (телу), он вступает в грандиозную шахматную партию многообразных отношений. Маленький ребенок уже здоров, совершенен в своем Ин-се, но он еще не познал данный тип воплощения. Анализируя его, видя проявление его ума в экзистенциальном действии, я вижу в нем самого крупного ученого на бессознательном уровне: ребенок является ученым, сам того не ведая. Используя весь свой разум, он готовит себя к успешной игре, если только не испытает на себе слишком сильного и интенсивного вмешательства, которое все нарушит. Однако с этого момента феноменология духа в данной индивидуации перестанет действовать[12]. Впрочем, в этом случае проигрывает история, а не дух.

Ребенок изначально рождается целостным в своем внутреннем мире, однако в процессе воспитания переживает отклонение от своей целостности. Он вынужден следовать сценарию, который делает его «частным объектом», предписывает определенную роль, и ребенок отдаляется от гештальтного познания. Будучи отделенным от своей внутренней тотальности, он может хорошо жить до тех пор, пока в его мозг не впечатается схема, определяющая его имя, язык, тип культуры и диалектики, которая превращается в «стража» власти антибытия, отделяющей от внутренней сущности. В таком случае наиболее реализовавшейся личностью будет считаться тот, кто лучше всех исполнит определенную роль, и в будущем именно такой индивид будет избран авторитарным властителем какой-то группы людей или целого общества.

Любая форма обучения, педагогики призвана обеспечивать историческое самосозидание (аутоктиз) для воплощения духа, который приводит ребенка в этот мир. Педагогика ни в коем случае не должна влиять на потребность ребенка как единого целого, уже выдающегося и неповторимого.

Необходимо относиться к ребенку с большим уважением и, признавая его феноменологией духа, одновременно помогать ему изучать правила экзистенциальной игры: от стояния на ногах, ходьбы до самостоятельности в обеспечении личной гигиены и т. п. Воспитание должно предлагаться не как диктат, а как выгода с тем, чтобы ребенок победил в этой игре, в амебном синхронизме множества индивидуаций. Воспитывая ребенка, мы не должны навязывать ему какую-то роль, потому что таким образом мы убиваем его целостность. Самое худшее, что мы можем сделать нашим детям, – это обучать их каждой вещи как единственной и абсолютной, с постоянным подтекстом: «Или так, или я тебя убью!».

Ребенок воспринимает все лингвистические, культурные, этические, семантические внедрения как доминирующую инквизицию по отношению ко всему остальному, что он мог бы еще исторически узнать. Подвергаясь этому разделению, он адаптируется и предает себя. Внутри себя, согласно принципу собственного существования, он чувствует, что на самом деле все обстоит иначе. Когда в дальнейшем он захочет что-то увидеть и понять, то всегда будет вынужден отталкиваться от своего запрограммированного сознания. В течение многих лет ребенок постоянно переживает смерть собственной феноменологии духа.

Нельзя избрать одну модель воспитания, альтернативную всем прочим, поскольку существует множество разных ситуаций; единственной абсолютной альтернативой для ребенка является его собственное Ин-се.

Необходимо, чтобы взрослый предлагал ребенку воспитание как выгоду, полезное правило, как действенный инструмент исторического самосозидания, то есть как возможность самополагания, прогрессивной метаболизации исторической игры становления личности «здесь и сейчас».

С точки зрения ребенка, весь мир принадлежит ему в соответствии с идентичностью Ин-се бытия. Будто внутри себя он говорит: «Как же так, все принадлежит мне, а здесь вы даете мне только маленькую часть… Но я происхожу из всего!». Самонадеянность, наглость, эгоистичность, которые могут показаться излишними, не являются умственным отклонением. Однако все же постепенно ребенок должен привыкнуть к тому, что он не один на этой «шахматной доске», что существует множество других, которые так же, как он, говорят «это мое» и «Я». Взрослый с любовью должен помочь ему понять правила поведения, позволяющие достигнуть выгоды в обществе.

Следует обучать ребенка постоянной относительности. Необходимо дать ему понять, что он уже целостен и здоров, и при этом определенным образом адаптировать историю к его Ин-се. Не наоборот. Так мы способствуем счастливому воплощению ребенка и развиваем его умение управлять рационально-историческим знанием, которое во всем своем многообразии является позитивным инструментом достижения преимущества. При этом нельзя «перепрыгивать» через историческое становление, потому что сначала необходимо жить, а потом можно будет выбрать «лучшую жизнь».

Важно научить ребенка метаболизировать исторический процесс и не пренебрегать им, иначе он потеряет свое место в этом мире. Нужно подталкивать его к основательному изучению правил внешней игры. Благодаря этому во взрослом возрасте он сумеет самостоятельно реализовывать игры бытия и существования и не будет нуждаться в учителях. Он сам сможет осуществлять совершенный синтез между своим Ин-се и исторической вербализацией – синтез, позволяющий достичь синхронности между существованием и бытием.

Главная структура онтопсихологической педагогики телеологична[13]. Можно было бы углубиться в то, что на самом деле создает реальность, или взаимосвязь между действующей и конечной причинами, не затрагивая метафизического значения проблемы.

Что касается экзистенциальной очевидности, то первой феноменальной данностью выступает действующая причина: принцип, определяющий нечто другое как новое, или новизну бытия, абсолютно невообразимую в отсутствии действующего начала. Конечная причина – это динамический принцип, из-за которого и в направлении которого достигается новизна действия и следствия.

При более глубоком рассмотрении следствий, наблюдаемых в экзистенциальной феноменологии, оказывается, что именно то, что мы называем «концом» (или целью), мотивирует саму действующую причину. Если бы не притягательность этой цели, не было бы самодвижущего действия и в самом начале (действующая причина).

Действующая причина и конечная причина суть две грани единой динамики, которая определяется тем или иным способом в зависимости от ее конкретного места в логическом времени. Инструментальная причина является всего лишь посредником, устанавливаемым действующей и конечной причинами. Конечная причина наиболее важна, поскольку она дает смысл жизни и действию. Устранение смысла того, что настоятельно взывает к человеку, убийственно для последнего. Так как вся жизнь по сути своей телеологична, тема целеполагания очень важна, поскольку именно цели определяют базовый принцип, который желает и детерминирует структуру структур. Со смыслом мы рождаемся и умираем, без него жизнь превращается в абсурд, ведущий в никуда.