В это время их догнал бегущий опрометью паж Турдис.
– Клянусь, я ни в чём не виноват! – задыхаясь, пролепетал мальчик. – Я расстелил ковёр под дубами и поднес своему господину кубок светлого рейнского вина. И вдруг… Вдруг, о боже! Мой король исчез. Как это случилось, я даже не успел заметить…
Сгибая колючие стебли роз, на дорожку вывалился седой садовник.
– О, горе! Я спятил, рехнулся, сбрендил… – еле выговорил он. – Небывалое дело! На опушке, неведомо как, вырос могучий ветвистый дуб. Руками не обхватишь. А на суку висит золотой кубок с королевским гербом. Клянусь, еще полчаса назад этого дуба там не было…
– Пошел прочь, болван! – злобно прикрикнул на него граф Мортигер. Две чёрные дымные струи вырвались из его глаз. – Гнать вас надо всех, нерадивых слуг. Только и умеете разносить дурацкие небылицы.
– Полноте, граф! Этот садовник – наш старый, преданный слуга, – проговорила принцесса удивлённо и печально.
Отчаянно взмахивая крылышками, на дорожку слетел Придворный Воробей.
– Глупцы, безмозглые и бесхвостые! – отчаянно прочирикал он. – Невежи, никто не знает воробьиного языка! В этом дубе течёт благородный королевский сок. Узнать бы, какой негодяй превратил моего короля в дуб, так бы и клюнул его прямо в глаз!
Глава 2
Что случилось на заброшенном кладбище
Граф Мортигер на своем чёрном коне ехал по ночной Южной Дороге. Когда он въезжал в тень густых деревьев, он словно бы сливался с темнотой, только шелковистая грива коня изредка поблескивала бледным серебром.
– Славная ночка, чудная ночка, – время от времени каркал ворон Харон, сидя на плече своего господина. – Напоминает мой родной Аид. Такой же тусклый безрадостный свет, леденящий душу.
Граф Мортигер подъехал к церкви и спешился. В открытые двери было видно, как в глубине одинокая свеча озаряет тихо сияющие иконы.
Рядом с церковью были видны кресты и надгробные памятники. Кое-где ветер раскачивал язычки свечей. Здесь веяло тишиной и покоем, словно церковь охраняла мирный сон кладбища.
Мортигер миновал церковную ограду. Его сразу окутал сырой застывший мрак. Из-за тучи выглянула мутная луна, но свет её словно бы не доходил до земли. Звёзды втянули в себя озябшие лучи.
Теперь Мортигер шёл мимо заброшенных могил, заросших бурьяном и горькими травами. Ни крестов, ни памятников. Здесь были похоронены разбойники и убийцы, не раскаявшиеся, не отпетые церковью.
Изредка над одинокой осыпающейся могилой витало туманное облачко.
– Приглядись получше, Харон! Это память покойника. Она будет летать над его могилой, пока кто-то из живых ещё помнит о нём, – негромко проговорил Мортигер. – Да, значит, кто-то ещё вспоминает этих злодеев.
Мортигер, прихрамывая, шёл между еле различимыми могилами. Иногда из-под земли доносились еле слышные стенания и вздохи.
– Посмотри на эту белесую дымку, вот над той могилой, – Мортигер протянул руку. – Сразу видно, здесь похоронен злобный убийца, лиходей, висельник! Зарезал молодую мать, троих детишек и старика отца. Видишь, внутри дымки мелькает призрак окровавленного ножа и чуть видны тела убитых. Сейчас мы подыщем память для моей девочки, моей невесты-красавицы.
– А эта чем не подойдёт? – каркнул Харон. – Где ты еще отыщешь память такого злодея?
– Нет, эта память слишком тяжела для моей нежной принцессы, – Мортигер усмехнулся. – Тебе не понять. Ее душа слишком чиста и светла. И тело хрупкое и тонкое. Малышка подломится под тяжестью такой памяти… Постой! Вон над той далёкой могилой вьётся совсем бледное облачко. Подойдём поближе.
Харон взлетел и забил крыльями.
– Эта память слишком прозрачна!
В глазах Мортигера зажегся тусклый огонь.
– Где тебе понять, глупая птица! – Мортигер не сводил глаз с расплывчатого облачка. – Убийца! Присмотрись и увидишь ее длинные туманные косы. Она боролась с нищенкой на мосту. Она столкнула нищенку в воду за то, что та хотела отнять у нее кошель с медяками. Видишь, утопающая молит протянуть ей руку и спасти. А в ответ – тихий злобный смех. Нет, она не протянула ей руку…
– Так это как раз то, что надо! – Харон уселся на сук высохшего дерева. – Хватай эту память!
– Не знаю, не знаю… – проворчал Мортигер, подходя поближе. – Смотри-ка, сбоку петля и флакон с ядом. Слишком много убийств, слишком много убийств на её совести…
– А ты разруби эту память пополам своим колдовским мечом! – Харон снова пристроился на его плече.
– Что ж! Пожалуй, ты не так уж глуп, перевозчик мёртвых! – усмехнулся Мортигер. – Половина этой памяти может и подойти моей красавице!
Мортигер вытащил из бесчисленных складок своего чёрного плаща большую перламутровую жемчужину, даже в темноте сияющую всеми цветами радуги. Он раскрыл её и, ловко орудуя её створками, поймал, словно большую бабочку, призрачную дымку.
Жемчужина захлопнулась с тихим звоном.
Мортигер протянул руки над могилой, крепко держа жемчужину.
Зловеще прозвучал его голос:
Призываю мрак и тьму!
Память тёмную возьму
И в жемчужную тюрьму
Властью чёрной заточу!
Будет всё, как я хочу!
Было слышно, как отчаянно бьется в жемчужине пойманная память.
– Вор, негодяй! – послышался из-под земли полный ярости и отчаяния приглушенный голос. – Отдай мне мою память! Подлый грабитель! Я не могу с ней расстаться! Это единственное, что у меня осталось… Отдай!..
Из могилы поднялись две зелено-желтые костлявые руки. Рассыпающиеся пальцы были унизаны медными кольцами. Руки, дрожа, потянулись к жемчужине, но граф Мортигер отшатнулся, и руки скелета успели ухватить только край плаща.
Мортигер вырвал плащ из мёртвых пальцев, взмахнул им и взлетел вверх. Он пронесся над оградой заброшенного кладбища и вскоре скрылся за верхушками леса.
– Держись покрепче за мое плечо, – приказал Мортигер, прижимая жемчужину к груди.
Ветер бил в лицо. Колдовской плащ, надувшийся парусом, мчал их так быстро, что всё, над чем они летели, слилось в одну тёмную полосу.
Мелькнуло круглое озеро. В нём, покачиваясь, собираясь складками, плавало отражение луны.
– Две луны! – завистливо прокаркал Харон. – Мог бы подарить одну луну мне, ну хотя бы её отражение. Вот бы осветить мёртвые волны Стикса…
– Не много ли хочешь? – резко оборвал его Мортигер.
Теперь они снизились и летели над влажными верхушками леса. Донесся запах горьких ночных трав.
Но вот перед ними вырос высокий тёмный замок. Издали он казался чуть призрачным. Неподвижные окаменевшие слуги стояли у ворот. Двери распахнулись навстречу хозяину.
Драгоценные ковры, устилавшие мраморный пол, были покрыты корочкой инея и похрустывали под ногами графа Мортигера. С заледеневшего потолка тянуло промозглым холодом. Колонны, колонны, засыпанные снизу снегом.
Ворон Харон съёжился на плече графа Мортигера, видно, и его достал холод.
Граф Мортигер вошёл в высокий зал с камином, украшенным каменными драконами. Над замёрзшими поленьями плясали бледные языки холодного пламени. Искры, улетавшие в трубу, больше напоминали рой снежинок.
В самой сердцевине огня свернулись клубком ядовитые саламандры. Они извивались, отталкивали друг друга, их спины отливали тусклым золотом. С раздвоенных языков капал янтарный яд. На заснеженном полене гордо возлежала королева саламандр, самая крупная из них, с изящной плоской короной на голове, сверкающей бесценными изумрудами.
Мортигер положил жемчужину на стол, покрытый окаменевшей парчовой скатертью. С её углов свисали прозрачные сосульки.
Саламандры с любопытством вытянули головы, рассматривая жемчужину. Руки Мортигера слегка дрожали, когда он открыл перламутровые створки. Он крепко ухватил бледную дымку и осторожно вытащил её из жемчужины.
