Гости вышли, плотно затворив за собой дверь. Родыгин остался в одиночестве – весьма полезная обстановка для размышлений. А подумать было о чем. Копье лежало в самом центре стола и, как выяснилось, захватило все его думы. Семен Родыгин никогда бы не заподозрил, что столь сильной энергетикой может обладать обыкновенный кусок металла, облаченный в форму копья. На него и в самом деле хотелось смотреть бесконечно. Его притягательность усиливалась тем, что копьем обладали самые великие правители мира, и вот теперь оно лежит у него на столе обыкновенным предметом, вместе с набором ручек и ворохом исписанных бумаг. Вряд ли случайно вошедший признал бы в нем реликвию, почитаемую всем христианским миром.

Родыгин поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Хамидулла, я хочу тебе сообщить неприятную новость: копье у меня.

Некоторое время в трубке раздавалось лишь тяжелое размеренное дыхание, а потом последовал сдержанный ответ, из говорившего словно вытягивали слова:

– Ты совершаешь ошибку, брат, ты его отнял у меня. Погибли мои люди.

– Копье мне нужнее, чем тебе, Хамидулла, – произнес Шерстнев и отключил телефон.

1276 год, 15 сентября

О произошедшем следовало отписать королю Рудольфу Габсбургскому, но последующие три дня маркиз Жак Перек не мог взяться за перо. За это время в нем самом произошли существенные перемены, в которых он опасался признаваться даже самому себе. Следовало собраться с мыслями, облечь слова в подобающую форму, но вот как это сделать, он не знал. И самое главное – нужно было объяснить королю, почему монах до сих пор жив и что заставило его самого ослушаться отданного приказа.

Несколько раз маркиз вызывал стражу с намерением, чтобы они заточили монаха Григория в крепости, но всякий раз отсылал их обратно. Дважды он сам приглашал монаха в крепость на ужин, рассчитывая собственноручно расправиться с мятежником, но, глядя в его понимающие глаза, невольно отказывался от жестокой затеи. А Григорий, будто бы насмехаясь над его бессилием, беспрестанно подставлял ему незащищенную спину.

Тянуть с объяснениями не следовало. В его собственной свите могут отыскаться доброхоты, которые отпишут письмо королю, выставив его при этом в самом неблагоприятном свете.

Запалив лучину перед письменным столом, маркиз взял в руки писало и, макнув заточенный конец в чернильницу, принялся выводить аккуратным ровным подчерком: «Ваше величество германский король Габсбургский, император Священной Римской империи Рудольф Первый, пишет вам вассал ваш маркиз Жак Перек. – Немного подумав, продолжил: – Чудесным образом под стенами крепости Манцикерт было найдено Копье судьбы, которое, казалось, было навсегда утеряно во время Второго Крестового похода Фридрихом Барбароссой. Местонахождение копья указал монах Григорий, тот самый, который утверждает, что в него вселяется дух Барбароссы. Ваше величество, признаюсь, я и сам скептически относился ко всем пророчествам, связанным с его именем, до тех пор, пока собственными глазами не стал свидетелем чуда и не увидел, как извлекалось из земли копье. – Маркиз отложил в сторонку писало и посмотрел на камин, в котором бесновались красные языки пламени, отбрасывая черные тени по комнате. Для доказательства следовало подобрать более убедительные слова. Подумав, он вновь взялся за письмо. – Это подлинное копье, в чем я глубоко убежден. Оно точно такое же, каким запечатлено на рисунках Карла Великого: средняя его часть облечена в золотую муфту, под которой начертано имя первого его владетеля Гая Кассия. Это большая победа всего христианского мира. И я не могу дождаться той минуты, когда возложу Копье судьбы к вашим ногам. Известно, кто владеет копьем, тот владеет миром. Так что оно не только Копье судьбы – оно еще и Копье власти! В течение того времени, когда копье находилось у нас, наши отряды дважды подвергались нападению превосходящих сил сарацинов, но всякий раз наши рыцари наносили им сокрушительное поражение. Победы наших доблестных полков я связываю с тем, что сейчас у нас находится реликвия. Ваш верный слуга, маркиз Жак Перек».

Свернув письмо в плотный свиток, маркиз завязал его красной атласной лентой, после чего залил узел сургучом. Сняв с безымянного пальца кольцо с фамильным гербом, на котором был запечатлен дракон, стоящий на задних лапах, он аккуратно приложил его на расплавленный сургуч. Пасть дракона приоткрылась, и из нее вывалился длинный красный язык. Маркиз невольно заморгал глазами, – ну и привидится же такое.

– Рожер! – громко позвал маркиз слугу.

На его зов явился молодой худенький юноша с длинными каштановыми волосами, неровной волной спускавшимися на широкие плечи. Это был один из отпрысков могущественных баварских герцогов, посчитавших за честь служить у него оруженосцем. Юноша не только помогал ему во время рыцарских турниров, но и прислуживал во время трапезы. То, что в античном мире являлось унижением, сейчас почиталось за большую доблесть. Как неузнаваемо меняются нравы!

– Слушаю вас, господин маркиз, – склонился юноша.

Маркиз Перек задержал взгляд на его глазах, всегда печальных. Однажды он проговорился о том, что дал обет безбрачия, так как его возлюбленная была отдана другому. Интересно, как долго он сумеет укрощать плоть? Ведь вокруг столько соблазнов.

Но юноша он был отчаянный, норовил залезть в самую гущу схватки, как если бы намеревался умереть раньше отмеренного срока. И для предстоящего поручения подходил как никто другой.

– Вот это письмо передашь лично в руки германскому королю, – произнес маркиз, протянув туго скрученный свиток. – Печать на свитке послужит тебе пропуском через дозоры.

– Хорошо, господин маркиз.

Юноша медлил.

– Ты что-то хотел спросить, Рожер?

– Это касается Копья судьбы?

– Именно. Так что будь осторожен. И немедленно привезешь мне от короля ответ.

– Я сделаю все, что нужно, – поклонился юноша. – Позвольте идти?

– Ступай.

Положив грамоту в сумку, оруженосец прошелся по длинному коридору главной башни и стал быстро спускаться по винтовой лестнице. На его счастье никто не вышел навстречу, не попался в переходах. Спустившись на этаж ниже, он услышал чей-то горячий шепот. Прислушавшись, узнал в нем без труда голос старшего герольда Бернарда.

Выглянув из-за проема, он увидел, как рыцарь, обхватив служанку за плечи, что-то горячо говорил ей в лицо. На губах девушки была озорная улыбка, – внимание рыцаря ей было приятно, вот только как на флирт посмотрит хозяин замка, ведь он здесь полновластный господин. Сцена занимала и невольно вызывала улыбку. Герольд не собирался отступать, он был напорист, красноречив и до ушей оруженосца доносились его горячие посулы. Уже сомлевшую девицу он подхватил на руки и понес в свою комнату.

Теперь в крепости на один грех станет больше.

Некоторое время Рожер прислушивался к громким веселым крикам, доносившимся из самого конца коридора. Вчера из соседнего замка прибыло шесть рыцарей во главе с графом Глостером, который, кроме высокого роста и громкого голоса, отличался еще и тем, что носил на своем плаще платок, приколотый золотой застежкой. Поговаривали, что этот платок ему вручила дочь саксонского герцога, которую незадолго до похода он лишил невинности. Глостер был из тех людей, для которого не было ничего невозможного: водил дружбу с королями и так же легко соблазнял их жен и дочерей; в застолье мог назвать случайного соседа лучшим другом, но уже в следующую минуту способен был вызвать его на поединок. Неожиданно дверь с шумом распахнулась, и из нее, позвякивая длинным мечом по каменной кладке, вышел граф. Отчего-то ему было весело, его громкий смех, подобно раскатистому грому, сотрясал этажи Главной башни. На левой стороне груди был приколот все тот же девичий платок. Не ведая поражений на рыцарских турнирах, он говорил о том, что побеждать ему помогает платок, расшитый золотыми и серебряными нитями, в углу которого были выведены начальные буквы его избранницы.