— Текила, — черкнул в блокноте официант и посмотрел на Веточкина: — Вам что?

— Согласен, — кивнул Веточкин головой, — текилу и лимоны.

— Ааа… — начал было официант.

— Вот, — оборвал его Хромов, ткнув пальцем в меню, — не пойму что здесь написано.

— Минуточку, — склонился к меню официант и с недоумением посмотрел на Хромова. — Кофе?

— Да, — поставил точку в разговоре вмешавшийся Веточкин. — Кофе.

Пожав плечами, официант ушел выполнять заказ.

— Что-то тревожно мне, — мрачно проговорил Хромов. — На службу, что ли, позвонить?

Неожиданно в кармане Веточкина завякал мобильник.

— Да, — проговорил он и сразу же подтвердил: — Так точно, подполковник Веточкин. Я знаю, — подтвердил он свою осведомленность невидимому собеседнику и тут же просветил его: — В ресторане «Ивушка». Нет, — пошел он в отказ и твердо добавил: — Я трезв. Со мной друг, полковник, сыщик из МУРа, знаю его сто лет. У меня будет серьезная информация сегодня же.

Хромов с недоумением посмотрел на Веточкина, сделавшего столь громкое заявление. Его недоумение усилилось, когда Веточкин заявил собеседнику:

— Думаю, что через несколько часов…

— Текила, — возник перед столиком официант, — лимоны!

Он аккуратно поставил заказ на столик, а Веточкин, отключив мобильник, аккуратно положил его в карман.

— Кофе сейчас или попозже?

— Сейчас, — махнул рукой Хромов, — в смысле попозже, два раза, с интервалом в полчаса.

— Мы в три обычно закрываемся, — неуверенно проговорил официант, — а сейчас двенадцать.

В это время «проснулся» мобильник Хромова, и он махнул официанту рукой, отсылая его в пространство зала.

— Да! Так точно, господин генерал, ресторан «Ивушка». Да, совершенно верно, мой друг Тарас Веточкин. Я знаю, через три часа встреча с ценным агентом, господин министр, хотя… — Хромов замешкался, — может быть, и через четыре часа.

— Кофе, — возник перед столиком официант и, расставив на столе чашки, доверительно сообщил: — В ресторане «Хинени!» («Вот я!» — иврит), что на той стороне улицы, есть свежие устрицы и, как ни странно, витебские расстегаи. Могу сходить.

— Иди, — рассеянно кивнул задумавшийся Хромов. — Если больше чем на сто баксов наносишь заказов, мои ребята тебе лет десять будут напоминать Витебск с его расстегаями.

— Ну, — поднял рюмку Тарас Веточкин, — светлой памяти полковника Краснокутского.

— Земля ему пухом, — проговорил Хромов и опрокинул огненную влагу мексиканской земли в себя.

Текила, если ее пить сразу же после полуночи, обладает сильным тонизирующим свойством. В человеке активизируется тяга к необоснованным действиям и к содержательным поступкам.

— Мой человек, — сказал Хромов после третьей порции текилы, — засек в «Первой скрипке» новый наркотик.

— Я знаю, — огорошил его Тарас Веточкин, с нескрываемым отвращением разглядывая устриц на блюде. — «Вдохновение» называется, рафинированный героин с добавлением кокаина и вытяжки из южноамериканского гриба тропез. Это наркотик для интеллектуалов невменяемой ориентации.

— Управляющий рестораном стоит за этими грибами, — сказал Хромов и, поморщившись, проглотил устрицу. — По-моему, он сам же и делает этот наркотик, где-то там у него есть лаборатория.

— Наркотик «Вдохновение», — Веточкин с интересом наблюдал за тем, как Хромов поглощает устриц, — не так уж и опасен. — Он придвинул устриц к себе. — Две тысячи баксов доза, массовым он не станет никогда.

— Смотри с ракушками не вздумай их глотать, — предупредил Веточкина Хромов, указывая на устриц. — И вообще, давай выпьем текилы, выкинем этих устриц и пойдем искать Стефана Искру, вдруг найдем…

Пусть читатель не думает, что Хромов и Веточкин только и делают, что пьют, это далеко не так. Мы ведь с ними встречаемся нечасто, а между шотландским виски с армянским коньяком в «Первой скрипке» и вот этой текилой в «Ивушке» — промежуток в несколько месяцев.

— Кстати, — Веточкин посмотрел на часы, — в это время уже прибыл самолет с заложниками и, по всей видимости, красотку допрашивают.

— Ну ты даешь, Тарас, — изумился Хромов. — По всей видимости, не допрашивают, потому что ее не смогли задержать, а скорее всего оказывают срочную медицинскую помощь ребятам из антитеррористической группы. Это же УЖАС.

Они не сговариваясь подняли рюмки с текилой и почти синхронно выпили.

— Ну? — спросил Веточкин у Хромова. — Тронулись?

— Да, — кивнул Хромов, — пора.

— С вас сто условных единиц, — возник перед столиком официант и поинтересовался: — Вам понравилось?

— Нет. — Хромов остановил достающего деньги Веточкина фразой «Ты в следующий раз, еще не вечер» и вытащил из бумажника одиноко дремавшую в нем стодолларовую купюру. — Куража у вас нет в работе и вдохновения в обслуживании…

После полуночи Москва, сбросившая с себя лохмотья суетливости, непохожа на реальный город. Призрачные блики древнего, римского, вавилонского, сфальшивленные началом XXI века, словно зеленоватые тени кошек, скользили, перебегая от одного дома к другому, по ее никогда не бывающими до конца безлюдными улицам. После полуночи, ближе к трем часам утра, по Москве передвигаются пешком лишь индивидуальности непонятного качества: бомжи, преступники, психбольные, мелкие представители богемы, перебегающие из одного ночного клуба в другой в поисках халявной выпивки, невостребованные проститутки, не вовремя проснувшиеся алкоголики, бродячие собаки и кошки, телохранители спящей в своих квартирах столичной толпы и патрульные милиционеры. После полуночи, ближе к трем часам ночи, в ресторанах, ночных клубах и едущих автомобилях находятся: негодяи, считающие себя порядочными людьми, порядочные люди, пугающиеся своего негодяйства, уставшие от всего богачи по определению, визжащие от первичной эйфории богачи случайные, волею фортуны на время вытолкнутые из российской бедности, востребованные проститутки высшего класса, которых никому в голову не придет назвать проститутками, те же преступники, те же представители, но уже крупной богемы, те же, но еще не ложившиеся спать, алкоголики высшего света и те же хранители мирового города, глаза и уши государства, оперативники, стукачи, агенты, а также люди, которые боятся оставаться с ночью один на один.

Урок не пошел впрок. Алексей Васильевич Чебрак как был наглым и гениальным, так и остался им. Нет, кое-какие подсознательные воспоминания тревожили его, но он не обращал на это внимания. Ни о демиургах, ни о своем зависшем в промежуточном мире родственнике, само собой, не помнил. Первое, с чего Чебрак начал деятельность по возвращении, было заявление Ивану Селиверстовичу Марущаку:

— Почему вы аннулировали солнечных, не дождавшись моего выздоровления?

— Не твое дело, — вежливо возмутился Иван Селиверстович. — Тем более что ты до сих пор не выздоровел.

— Ну ладно, — решил не обострять отношения Алексей Васильевич, — но все же нужно было подождать.

— Как же, — усмехнулся Иван Селиверстович, — подождать. — Он недобро взглянул на Алексея Васильевича. — Подождать, пока половина земного шара будет в руинах. В данный момент ни тебе, ни мне уже не подконтрольны Улыбчивый и Малышка, самые совершенные. Сегодня ночью в Чкаловском будет совершать посадку захваченный Малышкой в Соединенных Штатах пассажирский самолет с заложниками, сто двадцать человек, что прикажешь делать?

— Не знаю, — равнодушно отстранился от проблемы Алексей Васильевич. — Сделать ничего нельзя, а если они собираются ее задержать, то это их головная боль, не наша. У них ничего не выйдет, тем более что солнечные этого класса имеют одинаковое шизоидное поле с телепатическими проявлениями, усиленными нашим обучением. Они чувствуют и понимают себе подобных. Уверен, Улыбчивый будет подстраховывать Малышку, а тогда все государственные спецназы бесполезны, как современный авианосец в эпицентре ядерного взрыва.