Литмир - Электронная Библиотека

Олег отлетел к БМП и ударился о фальшборт.

– Давай! Стреляй! Потом лучше будет! Поверь.

– Нет, я не буду… – Олег растерянно помотал головой. Автомат жег ему руки, и единственным желанием сейчас было отбросить автомат в сторону.

– Эх ты! – сказал Иванов, и, вырвав из рук Нартова автомат, быстро прицелился в голову пленника и дал короткую очередь.

Автомат оглушительно выстрелил прямо над ухом Нартова, и Олег шарахнулся к борту боевой машины пехоты, ударился спиной о фальшборт, сполз на землю и закрыл глаза. Ему совершенно не хотелось смотреть на то, что осталось от чеченца, которому в голову попала автоматная очередь…

– Ну и что ты развалился? – строго спросил Шумов, а потом резко рявкнул: – Встать, лейтенант!

Олег подскочил на ноги, и к своему удивлению увидел, что чеченец стоит живой. Над его головой кора дерева была разбита пулями. Иванов только имитировал расстрел.

Лунин ухватил чеченца за подбородок, повернул его голову к себе:

– Что, Дукус, отпустить тебя? Или все же привалить прямо здесь? Смотри, твое село не так далеко. Вот будем умора, когда твой труп здесь найдут!

– А ведь война скоро кончится, – добавил Иванов. – Все будут строить новую, мирную жизнь. А твои останки в это время будут гнить под землей…

– Нет, – в шоке чеченец помотал головой.

– А знаешь, что надо для того, чтобы я оставил тебе жизнь? – спросил Шумов.

– Что? – спросил Хамхоев.

– Я хочу от тебя знать о боевиках всё. Фамилии командиров. Количество личного состава. Схроны с оружием и боеприпасами. Явки. Замыслы. Противоречия между командирами. Если я буду получать от тебя эту информацию, тогда живи. Согласен?

Иванов мгновенно вскинул автомат на уровень глаз и практически упер срез ствола в переносицу Дукуса. Ствол автомата источал запах пороха, который в данное время ассоциировался только с запахом смерти. Это не могло не повлиять на горца.

– Я согласен, – быстро кивнул Хамхоев. – Согласен! Согласен!

– Сейчас ты можешь наговорить мне всего, что только придет в твою головенку. А как только мы тебя отпустим, ты мгновенно про нас забудешь… – сказал Шумов.

– Я сделаю все, что скажете, – глухо отозвался парень.

– Знаешь, я тебе почему-то верю, – кивнул Шумов. – Но я все же подстрахуюсь немного. Говори в камеру: я – Дукус Хамхоев, добровольно соглашаюсь сотрудничать с главным разведуправлением…

Шумов начал снимать на видео.

– Я, Дукус Хамхоев, добровольно соглашаюсь сотрудничать с главным разведуправлением…

Шумов выключил видеокамеру. Этого было достаточно.

– Вот так, Дукус. Теперь, если ты попытаешься меня хоть в чем-то обмануть, эту запись увидит весь твой тейп. Как ты думаешь, они похвалят тебя за это? Станут больше уважать твою семью и весь твой род?

Чеченец посмотрел на Шумова глазами, налитыми ненавистью. Дукус был похож на жалкого, перепуганного, поджавшего хвост шакала. Сейчас он ничем не напоминал гордого борза.

– Если ты что-то узнаешь, то приходишь на это место и ставишь ветку вот в этот пень. Это будет служить сигналом. После этого мы организуем зачистку деревни, и дома разговариваем с тобой. Так тебя никто не раскроет, потому что говорить мы будем с очень многими. Первые пять докладов бесплатно, потом ты будешь за результативные доклады получать деньги. Если по твоей наводке наши люди попадут в засаду, или подорвутся на мине, о твоем добровольном сотрудничестве узнает вся твоя деревня, весь твой тейп и вся Ичкерия. Последствия тебе известны. Свои же тебя и грохнут. Всё усвоил?

Чеченец кивнул.

– Сейчас есть что сказать о боевиках?

– Я слышал, что в Сельментаузене в разных домах лежат на излечении раненные ваххабиты. Где именно, я не знаю. Когда ваши входят в село, раненых спускают в подвалы.

– Понял. Если информация подтвердится, считай, что первый доклад тебе засчитан… а теперь проваливай!

Чеченец подскочил и быстро направился в чащу леса, с каждым шагом ускоряя движение.

– Да, еще один момент! – вослед крикнул Шумов, – разница между докладами не более двух суток!

Чеченец кивнул.

– Поехали, – махнул рукой Шумов.

Офицеры забрались на броню. Лунин постучал каблуком по крышке люка:

– Трогай!

Люк открылся. Высунулась голова механика-водителя. БМП захлопала выхлопом двигателя, дернулась и с места в карьер рванула в направлении базы отряда.

– Ну что, киллер? – спросил Иванов. – Как настроение?

– Да уроды вы все… – грубо отозвался Олег и отвернулся.

Иванов громко рассмеялся.

Глава третья

Света стояла над могилой своего мужа. Теперь он был под двухметровым слоем земли, и никак уже не мог согреть свою любимую жену теплом своего сердца. Рухнуло всё…

Все надежды на светлое будущее утонули в одном листке телеграммы, который так и лежал в кармане, и все так же жег сердце и рвал душу.

Уже отсалютовал почетный караул, который выделило командование находившейся неподалеку воинской части. Солдаты выстрелили из автоматов по три раза, погрузились в машину и уехали. Могильщики закидали гроб землей, установили памятник и тоже укатили по своим делам.

Ушли родители. Ушли родственники. Ушли все те, кто пришел на похороны.

Осталась только Света.

Света и море тюльпанов.

Света и море слез.

Света и море горя.

*****

Дверцу десантного отсека открыли снаружи. Это был Иванов.

– Ну, и что ты сидишь? Давай, выходи, киллер. Нечего прохлаждаться. Ты на дежурстве, или где?

В палатке Олег устало опустился на стул. Срочник ковырялся в печке. Рядом лежала свежая куча дров. Боец натаскал пустых ящиков от снарядов, наломал их до размеров печки и теперь радостно пытался отдыхать.

– Товарищ лейтенант, угостите сигареткой…

Олег машинально угостил его куревом, и боец убежал из палатки отравлять организм никотином. В палатку вошли командир отряда, начальник штаба и Иванов.

Олег опустил глаза. Ему было противно на них смотреть. Только что он пережил сильнейшее моральное потрясение, и еще не знал, как оно отразится на его будущей жизни. Но то, что он прошел какой-то Рубикон, Олег уже не сомневался.

– Ну, как? – спросил Романов.

– Хуже некуда… – честно признался Нартов.

– Олег, – спросил Романов. – Тебе еще никто не говорил, что человек, это такая скотина, которая ко всему привыкает?

Нартов подумал, что уже где-то слышал эту фразу, но не смог вспомнить где. На всякий случай сказал:

– Знаю.

– Пойми. Это наша работа. Особенности профессии, так сказать. Ты это понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Олег.

Остальные все это время смотрели на Олега так, как будто намеревались сказать что-то серьезное, и очень значимое. Это давило на психику и было понятно, что вот-вот у кого-то вырвется нагоревшее наружу.

Первым не выдержал Иванов:

– Понимаешь, Олег, они получили независимость. Они очень сильно хотели её получить. Когда это произошло, они были безмерно рады. И что из этого получилось? Ты попробуй поговорить с ними по душам. Они тебе прямо скажут, что работать у них, как говорят блатные, просто «в падлу». Работают у них рабы. Чеченцы только присматривают за рабами, и кроме автомата ничего в руках держать как бы не должны. Вайнах будет жить впроголодь, но ни метра земли не засеет. Никогда он не возьмет в руки орудие труда. Только оружие будет в его руках. Если ему будут нужны работники, он поедет в Россию и там наберет себе рабов. И если ты думаешь, что тот, кого сегодня мы под расстрел подводили – не боевик, ты глубоко заблуждаешься. Все они тут одним миром мазаны. Все они нас ненавидят. Все они спят и видят нас мертвыми. И если кто-то из них и не боевик, то либо помогает им, либо готовится стать им. Так, что все твои переживания по поводу того, нужно было его убивать, или нет – просто лишены смысла. Ты просто еще ничего не понял. Поэтому ты сейчас подвержен влиянию ложного чувства справедливости. Было бы справедливо, если бы мы его там кончили. Я уверен, что нам бы здесь жилось немного легче. Поверь.

23
{"b":"139990","o":1}