Попросить, приказать, сделать.

Быть родителем означает быть диктатором. Добрым, сострадательным, душевным, но диктатором. Модель коллегиального руководства с представительством всех заинтересованных сторон в семье не работает.

Попросить, приказать, сделать.

Пусть даже дети кричат, что ненавидят вас. Не слушайте их. Пусть они расстраиваются — дети быстро приходят в себя после небольшой встряски. Отправить ребенка спать пораньше еще не значит нанести ему психологическую травму на всю жизнь. И грустная рожица на диаграмме тоже не сделает его несчастным на всю жизнь.

Вежливо попросите.

Твердо прикажите.

А затем поступите, как должен поступать уверенный в себе родитель.

Я приберег самый худший пример напоследок и собираюсь дать вам его в качестве домашнего задания. К этому моменту вы должны иметь представление об основных приемах работы с детьми и родителями, поэтому я только обрисую общую ситуацию. Пример взят из жизни — все было именно так, как здесь описано.

В следующей главе я проанализирую ситуацию и опишу свой план работы с семьей. Но прежде чем переходить к следующей главе, попробуйте сами составить свой план.

Семьи, подобные семье Хамдинджеров, бывали везде, где я работал. В этой семье столько проблем, что на собраниях специалистов, где распределяют задания, большинство просто сидит и смотрит в пол, надеясь, что их не вызовут. В этой семье столько проблем, что просто не знаешь, с чего начать. Но по какой-то странной причине именно такие случаи заставляют меня поднять руку и встать с места. Каждый раз, когда звучит вопрос: «Кто хочет этим заняться?», моя рука сама по себе тянется вверх, а изо рта раздается ответ «Я хочу!».

Сейчас мне не страшно посещать такие семьи, но в начале своей профессиональной карьеры, когда я еще был студентом, я ужасно боялся подобных случаев. Теперь я стал специалистом по Хамдинджерам и повидал множество их «родственников» по всей стране, от одного побережья до другого. Создается впечатление, что эти «родственники» обосновались всюду, где только можно. Не сомневаюсь, что и в вашем городе найдется хотя бы парочка. После того как познакомишься с такими Хамдинджерами поближе, понимаешь, что сами по себе они люди неплохие, только в силу обстоятельств жизнь у них потруднее, чем у большинства из нас. Все, что им нужно, это помочь смазать «шестеренки» механизма отношений внутри семьи.

С таким настроем я отправляю вас в гости к Хамдинджерам. Это неплохое место для начала. С ними столько всего происходит, что вам придется немало подумать, прежде чем разрабатывать план помощи. Но вам придется им помочь в любом случае, потому что у них только одна надежда — на вас.

Кроме того, всегда полезно для начала попрактиковаться на чужих детях. Я занимался такой практикой десять лет, перед тем как у меня появились свои дети. Так что вот мой вам совет: не затягивайте с визитом в проблемную семью.

При первом же взгляде на дом становится ясно, что он никогда не окажется на страницах журнала «Лучшие дома и сады». Скорее, его напечатают на обложке другого журнала — «Самые заброшенные дома и сады». Входная дверь наполовину раскрыта, несмотря на относительный холод, да и назвать это полноценной дверью было бы трудно. Нижняя половина сплошь состоит из дырок, заколоченных досками. Очевидно, кто-то не раз пинал ее изо всех сил в приступах ярости.

С крылечка на вас смотрит маленькая собачка. Даже у нее вид такой, словно ее извлекли из кучи отходов на фабрике по производству маленьких собачек. Голова у нее слишком крупная для такого тщедушного тельца. Когда вы подходите ближе, она принимается рычать и совершать какие-то странные невротические движения, по которым непонятно, злится она или боится. Этого вы так и не узнаете, потому что она поворачивается и убегает внутрь.

Уже на крыльце вы слышите звуки компьютерной стрелялки и замечаете, что одно из окон разбито и закрыто картоном. Рядом с крыльцом валяется одинокий резиновый сапожок — порванный и навеки расставшийся со своим товарищем.

Вы стучите: тук-тук-тук.

— Открой дверь, — доносится откуда-то изнутри мужской голос.

— Не хочу, — капризно отвечает ему мальчишеский голос.

— Делай, что тебе говорит отец! — На этот раз женский голос.

— Нет, теперь моя очередь! — снова раздается мальчишеский голос.

— Нет, не твоя, — вторит ему голос девочки. — Моя!

— Дарнелл, ты откроешь наконец дверь?! — рявкает мужчина.

— Нет!

— Дарнелл!!!

— НЕТ! ДА ПОШЕЛ ТЫ!!!

Топот маленьких ножек, вероятно принадлежащих Дарнеллу, а затем оглушительное хлопанье дверью, от которой дрожит стекло в разбитом окне рядом с вами.

— О боже! Это не ребенок, а наказание!

После этого наступает молчание, изредка прерываемое электронными звуками стрельбы.

Вы некоторое время стоите и размышляете, что же делать дальше. Как только становится ясно, что о двери успели позабыть, вы снова стучите.

— Бубба, откроешь дверь?

«Только не пугаться и не кричать, — говорите вы себе. — Кто бы ни показался за дверью, не кричать».

И вот появляется первый представитель Хамдинджеров, четырехлетний Джед. На нем грязные джинсы и рубашка от пижамы. Он хмуро разглядывает вас исподлобья.

— Кто там, Бубба? — кричит женщина изнутри.

Джед, который, очевидно, фигурирует заодно и под именем Бубба, сосредоточенно разглядывает вас. На его грязном и хмуром личике отображается напряженная работа мысли.

— Дядя, — наконец-то приходит он к умозаключению.

Женский голос говорит на этот раз тише:

— Ты заплатил за стиральную машину?

— Ну да, — отвечает мужчина.

— Точно?

— Да точно, точно!

Скрип пружин и приближающееся шарканье ног.

«Явление мамаши Хамдинджер», — думаете вы про себя.

И вот она перед вами. Салли Хамдинджер, с подозрительным взглядом.

— Вы кто?

— Здравствуйте! — произносите вы как можно более жизнерадостным голосом и называете свое имя. — Я из службы «Семейная помощь».

— Семейная чего?

Теперь понятно, у кого Джед научился так хмуриться.

— «Семейная помощь», — повторяете вы и добавляете рекламный лозунг своей компании, который крутят по телевидению: — «Нет семей слишком больших или слишком маленьких».

Салли по-прежнему недоумевающее таращится на вас.

— Так вы не по поводу стиральной машины?

— Нет, я пришел, чтобы помочь вам и Гарри с детьми.

Взгляд у Салли светлеет, и она восклицает:

— А, это как «Суперняня» по телику?

— Ага, типа того, — вздыхаете вы. — Только не такая строгая и надоедливая.

От улыбки Салли кажется гораздо моложе.

— Заходите, заходите!

Внутри сцена почти такая же, как и снаружи, только здесь меньше травы и неба, но больше детей. Семья собралась вокруг телевизора, задернув занавески, чтобы на него не падал свет. Главным развлечением на данный момент служит какая-то чрезвычайно жестокая видеоигра. Первое, что бросается в глаза, — это как Дариус хладнокровно убил двух полицейских и те барахтаются в луже крови. Кристал сидит на подлокотнике дивана в школьной форме, благодаря которой выглядит поразительно нормальной в этом безумном окружении. Гарри вытянулся на диване, пуская клубы дыма и наблюдая за тем, как его восьмилетний сын убивает копов.

— Гарри, это человек, который пришел поговорить с нами о детях.

Маленькая нервная собачка забилась под диван и боязливо выглядывает оттуда, трясясь всем телом, словно Голлум.

Гарри нехотя встает и подходит ко мне, протягивая руку, демонстрируя во всей красе свой небритый подбородок и желтые от никотина зубы. Облачен он в обвисшие тренировочные штаны и шерстяные носки; на черной майке изображена реклама какого-то пива, которое обещает поднять вам настроение.