– Сейчас уже поздно говорить об этом, Софи. Надо было раньше думать.

Девушка закрыла глаза и попыталась подавить бушующие в ее груди эмоции. Существует лишь один способ остановить Энтони, придется его применить.

– Если ты пойдешь к отцу, я расскажу правду о твоей матери.

Никто в светском обществе не знал, что та содержала дорогой бордель в Мейфэре. Все полагали, что она умерла много лет назад, как это представил обществу его отец. Если это всплывет, Энтони и его семья будут опозорены. Брат гневно сверлил ее глазами, и Софи даже поежилась, увидев ярость на его лице.

– Ну что ж, хорошо, – сказал он со зловещей усмешкой.

Однако ее интересовало нечто другое.

– Энтони, каким образом ты все это выяснил?

– Оказывается, ты кое-что забыла в постели своего любовника.

Софи перенеслась мысленно в ту ночь и вспомнила, как вылезла из ванны и вытерлась. И лежала совершенно голой под покрывалом.

– Теряюсь в догадках.

– Может быть, ты потеряла сережку? Одну из тех, которую я купил тебе на день рождения в прошлом году.

Девушка прикрыла ладонью рот. Когда она возвратилась в ту ночь в комнаты, которые они снимали с матерью, то сняла с уха одну сережку и предположила, что вторую потеряла в канале. Ей и в голову не пришло, что это могло случиться в постели Николаса.

– Он нашел ее! – пробормотала Софи.

– Представь себе.

Девушка закусила губу, думая, что теперь делать. Ей нравились эти сережки – и не потому, что были бриллиантовыми, а потому, что ей подарил их брат. И вот сейчас одна из них находится у Николаса. И как всего лишь одна ночь могла породить столько проблем?

– Я слышал, что твоя так называемая тетя решила остаться в Италии. Это правда?

Софи закрыла глаза, ощутив внезапную острую боль. В течение семи лет ее мать играла роль ее тетки, своеобразной дуэньи.

– Она решила, что некий итальянский граф слишком привлекателен, чтобы сопротивляться, и стала его любовницей. Так что я осталась без компаньонки.

Энтони чертыхнулся.

– Хочешь, я найму такую, которая поможет сохранить твою репутацию?

– Не надо. Мамочка уже не первый раз уходит из дома. Она вернется через месяц-другой, когда граф устанет от нее. А теперь я хотела бы остаться одна. – Софи терпеть не могла одиночества, но надо было прийти в себя, осмыслить ситуацию.

– Хорошо. Но я хотел бы дополнительно нанять несколько лакеев. Хочу, чтобы по крайней мере двое находились у парадной двери, помимо Хендрикса. Он слишком стар для того, чтобы удержать решительного мужчину.

Девушка понимала, что брат имеет в виду Николаса, но сомневалась, что тот захочет снова с ней увидеться. Она была всего лишь коротким эпизодом, одним из многих в его насыщенной острыми ощущениями жизни. Однако не хотелось спорить с Энтони из-за того, что он пекся о ее безопасности и делал это из любви к ней.

– Спасибо, Энтони. Пусть будет по-твоему.

Брат хотел было подняться, но снова сел.

– Николас – благородный человек, Софи. Если он найдет тебя, очень большая вероятность, что сделает тебе предложение.

Она покачала головой.

– Это не имеет значения, Энтони. Я не подхожу для него. А он – для меня.

Энтони посмотрел на нее недоверчиво.

– Ты так считаешь?

– Конечно.

– Ну что ж, – сказал он со вздохом. – Только не удивляйся, если Энкрофт скоро пожалует сюда.

Софи вскочила на ноги.

– Ты сказал ему!

– Нет. Это твои подруги подбивают Николаса зайти к тебе, чтобы помочь ему найти жену.

Девушка засмеялась.

– У меня очень мало клиентов-мужчин. Большинство из них считают, что я шарлатанка, оплачиваемая амбициозными мамашами.

Энтони хмыкнул.

– Я не думаю, что тебе стоит волноваться по этому поводу. Николас хотел узнать, не могу ли я найти хозяйку сережки. Я сказал, что ему надо обратиться к тебе за помощью. – Энтони поднялся и направился к двери. Задержавшись у порога, он повернулся и улыбнулся. – Так что все зависит от того, как ты поступишь.

Брат удалился, и печаль легла ей на сердце. Что она могла сделать? Николас не для нее, это ясно. И ей лучше всего избежать встречи с ним.

Николас поднимался на верхнюю площадку лестницы мисс Рейнар в третий раз за эту неделю. Каждый раз, когда он здесь появлялся, дворецкий говорил ему, что та примет его завтра. Но сколько же можно твердить одно и то же? Он увидится с ней, даже если придется прорваться в дом силой.

– Добро пожаловать, лорд Энкрофт, – сказал дворецкий, открыв дверь.

– Мадам примет меня сегодня, мистер Хендрикс?

Тот попытался скрыть улыбку.

– Я посмотрю, дома ли она.

Николас снова был приглашен в маленькую гостиную в передней части дома. Вместо того чтобы сесть в то же самое светло-зеленое кресло, как это было в предыдущие дни, принялся нетерпеливо расхаживать по комнате. Остановившись, он обратил внимание на пейзаж, изображающий небольшой коттедж, который был похож на дом Бэннинга. Николас посмотрел на подпись художника и покачал головой. Он должен был бы знать одну из живописных работ Жанетт, которая висела в доме ее подруги.

– Милорд, мисс Рейнар будет рада видеть вас вечером в восемь часов. Если у вас нет других планов, – заявил появившийся дворецкий.

– Вот как? – Он подошел поближе. – Скажите мне, мистер Хендрикс, вы верите в то, что она действительно будет дома в это время?

Дворецкий кивнул и протянул ему записку:

– Это для вас.

Николас пробежал глазами текст. Мисс Рейнар извинялась за то, что откладывала встречу. Причина заключалась в том, что существовала договоренность с другими клиентами. Она обещала принять его сегодня вечером.

– Очень хорошо, – сказал Николас, пряча записку в карман. – Передайте ей, что, если она не позволит войти к ней в назначенный час, я все равно непременно ее увижу.

– Конечно, сэр. – Хендрикс направился к входной двери и открыл ее. – Увидимся в восемь, милорд.

Николас вернулся к себе домой. Он прошел в детскую, где Эмма и ее гувернантка занимались уроком истории. Его дочь посмотрела на него, и ее карие глаза радостно сверкнули.

– Папа! – Не дожидаясь, когда гувернантка позволит ей оторваться от урока, она бросилась к нему с распростертыми объятиями.

– Дорогая, – проговорил он, улыбаясь и обнимая маленькую девочку. – Ты ведешь себя так, словно не видела меня несколько недель.

Ощущая тепло ее объятий, он на миг позабыл обо всем на свете. И все отчетливее понимал, что его дочери нужна мать. Хорошая мать. Такая, которая любила бы Эмму, несмотря на тот факт, что малышка была незаконнорожденной.

– А теперь скажи, – он ласково потрепал девочку по волосам, – что ты изучаешь сегодня? – Николас подошел к столу, где стояла гувернантка. – Здравствуйте, миссис Гриффон.

Та сделала почтительный реверанс.

– Добрый день, милорд.

– Надеюсь, я не помешал вам.

– Что вы, сэр. Мы всегда рады вас видеть.

– Эмма старается? – спросил Николас.

– Да, сэр. Она очень умненькая.

– Приятно слышать. – Он бросил взгляд на грамматику, лежащую на столе. – Ну, раз она успевает хорошо, малышке не повредит, если я ненадолго уведу ее полакомиться мороженым у Гантера.

Миссис Гриффон улыбнулась девочке.

– Я думаю, что это будет справедливо, милорд. Эмма отлично потрудилась, изучая латынь.

– Замечательно. – Он нанял миссис Гриффон, потому что та без колебаний согласилась обучать Эмму, и, кажется, преуспела в этом. Его умная дочь должна получить самое лучшее образование. Он протянул малышке руку.

– Ты готова?

Ее радостная улыбка наполнила его сердце счастьем.

– Да, папа.

Когда они приехали к Гантеру, кареты заполняли Беркли-сквер. Официант принял у них заказ, пока они сидели в фаэтоне, наслаждаясь необыкновенно теплым апрельским днем. Николас рассеянно поглядывал по сторонам. Он бросил взгляд на двух леди, сидящих в карете, и в одной из них узнал леди Сомертон. Но его внимание привлекла и другая женщина. У нее были темные волосы и красивое лицо, она улыбнулась и что-то сказала в ответ своей собеседнице.