Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

К примеру, плетенка — бакл.

Может, оно возникло потому, что сверху похоже на штруцель и кажется рассыпчатым. Но почему тогда было не назвать его крамблом, который, если уж на то пошло, скорее похож на крисп? [19]

Я готовлю плетенки, когда дела не ладятся. Я представляю себе какую-то озабоченную даму колониальных времен, которая склонилась над печью с чугунной сковородой и роняет слезинки прямо в тесто. Плетенки пекут, когда всё запуталось, переплелось и одна лишняя ошибка уже ничего не изменит. В отличие от прочей выпечки, тут не надо волноваться, как бы не напутать с ингредиентами и как замесить тесто до нужной консистенции. Это выпечка для тех, кто не умеет печь. Вы начинаете с плетенки, когда на шее затягивается петля.

ПЛЕТЕНКА С ГОЛУБИКОЙ И ПЕРСИКАМИ

Присыпка:

1/ 3чашки несоленого масла, разрезанного на мелкие кусочки.

1/ 2чашки светлого коричневого сахара.

1/ 4чашки муки.

1 чайная ложка корицы.

1 чайная ложка свежего имбиря, очищенного и натёртогого.

Тесто:

1 1/ 2чашки муки.

1/ 2чайной ложки разрыхлителя.

Щепотка соли.

3/ 4чашки несоленого масла комнатной температуры.

3/ 4чашки темного коричневого сахара.

1 чайная ложка ванили.

3 крупных яйца.

2–3 чашки голубики (если нет свежей, можно замороженную).

2 спелых персика без косточек, очищенных и мелко нарезанных.

Смажьте и посыпьте мукой сковороду 8 на 8 дюймов. Разогрейте духовку до 350 градусов по Фаренгейту.

Сперва приготовьте присыпку: смешайте в небольшой емкости масло, коричневый сахар, муку, корицу и имбирь, пока смесь не начнет напоминать муку грубого помола. Отставьте в сторону.

Затем просейте муку с разрыхлителем и солью. Тоже отставьте в сторону.

Смешайте в блендере масло с коричневым сахаром, пока не получите мягкий крем (на это уйдет 3–4 минуты). Добавьте ваниль. Взбейте яйца с мучной смесью (по очереди), пока смесь не станет однородной. Положите туда ягоды и персики. Раскатайте тесто на подготовленной сковороде и посыпьте сверху первой смесью. Выпекайте 45 минут или же пока нож не начнет проходить через тесто легко, а верхушка плетенки не станет золотистой.

Шарлотта

Мне кажется, есть такое понятие, как «любить слишком сильно».

Ты возводишь человека на пьедестал и из такого ракурса, снизу, начинаешь замечать в нем недостатки: выбившийся из пробора волосок, стрелку на чулках, сломанную кость. Ты тратишь все свое время и все свои силы, чтобы довести его до идеала, и не замечаешь, как сам разваливаешься на части. Ты даже не понимаешь, как ты выглядишь, как ты опустился, потому что не сводишь глаз с предмета своего обожания.

Это меня не оправдывает, но я лишь так могу объяснить, почему оказалась здесь, у твоей кровати. Запястья у тебя перевязаны бинтами и сломаны: это врачи пытались остановить кровотечение. Ребра тоже поломаны: делали закрытый массаж сердца, когда оно остановилось.

Я уже привыкла слышать, что ты сломала кость, что тебя нужно будет прооперировать, что тебе наложат гипс. Но сегодня врачи произносили слова, которых я услышать не ожидала: «потеря крови», «членовредительство», «самоубийство».

Как может шестилетняя девочка хотеть покончить с собой? Неужели только так можно было заставить меня прислушаться? Если да, то у тебя получилось. Ты привлекла мое внимание.

И обездвижила меня раскаянием.

Уиллоу, всё это время я просто хотела, чтобы ты поняла, как я тобой дорожу. Что я готова на всё, чтобы ты жила как можно лучше… а ты, как выяснилось, вообще не хотела жить.

— Я не верю, — истово шептала я, хотя ты еще спала и должна была проспать под успокоительным до самого утра. — Я просто не могу поверить, что ты хотела умереть.

Я провела пальцем по твоей руке, пока не наткнулась на бинт, укутавший глубокий порез на запястье.

— Я люблю тебя! — Мои слова отдавали жестью. — Я так сильно тебя люблю, что вообще не знаю, кем была бы без тебя. И даже если мнепридется всю жизнь доказывать, что тебестоит жить, я готова на это.

Я выиграю этот суд, и получу кучу денег, и повезу тебя на паралимпийские игры. Я куплю тебе спортивное кресло и собаку-поводыря. Я облечу с тобой полмира, чтобы ты повстречала людей, которые тоже добились своего вопреки здравому смыслу. Я докажу тебе, что быть не такой, как все, — это не смертный приговор, а призыв к бою. Да, ты продолжишь ломать — но уже не кости, а преграды.

Твои пальчики слабо шелохнулись, и ты несмело приоткрыла глаза.

— Привет, мамочка, — пробормотала ты.

— Ох, Уиллоу… — разрыдалась я. — Ты испугала нас до смерти.

— Извините.

Я подняла твою здоровую руку и поцеловала ладошку, чтобы ты носила мой поцелуй, как конфету: пока не растает.

— Нет, — прошептала я. — Это ты меня извини.

Шон встал с кресла в углу палаты, где уже успел задремать.

— Привет, — сказал он. Увидев, что ты проснулась, он вмиг просиял. — Как поживает моя девочка? — спросил он, присаживаясь на край кровати и убирая непослушные пряди с твоего лица.

— Мама?

— Что, детка?

И в этот миг ты улыбнулась, впервые по-настоящему улыбнулась за очень долгое время.

— Вы оба рядом, — сказала ты, как будто только этого всегда и хотела.

Оставив тебя с Шоном, я спустилась в приемный покой и позвонила Марин: она уже оставила уйму сообщений на моем автоответчике.

— Не прошло и полгода! — рявкнула она. — У меня для вас новости: оказывается, нельзя выбегать из зала суда в разгар заседания, тем паче не предупредив своего адвоката, куда вас черти понесли! Вы хоть представляете, какой я выглядела дурой, когда судья спросил, где моя клиентка, а я не знала, что ответить?

— Мне пришлось ехать в больницу.

— К Уиллоу? Что она теперь сломала?

— Она порезала себе вены. Потеряла много крови… Когда врачи пытались ей помочь, то сломали несколько костей… Но она выжила. Просто придется переночевать в больнице. — Я задержала дыхание. — Марин, я не смогу прийти завтра в суд. Я должна быть рядом с ней.

— Один день, — сказала Марин. — Я смогу добиться отсрочки ровно в один день. И… Шарлотта, вы меня еще слышите? Я рада, что с Уиллоу всё в порядке.

Я тяжело перевела дыхание.

— Не знаю, что бы я без нее делала.

Марин помолчала.

— Главное, чтобы Гай Букер ничего подобного не услышал.

С этими словами она повесила трубку.

Я не хотела возвращаться домой, потому что там придется смотреть на кровь. Я представляла, что кровью забрызгано всё: занавеска в душевой, кафель на полу, сток в ванне. Я представляла, что мне придется взять известь и тряпку и выжимать эту тряпку над раковиной десятки раз. И руки будут гореть, и глаза воспалятся. Я представляла струи розовой воды и запах — запах страха, что я могла тебя потерять, запах, который не выветрится даже после получасовой уборки.

Амелия ждала меня на первом этаже в кафетерии, где я оставила ее с чашкой горячего шоколада и тарелкой картошки фри.

— Привет, — сказала я.

Она привстала на стуле.

— У Уиллоу всё…

— Она как раз проснулась.

Амелия, казалось, вот-вот готова была рухнуть в обморок — и немудрено: это она нашла тебя в луже крови, она вызвала «скорую».

— Она что-нибудь говорила?

— Почти ничего. — Я коснулась ее руки. — Сегодня ты спасла Уиллоу жизнь. Не могу передать, как я тебе благодарна.

— Не могла же я бросить ее истекать кровью, — сказала она, но я чувствовала, как она дрожит.

— Хочешь ее увидеть?

— Я… Не знаю, смогу ли. У меня перед глазами стоит… — Она скукожилась, как это часто делают девочки-подростки. Словно листок папоротника, — Мама, а что было бы, если бы Уиллоу умерла?

вернуться

19

Англ. crumble(крошиться), crisp(хрустящий).

96
{"b":"142093","o":1}