— А твои груди набухли и стали мягкими?

— Ну… да. — Она всеми силами пыталась обойти эту тему, но Тони не дал ей шанса.

Он взял ее за руку и поднял на ноги. Она удивленно посмотрела на него и почувствовала, как заколотилось сердце, как вспыхнули щеки. Тихим, нежным голосом Тони проговорил:

— Я хочу посмотреть, Оливия. Сними блузку.

Оливия проглотила внезапно подкативший к горлу ком. Тони потянул ее за руку.

— Пойдем в спальню, чтобы ты могла лечь. И мне там будет легче… обследовать тебя.

Обследовать… Ее сердце трепетало, желудок свело, но она без единого возражения позволила проводить себя в спальню — в ту единственную комнату, в которую он ни разу не был допущен. В глубине души она знала, что хочет почувствовать его прикосновение, ощутить на себе его взгляд. Но признаться в этом? Нет, невозможно после того, как она так грубо просчиталась. Удивительно, что Тони вообще разговаривает с ней. Разве он захочет теперь прикоснуться к ней?

Она присела на краешек кровати, но его рука легла ей на плечо, заставляя лечь. Она закрыла глаза и слышала лишь собственное прерывистое дыхание.

Его пальцы начали осторожно расстегивать пуговицы, потом раздвинули края блузки. На ней был новый лифчик, более строгий, чем ее обычные вещицы, и уже это заставило Тони изумленно заморгать. Он расстегнул застежку, и в следующий момент она не чувствовала ничего, кроме воздуха, холодящего грудь.

— Оливия, открой глаза!

Она подчинилась, чувствуя себя полной дурой, и увидела, что он стоит и просто разглядывает ее. Она попыталась прикрыться, но он перехватил ее руки.

— Они действительно налились.

— Я собираюсь кормить грудью, когда малыш родится.

— Правда?

Он поднял руку и провел одним пальцем по линии голубоватой вены, просвечивающей сквозь кожу у самого соска. Оливия с шумом втянула воздух, но он, словно не замечая этого, подставил под грудь свою ладонь, как будто взвешивая ее. Но когда он большим пальцем коснулся ее соска, Оливия заметно вздрогнула.

— У тебя заметно увеличилась чувствительность, да? Оливия? — Его рука опустилась ниже ее талии — Я хочу посмотреть на тебя целиком.

Она лежала, слегка раздвинув ноги, в расстегнутой блузке, а взгляд Тони, горячий и страстный, перемещался по ней вверх и вниз. Но когда он наклонился и прижался ухом и щекой к ее животу, Оливия не выдержала. Она обхватила руками его голову, и слезы ручьем потекли из глаз.

— Шшш, милая, не плачь. — Он обнял ее и начал слегка укачивать, но слезы не прекращали течь.

— Что с тобой, Оливия? Я сделал тебе больно?

Если бы он мог сделать больно! Она покачала головой и сильнее прижала его к себе.

— Ты нужна мне, Ливи. Я хочу заняться с тобой любовью.

Ей не требовалось другого приглашения. Оливия изогнулась, чтобы найти губы Тони, и поцеловала его страстно, сжимая его голову обеими руками и покусывая его губы.

Он засмеялся, потом застонал и в одно мгновение оказался поверх нее…

— Предупреди, если я сделаю тебе больно.

— Ты не сделаешь. Ты не можешь. Пожалуйста, Тони, я так соскучилась по тебе. Люби меня, Тони. Сейчас.

Тони смахнул влажную прядь волос с ее лица, провел пальцем по брови.

— Выходи за меня замуж.

О, Боже, как больно! Она покачала головой, и горячие слезы потекли по щекам.

— Я не могу.

— Почему?

Она посмотрела ему в глаза.

— А почему ты хочешь жениться на мне?

Он сел на край кровати спиной к ней.

— У нас будет ребенок, и я не могу бросить тебя. Почему бы нам не стать одной семьей?

Разочарование было горьким, но она смогла произнести довольно спокойно:

— Ты давно запланировал завести ребенка, но совсем не планировал жениться. Ты был в ужасе, когда я сначала не поняла твоего предложения.

— Я тогда думал, что ребенок будет только моим.

— Понятно. — Она резким движением поднялась и начала торопливо приводить себя в порядок. — Я уже сказала, что поделюсь с тобой ребенком. Я никогда не буду прятать его от тебя. Ты будешь превосходным отцом. И сможешь сыграть ту большую роль, которую хочешь сыграть.

Он собирался сказать что-то злобное, она видела это по его лицу, но громкий стук в дверь остановил его. На мгновение его лицо застыло, и он пробормотал проклятье.

— Не могу поверить! Я думал, что здесь, у тебя, нас никто не найдет. По крайней мере, мы знаем, что на этот раз прибыло не мое семейство.

Оливия покачала головой, радуясь передышке, кто бы ни был ее причиной.

— Даже не могу представить, кому я могла потребоваться.

Тони улегся, совершенно обнаженный и, похоже, не замечающий этого факта.

— Именно так. Ты избегаешь любых отношений, правда?

Его сарказм был особенно резок после той нежности, которую он демонстрировал минуту назад.

— Сделай одолжение, лежи здесь, договорились? — Не дожидаясь ответа, Оливия вышла, плотно прикрыла дверь спальни и пошла смотреть, кто же стучит. Должно быть, кто-то из соседей, думала она, пытаясь пригладить волосы и одновременно вытереть глаза.

Она ошиблась и обнаружила это, едва открыв дверь. Добрая половина семейства Тони стояла в коридоре и обменивалась любезностями с ее соседями, которые, конечно, не могли остаться за дверями и не посмотреть, кто же пришел.

Кэйт первой заметила Оливию. Войдя и по-родственному ее, обняв, она объяснила:

— Мы тут ходили по магазинам и вдруг вспомнили, что до сих пор не пригласили тебя на рождественский обед.

Лайза двинулась вперед с Джоном и Брайаном на буксире, и Оливии оставалось лишь посторониться и впустить всех в квартиру.

— Малыши будут рады снова увидеть тебя. Они уже спрашивали.

— И Тони, я уверен, будет приятно увидеть тебя, — усмехнулся Джон.

Лайза ткнула мужа под ребра.

— Джон! Ты обещал вести себя прилично.

— Я и веду себя прилично. Разве я начал рассказывать, каким мрачным ослом был недавно Тони?

Оливия почувствовала неприятное движение в желудке. Всегда так. Тошнота подкрадывалась к ней в неподходящие моменты, обычно по дороге на работу или в магазине, в окружении клиентов.

Но сейчас, в окружении родни Тони, было самое неподходящее время. Оливия съежилась, потом положила руку на живот, умоляя желудок успокоиться.

Кэйт шагнула вперед и положила руку на плечо Оливии, неправильно поняв ее беспокойство.

— Мы не хотели расстраивать тебя, Оливия. Но мы действительно будем рады видеть тебя у нас в гостях. И дети постоянно спрашивают о тебе. Они скучают.

И в этот момент на сцене появился Тони.

— Нечестно, сестренка, — проговорил он, — использовать детей в качестве аргумента.

Все повернулись и уставились на дверь в спальню, в которой стоял взъерошенный Тони в одних брюках. Джон и Брайан сразу начали двусмысленно улыбаться, а Кэйт и Лайза округлили от удивления глаза. Вопросы могли посыпаться в любую секунду, вопросы, на которые Оливия не знала ответа. К тому же ее желудок заявил о себе в полный голос — она знала, что сейчас ее вырвет.

Оливия зажала рукой рот и бросилась в ванную.

Кэйт охнула за ее спиной, а Джон пробормотал:

— Что за черт?..

Но громче всего для Оливии прозвучали слова Тони, сказанные успокоительным тоном:

— С ней все в порядке. Обычная утренняя тошнота. Не волнуйтесь.

Он ворвался в ванную, прежде чем она успела захлопнуть дверь перед его носом, потом спокойно запер дверь. Оливия тем временем уже рухнула на колени перед унитазом. Тони, полный сочувствия, вздрогнул при виде ее мучений. Когда она, тяжело дыша, присела на корточки, он спустил воду, смочил холодной водой полотенце и подал ей.

— Тебе уже лучше?

— Пошел вон!.. — Она говорила слабо и хрипло, и он присел рядом и прижал ее к своей груди. Забрав влажное полотенце, он сам вытер ее лицо.

— Разве тебе не советовали глубоко дышать или что-то в этом роде?

— Это во время схваток, идиот!