— Скоро ты сможешь совсем остаться здесь, но не сегодня, ладно? Пойдем, нам пора.

Рон и Бетти усадили ее в машину и принесли сумку.

Почти всю ночь мы не спали. Джоди была напутана и уверена, что в ее комнате кто-то был. Наутро я была без сил, но мне то и дело названивали люди, которые так или иначе имели отношение к делу

Джоди, все жаждали новостей и организовывали последние встречи. Приехала попрощаться Салли. Теперь ее отчет был закончен — непосредственная работа с Джоди подошла к концу. По тому, что она объяснила Джоди, я поняла, что Салли необыкновенно привязалась к ней. Какая сложная, должно быть, у нее работа: всегда с кем-то прощаться. Но Джоди так и не вспомнила, кто такая Салли, и велела ей «проваливать».

Джилл приехала на следующий день и привезла Джоди подарок для ее новой комнаты — украшение в виде китайской кошки. Джоди понравилось, и она даже сказала «спасибо».

Теперь, когда Джоди уезжала от меня, участие Джилл в ее деле тоже прекращалось, так что она захотела просто попрощаться с девочкой как следует. Не только потому, что Джилл была добрым человеком — хороший социальный работник обязательно простится со своим воспитанником, если знает, что больше с ним не увидится. Ребенок, который всегда в переездах, постоянно встречает на своем пути новые лица, попросту сбивается с толку, если люди исчезают из его жизни без объяснений, он чувствует себя еще более одиноким, и его характер портится еще больше. Поэтому, когда дети покидали мой дом, у меня всегда были посетители и небольшой прощальный вечер.

— Прощай, Джоди, — сказала Джилл, уходя. — Удачи тебе!

— Попрощайся с Джилл, — сказала я, и Джоди покорно помахала ей рукой. Но стоило ей уйти, как Джоди швырнула кошку на пол и разбила ее на кусочки.

Днем позвонила доктор Берроуз, сказала, что хочет повидать Джоди в последний раз перед докладом в суде, но, к моему облегчению, добавила, что хотела бы перенести это на момент, когда Джоди уже переедет в Хай Оукс, чтобы и это включить в рапорт.

Последним посетителем, за два дня до переезда, была Эйлин, которая примчалась с опозданием больше чем на час и даже не извинилась. Но она не прощалась, поскольку и дальше должна была продолжать работать с Джоди, — она приехала просто для составления справки об успехах ребенка. Мне было жаль, что единственным человеком, который останется в контакте с Джоди, будет тот, кто меньше всех заботится о ней. Но что я могла с этим поделать?

— Хочешь туда поехать? — спросила она равнодушно. — Будешь жить с другими ребятами, своими ровесниками.

— Я их всех убью! — взревела Джоди, распаляясь. — Я им всем головы поотрываю! И твою! Ты, чертова корова.

Эйлин отказалась от кофе и через пятнадцать минут (как обычно) ушла. Наверное, я ее больше не увижу — кто-то другой, возможно, информировал бы меня по вопросам следствия, но что-то мне подсказывало, что Эйлин не тот случай. И мне стало немножко легче от того, что наши общие дела закончены. Я проводила ее, и она повернулась с беспечным и милым выражением лица:

— Пока. — И никаких слов благодарности мне за то, что я делала для Джоди за прошедший год, и никакого представления о том, что эта девочка с трагической судьбой как-то да связала нас.

— До свидания, Эйлин, — сказала я. Если кому и нужен был самый лучший соцработник, так это Джоди, но, возможно, все остальные — доктор Берроуз, Салли, Джилл и я — сделали все, чтобы компенсировать это равнодушие.

После того как Эйлин ушла, мне еще целый час пришлось успокаивать Джоди, и я пообещала, что теперь она очень не скоро увидит эту женщину. Учитывая предыдущий опыт, я в этом была почти уверена.

Несмотря на вспышки Джоди в Хай Оукс, она очень много раз повторяла, что хочет «поехать и жить с коровами». На следующий день я нашла ее в кухне, где Она пыталась открыть дверцу шкафа.

— Ты что-то ищешь?

— Сумки, — пробормотала она так, будто меня это не очень касалось.

— Не хочешь сказать зачем? Может, я помогу.

— Собираться.

Я отвела ее наверх, достала со своего шкафа ее чемоданы и перетащила их в ее комнату. Мы собирались потихоньку, копошась рядом.

— Как ехать на каникулы, — сказала она, сгребая игрушки в свои сумки.

— Да, вроде того. А ты когда-нибудь отдыхала на каникулах?

Она тупо посмотрела на меня, и я поняла, что, как и у многих детей из неблагополучных семей, у нее наверняка ни разу не было нормальных каникул и она просто повторила то, что слышала в школе или по телевизору.

— Это больше похоже на переезд домой, — добавила я, поскольку сама именно так все воспринимала. Я сожалела, ведь, если бы обстоятельства сложились иначе, на первые каникулы ее могла бы отвезти я.

Все последние дни Эдриан, Люси и Пола были необычайно тихи, проявляя особенное терпение по отношению к Джоди, несмотря на все ее выходки. Как и для меня, для них это расставание было самым сложным из всех. Попрощаться с ребенком, который возвращается в родной дом, к родителям, который преодолел свои проблемы, — это оптимистическое прощание, сопровождаемое ощущением успеха. Даже те дети, которые не возвращаются домой, а находят себе приемную семью или постоянных опекунов, уходят в новую жизнь с пониманием того, что новые родители будут рады им, будут любить их. Единственным утешением для нас могло послужить то, что мы отдавали Джоди к хорошим людям, и то, что она наконец получит лечение, которое вернет ее к нормальной жизни.

Утром в день переезда Джоди отказалась завтракать и сидела за кухонным столом в нетерпении. Я допила кофе и начала переносить ее вещи в коридор. Она стояла внизу лестницы и наблюдала за мной, но когда я попросила ее помочь, повернулась спиной. Вскоре все ее сумки и чемоданы были составлены в коридоре, как и тогда, когда она приехала ко мне.

— Куда мы едем? — спросила Джоди, пытаясь дотянуться до вешалки.

Я подала ей куртку:

— В Хай Оукс. Помнишь? Ты едешь в свой новый дом.

— Ой, так это сегодня? Я думала, в следующем году.

Следующий год, следующая неделя — Джоди не различала.

Эдриан, Люси и Пола встали рано, чтобы проводить нас. Они собрались у выхода. Никто не знал, что сказать. Пола решила начать и попробовала обнять Джоди, но та в ответ показала ей язык и отвернулась.

— Мы будем скучать, Джоди, — сказала Люси. — Мы скоро приедем к тебе.

Джоди пожала плечами. Казалось, ей все это совершенно безразлично, а вот девочки, было видно, переживали. Мои дети помогли мне погрузить сумки в машину и проводили нас с порога.

— Ты потом уедешь домой? — спросила Джоди, как только мы отъехали от дома.

— Когда ты устроишься — да, уеду.

— Хорошо. Не надо тебя. У меня есть Бетти. Ты можешь ехать домой, Кэти.

Ничего, я все понимала — такова была ее реакция на расставание. Она что-то чувствовала, но сама не могла распознать, что именно испытывала.

— Я позвоню тебе в субботу. А когда Бетти и Рон разрешат, мы приедем навестить тебя.

— Не хочу. Ненавижу вас.

И хотя она проснулась только час назад, в машине опять заснула. Она и ночью сегодня спала совершенно спокойно, но, глядя на нее сейчас, я не понимала: как она могла спать в такой момент? Я тихо включила радио, потом выключила — струнный квартет только навевал тоску. Я пыталась сосредоточиться на дороге и напомнила себе обо всех положительных аспектах переселения Джоди, но я не могла отделаться от вопроса, который не давал мне покоя: все ли я сделала, чтобы помочь ей?

Когда мы приехали в Хай Оукс, Джоди все еще лежала с закрытыми глазами, но я знала, что она уже проснулась.

— Джоди, солнышко, — я легонько потрясла ее за плечо, — мы на месте. Пойдем поищем Рона и Бетти!

Ее веки дрогнули, глаза открылись, и она улыбнулась, глядя прямо на меня. Она подала мне руку, и я помогла ей выбраться наружу. На пороге появились Рон и Бетти, но Джоди пронеслась мимо них прямо наверх, в свою комнату. Мы втроем прошли в гостиную и выпили по чашке кофе. Поскольку была середина недели, у ребят проходили занятия в игровой комнате, и во время нашего разговора я слышала слабый гул их нестройных голосов. Мы разобрались с бумагами, и я передала им банковскую книжку Джоди, на которую буду откладывать по пять фунтов в неделю. Эти деньги будут принадлежать только Джоди, и больше никому. Я также передала журнал, в котором было написано обо всем, чем мы занимались.