В конце концов, он выпрямляется и когда смотрит на меня, я вижу странную грусть в его глазах. Почти сожаление. Не спеша, он задвигает дао обратно в ножны и отдает ее мне.

— Госпожа Фэнг, — говорит он, — благодарю вас за предоставленную возможность увидеть Чжэн И.

— Вы закончили с ней? — спрашиваю я.

— У нас нет необходимости забирать ее.

Детектив Риццоли протестует:

— Доктор Черри, криминалистическая лаборатория должна изучить ее.

— Поверьте, это не то оружие, что вы ищете.

Риццоли оборачивается к детективу Фросту.

— Ты видел именно этот меч?

Фрост выглядит сконфуженным. Его взгляд бегает вверх-вниз, мечется между моим лицом и ножнами меча, который я держу. Его лицо становится пунцовым, когда он понимает, что, вероятно, допустил ошибку.

— Ну, это он? — снова спрашивает Риццоли.

Фрост качает головой.

— Не уверен. Я ведь видел меч всего минуту.

— Детектив Фрост, — холодно говорю я, — в следующий раз, когда вы придете, надеюсь, вы будете достаточно вежливы, чтобы сообщить мне чего вы хотите от меня на самом деле.

Мой укор достигает цели, и он вздрагивает, словно ужаленный.

Детектив Риццоли вздыхает.

— Миссис Фэнг, независимо от того, что говорит доктор Черри, мы все-таки обязаны забрать меч для дальнейшего исследования. — Она протягивает руки, ожидая, пока я отдам саблю.

Спустя мгновение, я кладу ее в руки Риццоли.

— Я ожидаю, что она вернется ко мне невредимой.

Пока посетители уходят, я вижу, как детектив Фрост бросает вслед взгляд сожаления, но я окутана презрением словно броней, отклоняющей любые извинения. С поникшими плечами он выходит за дверь.

—  Сифу? — тихо зовет Белла, входя в мой кабинет. В соседней комнате ученики продолжают отрабатывать спарринг и удары ногами, кряхтя и потея. Она закрывает дверь, чтобы они не могли увидеть удовлетворение на наших лицах.

Ход, ответный ход. Шахматная партия продолжается, и полиция все еще на шаг позади.

Джейн подождала, пока они не прошли полпути к своим припаркованным автомобилям, прежде чем спросила доктора Черри:

— Как вы можете быть столь уверенным, что это не то оружие?

— Отнесите его в криминалистическую лабораторию. Позвольте им исследовать его, если вы мне не верите, — пожал плечами он.

— Мы искали старинный китайский меч, и вдруг у нее совершенно случайно обнаруживаетсяодин такой.

— Тот меч, что вы забрали у нее, не то, что вы ищете. Да, на краю лезвия имеются щербинки и сколы от использования, но гравировки и канавки для крови слишком четкие. Кроме того, рукоятка, скорее всего, оригинальная. Деревянная рукоять, сделанная во времена династии Мин не пережила бы все эти века, оставаясь в таком хорошем состоянии.

— Значит, этот меч вовсе не старинный?

— Разумеется, он великолепно сделан, имеет вес и баланс сабли времен династии Мин. Но этот меч всего лишь очень хорошая копия. В лучшем случае, ему может быть пятьдесят-семьдесят пять лет.

— Почему же вы не сказали об этом, пока мы были там?

— Потому что совершенно ясно, она считает его настоящим. Верит, что он перешел к ней от предков. Было бы абсолютно бессердечно разочаровать ее, когда он так много для нее значит. — Он взглянул в сторону ворот Пайфан. Был уже поздний вечер, и жаждущие ужина входили в Чайнатаун, шагая по его узким улочкам и разглядывая меню в витринах. Доктор Черри разглядывал толпу с оттенком грусти. — В музее, где я работаю, — проговорил он, — меня часто просят оценить семейные реликвии. Люди приносят всевозможный мусор со своих чердаков. Вазы, картины, музыкальные инструменты. Вещи, обросшие разнообразной мифологией, связанной с ними. Почти всегда мой вердикт неутешителен, потому что они приносят не сокровища, а бесполезные копии. Это заставляет людей подвергать сомнению все, что им рассказывали, когда они были детьми. Это разрушает их личную мифологию, а я ненавижу делать подобное. Люди хотят верить, что они исключительные. Хотят думать, что их семья имеет уникальную историю и в доказательство этих слов они показывают антикварное кольцо бабушки или старый фидель [64]дедушки. Зачем заставлять их слушать жестокую правду о том, что большинство из нас совершенно обычные люди? И реликвии, переходящие от отца к сыну, которыми мы дорожим, почти всегда оказываются подделками.

— Миссис Фэнг верит, что произошла от женщины-воина, — сказал Фрост. — Думаете, это очередная семейная выдумка?

— Я думаю, это то, о чем рассказали ей родители. И отдали меч, чтобы доказать это.

— Значит, это неправда. Насчет генерала Васи.

— Все возможно, детектив Фрост. Вы можете оказаться потомком короля Артура [65]и Вильгельма Завоевателя. [66]Если это важно для вас, если помогает проживать жизнь день за днем, то продолжайте в это верить. Потому что семейная мифология имеет для нас гораздо большее значение, нежели правда. Она помогает нам справляться с незначительностью собственной жизни.

Джейн фыркнула.

— Вся моя семейная мифология состоит в том, сколько пива дядя Лу может выпить за один присест.

— Сомневаюсь, что вы слышали только об этом, — сказал доктор Черри.

— Еще я слышала, что моя прабабушка промучилась всю свадьбу с пищевым отравлением.

Доктор Черри улыбнулся.

— Я говорю о героях. В вашей семье должен найтись хотя бы один такой. Подумайте об этом, детектив. Поразмыслите над тем, как важны эти герои для того, чтобы вы могли на них равняться.

Джейн задумалась над этим по пути домой, но первые же личности, пришедшие на ум, были плутоваты и нелепы. Двоюродный брат Риццоли, который пытался доказать, что Санта-Клаус на самом деле может пройти через дымоход, результатом чего стал экстренный демонтаж трубы его матери. Или дядя, который оживил новогоднюю вечеринку фейерверками собственного изготовления и вернулся из больницы без трех пальцев.

Но также были и истории, исполненные достоинства, как рассказ о двоюродной бабушке, которая была монахиней в Африке. Или о другой двоюродной бабушке, которая боролась за пропитание восьмерых детей во времена войны в Италии. Их тоже можно назвать героями, но мирной разновидности. Реальные женщины, которые не переживали ничего похожего на похождения легендарной прародительницы Ирис Фэнг, которая билась двумя саблями и вела солдат в бой. Небылица, звучавшая не более правдоподобно, чем Царь Обезьян Сунь Укун, который защищал невинных и сражался с демонами и морскими чудовищами. Ирис жила именно в таком сказочном мире, где одинокая вдова могла считать себя мастером мечей, в венах которой течет кровь древних воинов. И кто мог обвинить ее в том, что она погружена в подобные фантазии? Ирис умирала от лейкемии. Ее муж и дочь ушли. Одна в своем печальном жилище, со всей этой тоскливой мебелью, мечтала ли она о сражениях и славе? А я бы не мечтала?

Когда она затормозила на светофоре, зазвонил ее мобильный. Не взглянув на номер звонящего, она ответила, и в ухе загремел рассерженный голос.

— Какого черта, Джейн? Почему ты мне не рассказала? — орал ее брат Фрэнки. — Мы не можем позволить ей сделать это.

Она вздохнула.

— Я так понимаю, речь о маминой помолвке?

— Я услышал новости от Майка.

— Я собиралась тебе позвонить, но была слишком занята.

— Она не может выйти замуж за этого парня. Ты должна ее остановить.

— Ты собираешься учить меня, как я должна поступать?

— Ради всего святого, она все еще замужем!

— Ага. За человеком, который бросил ее ради потаскушки.

— Не говори так о папе.

— Ну, он же так и сделал.

— Это еще не конец. Папа вернется домой, вот увидишь. Ему просто надо сначала разобраться с собственным «я».

— Скажи это маме. Увидишь, что она на это ответит.