Национальные переборы

В России дуэль-охота, несмотря на огромное количество лесов и первоклассных охотников, распространения не получила. Личная честь дворянина и офицера не простиралась за рамки дуэльного кодекса, а безграничная свобода личности — за пределы служения государю и идеалам империи.

Нет правил без исключений! Любое общественное движение, любые устои и порядки рано или поздно обрастают разного рода извращениями и отклонениями от нормы. Не избежал этой участи и строгий дуэльный поединок. В начале XIX века в России возник особый род дуэльного помешательства под названием бретерство (от французского bretteur — «забияка»). Бретеры пользовались всенародной славой, их дружбой гордились, их «подвиги» описывались знаменитыми писателями. Эти безумцы сделали дуэль самоцелью, поединок — неким алтарем, на котором они постоянно служили кровавую мессу. Пистолет в их руках превращался в культовый символ, и даже оскорбление походило на молитву. Эти рыцари Барьера, короли Вызова, трубадуры Чести считали, что благородный человек имеет право на любые поступки, если они не противоречат его личным представлениям о чести и если он готов ответить за них с оружием в руках. Дуэль — как дело всей жизни. Дуэль — как самовыражение…

Безумная храбрость этих зловещих и хищных людей не могла не восхищать буйную, воинственную молодежь, которая явно скучала в антрактах между боевыми действиями. Имена бретеров были на слуху — М.И. Лунин, Ф.И. Толстой-Американец, А.И. Якубович, Ф.Ф. Гагарин, Ф.А. Уваров-Черный и многие другие, несомненно, яркие незаурядные личности, заслуживающие отдельного описания. В них отразилась эпоха, где не было места ни мелким чувствам, ни пустяковым обидам, ни легким грехам, ни простым восторгам.

Возмездие для победителя

Обычным наказанием за дуэль в конце XVIII и начале XIX века было заключение в крепость на срок до года, разжалование в солдаты с правом выслуги, перевод в действующую армию на Кавказ, из гвардии в армию, увольнение со службы с отправкой в ссылку в свою деревню. Неслужащим дворянам чаще всего назначалось строгое церковное покаяние, ссылка в деревню и запрет въезжать в столицы. Все эти меры никак не влияли на распространение дуэлей, участники которых пользовались одобрением и поддержкой общества.

Только в конце XIX века, когда поединки стали весьма редки, а падение нравов в обществе, и особенно в армии, слишком очевидным, император Александр III 13 мая 1894 года высочайше выдал суду офицерской чести право назначать поединки.

Дуэль по-прежнему оставалась уголовно наказуемым поступком, но… тем, кто вышел к барьеру по решению общества офицеров, как бы заранее гарантировалось высочайшее помилование. По неоднократно издававшемуся в те годы дуэльному кодексу генерала Ф.В. Дурасова, весь ход поединка должен был тщательно записываться секундантами и непременно вноситься в особый дуэльный протокол. Историкам известно, что в России за период между 1894 и 1910 годами было проведено более трехсот зарегистрированных поединков на пистолетах. В них участвовали 644 человека, в том числе 4 генерала, 14 штаб-генералов, 187 капитанов и штабс-капитанов, 367 поручиков, подпоручиков и прапорщиков, 72 человека гражданских званий. В среднем в России в год происходило до 20 дуэлей.

Дмитрий Дурасов

Долину Шеврез французы иногда называют еще «страной де Бержерака». Земляки отождествляют славного Сирано с героем знаменитой пьесы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак». Здесь вам покажут памятник «тому самому» Сирано и повсюду предложат «стаканчик старого доброго вина», заверив, что это его любимое вино. Покажут и «замок» Мовьер, а скорее, господский дом, где жила семья де Бержерака, хотя от тех времен уцелело немногое, здание было перестроено еще в XVIII веке. Сам поэт покинул этот мир 350 лет назад. Ему не суждено было дожить до 37 лет. Зато ему суждено было стать легендой…

Среди бретеров и педантов

…Сирано сидел в кордегардии роты гасконцев и что-то быстро писал. Перо стремительно носилось по бумаге. При этом он так энергично тыкал пером в чернильницу, что его кончик долго не выдерживал и ломался. Бержерак чертыхался, искал новое, а, не найдя, бывало, выдергивал перо из собственной шляпы, очинял его и продолжал строчить.

Его сослуживцы делали вид, что ничего не замечают. Если бы на месте Сирано был кто-то другой, в его рукопись заглядывали бы из-за плеча, отпускали бы двусмысленные шутки. Но Боже упаси шутить с де Бержераком! Вон как он тычет пером в чернильницу и так же орудует шпагой.

...Во всей роте, да, пожалуй, и во всем Париже, один только Анри Лебре знал правду о происхождении своего друга и о том, что при рождении родители нарекли его Савиньеном — в честь покойного деда, державшего в Париже рыбную лавку… Знаменитый француз не был аристократом. Сирано — в действительности не имя, а фамилия...

Впрочем, наш герой не спешил разубеждать окружающих в своем дворянском происхождении и некоторые основания для этого имел. Дело в том, что дед его, еще в середине XVI века поставлявший рыбу в аббатство Сен-Дени и даже ко двору, в 1582 году купил в долине Шеврез сразу два поместья — Мовьер и Суфоре, которые входили прежде во владения дворянской семьи Бержераков. Именно этот факт дал деду Савиньену Сирано право присоединить к своему имени желанное де Бержерак. Кроме того, в названии «Бержерак» есть что-то гасконское, и поэту всю жизнь нравилось выдавать себя за гасконца.

Почтенный торговец знал свое дело и вел его с завидным умением и твердостью, поэтому, когда в 1590 году Господь призвал его к себе, четверо детей стали законными наследниками значительного состояния. Старший, Абель, не был обделен ни здоровьем, ни статью, чего не скажешь о его деловой хватке. Женился он поздно, только в 47 лет, впрочем, весьма удачно — на дочери казначея Эсперансе Белланже. Однако и этот поворот судьбы не принес ему благоденствия. Эсперанса родила мужу шестерых детей, Савиньен-младший появился на свет в 1619 году. Кстати, последнего ребенка Абель принял на руки, уже перешагнув 60-летний рубеж…

Шло время, дети подрастали, расходы увеличивались, а положение дел — ухудшалось. Продолжать жить в Париже стало невозможно, и Абелю Сирано ничего не оставалось, как передать и торговлю, и дом брату Самюэлю и перебраться с женой и детьми в купленное когда-то отцом поместье Мовьер. Там, вдалеке от столицы, жизнь была не в пример дешевле.

Для юного Савиньена тем временем началась пора ученичества. Его первым наставником стал приходской священник. В науках святой отец разумел не много и вдобавок был типичным педантом. Именно это обстоятельство достаточно рано выявило вольнолюбивый нрав мальчика — зубрежке и лицемерному почтению он предпочитал… розги.

В отрочестве судьба подарила Савиньену верного друга, однокашника Лебре. Это трогательное мальчишеское братство они пронесли через всю жизнь, а Лебре служил памяти Сирано и после его смерти. Немного времени понадобилось не по годам пытливому Савиньену, чтобы понять — такая учеба мало что ему даст. И он решил убедить отца, что у священника он вряд ли научится чему-нибудь путному. Одновременно с ним подобную же тактику в отношении своих родителей выбрал и Лебре. Их усилия увенчались успехом, и в 1631 году Абель Сирано отправил сына учиться в Париж. Следом за ним туда поехал и верный товарищ.

Все сложилось как нельзя лучше: дедовский дом, в котором жила теперь семья его дяди, с радостью распахнул для родственника двери. Кузены и кузины не давали Савиньену скучать, особенно он сблизился со своим ровесником Жерменом. Помимо городской усадьбы Самюэлю Сирано — в виде приданого за женой — досталась еще и загородная, в предместье Саннуа. И вся компания вместе с племянником Савиньеном туда любила наезжать…