– Турки… – девушка рванулась в сторону, но вдруг резко остановилась. – А ты что же сам-то, не турок?

– Нет. Я такой же, как и ты.

– Ага… А тюрбан? А сабля?

– Актеры тоже иногда носят разные странные вещи. Ну, что стоишь?

– Думаю, что дальше делать, – честно призналась девушка.

– А нечего тут думать – уходить надо!

– Куда?

– Да хотя бы в Галату!

– Думаешь, там турок нет?

– Если и есть, то гораздо меньше. Как вот только туда перебраться… Слушай, там, в бухте, ведь должны быть лодки.

Девчонка оживилась:

– Я знаю одного лодочника. И его лодку.

– Тогда идем. Постой… Нет, нет, не ерепенься, так надо!

Молодой человек ловко набросил веревку обратно на тонкую девичью шею и подмигнул:

– Тебя хоть как зовут-то, рыженькая?

– Анна. Я вообще-то зеленщица.

– Зеленщица… Укропом, что ли, торгуешь?

– Латуком. И укропом тоже.

– Ну идем, Аннушка. Запомни, я – злой турок, а ты – моя пленница. Соответственно, так себя и веди, как кого увидишь.

После смерти базилевса, весть о которой разлетелась по обреченному городу с быстротой выпущенного из пушки ядра, всякое организованное сопротивление прекратилось. Нет, кое-какие разрозненные отряды еще сражались, засев где-нибудь в развалинах у старой стены Константина, но основная масса населения – обыватели – затихарились по своим домам, страстно желая лишь одного – пересидеть грабежи и разбои, а уж потом, когда все несколько устаканится, выразить всю свою покорность новому императору – турецкому султану Мехмеду. Что надо обычному простому человеку? Дом, кое-какое барахлишко, побольше жратвы – а уж какая там власть на дворе – дело десятое.

Турецкий флот – огромные галеры под зелеными флагами – уже давно пришвартовался к берегу, и экипажи судов вместе со всеми предались беззастенчивому грабежу. Кстати, спонтанно придуманная Алексеем маскировка оказалась очень даже неплохой и ни у кого не вызывала никаких подозрений. Ну ведет себе какой-то воин рыжую пленницу-девку, кому какое дело – куда? А что один – так мало ли, что он там с ней сотворить хочет? В подобном случае лишних людей уж никак не надобно.

Лодку отыскали быстро – в гавани, на берегу, и у причалов – виднелось множество челноков.

– Который – твоего знакомого? – усмехнувшись, спросил Алексей. – Мы ведь не разбойники и не будем брать чужого, верно?

Анна усмехнулась:

– Экий ты… Вон, видишь, тот перевернутый челнок с красною полосою.

– Ну вижу.

– Так это он! Пошли. Я знаю, где весла.

Перевернув челнок, беглецы столкнули его на воду, забрались… По совету протокуратора, Аннушка взялась за весла, а сам Алексей, натянув пониже тюрбан, вальяжно развалился на корме, помахивая обнаженной саблей.

С высокой кормы стоявшей поблизости галеры на них со смехом показывали пальцами:

– Эй, хорошо устроился, друг! С такой гурией – прямо в рай можно!

– Туда и плывем, братья!

– А сабля, саблей-то зачем махать – неужто эта рыжушка не слушается?

– Да слушается, куда ей деваться? А сабля так… Мух отгонять!

– Ох, и шутник же ты, парень! Как там в городе?

– Весело! А вы чего здесь?

– Так вахта! Ничего, сменимся, свое наверстаем!

– Слава султану Мехмеду!

– Слава! Слава! Слава!

Вот и противоположная сторона бухты Золотой Рог. Стены, распахнутые настежь ворота, знаменитая Генуэзская башня.

Завидев редкого прохожего, Алексей поспешно скинул тюрбан:

– Эй, приятель! Где здесь остановился мессир Джованни Джустиниани?

Прохожий – тщедушный старик-итальянец в смешных разноцветных штанах-чулках – шоссах – подозрительно посмотрел на кричащего.

– Как там в городе?

– Плохо. Турки!

– Турки и здесь. А Джустиниани был во-он в той корчме, за башней. Видишь, дом с синими воротами?

– Вижу.

– Это и есть корчма. Только вряд ли ты там найдешь генуэзцев. Там видели турок.

– Турок?

Больше не обращая внимания на старика и даже забыв про Анну, протокуратор со всех ног бросился к корчме.

Вот и стена, кусты, синие ворота… И валяющийся во дворе мусор – обрывки одежды, гусиные перья, какие-то разбитые горшки… И никого! Похоже, здесь тоже уже разграбили все что можно.

А в кустах, у ворот, валялись трупы убитых!

Охваченный самыми нехорошими предчувствиями, Алексей подбежал к дому и рванул на себя дверь… под ноги ему выкатился капустный кочан… Нет, не кочан! Отрубленная человеческая голова!

Алексей наклонился… И почувствовал себя так, словно бы получил удар обухом по затылку – это была окровавленная голова светловолосого мальчика лет девяти… Это была…

…Голова его сына!

Арсений! Господи! Господи! Как же так?!

Алексей похоронил сына утром, отыскав среди прочих убитых и его обезглавленный труп. Похоронил в общей могиле, вместе со всеми – слишком уж много было здесь мертвых, чтобы копать каждому отдельную яму. Какие-то люди, по-видимому, прятавшиеся неподалеку, вышли, стали помогать, и братская могила была готова уже к полуночи.

Ночь выдалась звездной и чистой. Мерцающая лунная дорожка пересекала бухту Золотой Рог, словно пресловутая цепь, которая так и не смогла стать непреодолимой преградой для турецких судов. Турки перетащили свои галеры посуху. С той стороны, из города, доносился гул грабежа, женский истошный визг и радостные вопли захватчиков. Рыжая Анна привела священника, отца Поликарпа, и тот как мог утешал страждущих.

Алексей чувствовал себя, будто в кошмарном сне. Так ведь бывает, что снится какая-то гадость, гнусь какая-то, и никак, никак не можешь проснуться. Сын… Арсений… Господи, как же так? Как же? Что, что здесь произошло, в этом, казалось бы, относительно безопасном месте? И где Ксанфия? Где… Среди убитых ее не оказалось, а это сейчас означало куда более худшую участь. Как видно, преследуя наемников Джустиниани, в корчму ворвался турецкий отряд, и, как они это обычно делают, вырезал всех, кроме детей и женщин – тех обращали в рабство. Детей и женщин… Но – Арсений! Ему едва исполнилось девять лет… И он наверняка бросился на защиту матери… прямо под турецкую саблю!

О, Господи, Господи…

Застонав, Алексей обхватил голову руками, и только ласковое слово священника вернуло его в этот мир.

– Не печалься, сын мой, – негромко говорил отец Поликарп. – Всем им сейчас лучше, чем нам. Лучше прочти молитву.

Молодой человек так и сделал, и долго, до самого рассвета, молился, как и все собравшиеся здесь. А утром похоронили мертвых. Отец Поликарп глухо читал заупокойную молитву, все плакали.

– Ты искал какую-то женщину? – после похорон тихо спросила Анна.

– Да. Жену.

– Среди убитых ее нет?

– Нет… И я не знаю, что с ней. Зато знаю, что с сыном… Лучше б не знать!

Алексей с яростью ударил кулаком в стену.

– Тихо, тихо, – девушка погладила его по плечу и взяла за руку. – Идем со мной.

– Куда? – молодой человек неожиданно для себя улыбнулся – тоже еще, нашлась утешительница! Впрочем, а разве это плохо?

– Я знаю одну ясновидящую, здесь, в Галате, – Анна улыбнулась, поправив рыжую прядь. – Она поможет тебе узнать, где твоя супруга.

– А зачем… – Алексей вздрогнул: и в самом деле – зачем? Зачем знать, что любимая жена мертва? Так хоть есть надежда… Нет, лучше все же знать! Быть может, Ксанфия жива, в плену, терпит гнусные издевательства турок… Арсения, Сеньку, уже не вернешь, но если можно спасти жену…

– Веди! – поправляя саблю, протокуратор тряхнул головой и, простившись со священником, быстро зашагал вслед за рыжей девчонкой.