За последние несколько дней я ни разу не споткнулась, не упала, ни на кого не натолкнулась, ничего не сломала, не рассыпала и не разбила, ни с кем не поссорилась - кроме дяди Костика, которому закон не писан. Словом, дела идут так хорошо, что хочется забраться под кровать и не вылезать оттуда, пока не наступит конец света. Закон сохранения вещества, энергии или материи - если где-то чего-то прибавится, в другом месте непременно убавится. Закон невезения Маргариты: если тебе сейчас немножко хорошо, то скоро будет очень плохо.

А Санти только смеётся и говорит, что такого счастливого человека никогда в жизни не видел. Может быть, он и прав…

Только я с помощью демонического Шара Вызова могла призвать самого настоящего бога.

И почему люди думают, что Купидон - это голенький младенец с луком?

- Любит - не любит, плюнет - поцелует, руки, сердца попросит - безжалостно бросит, к сердцу прижмет - к черту пошлёт…

Маргарита Лермонтова, дипломированный психолог, счастливая невеста и просто симпатичная молодая девушка двадцати шести лет от роду, в полном одиночестве сидела на полу в собственной спальне и сосредоточенно обрывала лепестки на крупной ромашке. Штук двадцать её ободранных товарок валялись рядом вместе с остатками распотрошенного свадебного букета.

Когда на ромашке остался единственный лепесток, в который раз обещавший "безжалостно бросит", Рита хладнокровно швырнула цветок к остальным, выпрямилась, разминая уставшую спину, и вытащила из-под кровати небольшой топорик - как раз для девичьей руки.

Хрясть! Хрясть! Хрясссть!!! Острое лезвие с сочным чмоканьем врубалось в цветочные стебли. Хрясть! Ошметки листьев и стеблей разлетались в разные стороны. Хрясть! Хрясть! Оборванные лепестки кружились в воздухе.

- Вот вам, - беззлобно сообщила в пространство Рита, не обращая внимания, что брызги цветочного сока оставляют уродливые зелено-бурые пятна на её белоснежном свадебном платье. - Радикально, не спорю, зато заслуженно. Будете знать, как девушку обижать! Будете знать, как ей пакости разные пророчить!… - Она поправила съехавшую набок бриллиантовую диадему, заправила за ухо выбившийся из прически локон и пропищала тоненьким голоском: - Пощади нас, Ритуля! Пощади, ты и так нас уже ощипала! Не руби нас! Не губи нас!… - Девушка откашлялась и продолжила своим обычным голосом: - Ну нет, дорогуши, делу время, а расплате - час! У меня сегодня особенный день, и я не позволю, чтобы его что-нибудь испортило. Эмоции нельзя сдерживать, их надо выплескивать - раз! И два! И три! - Каждое слово она подкрепляла сильным ударом. - Чтобы они не съедали нас изнутри, вы поняли, сорняки недощипанные… четыре! Пять! Шесть! Я выйду замуж, даже если меня после к самому Владыке поволокут!… Семь! Восемь! Вот вам! Вот! Как же сладка месть!

Она рассмеялась злобным некромантским смехом, позаимствованным у покойного Лардозиана, и снова замахнулась топориком на то, что недавно было её свадебным букетом, когда сзади, от двери, раздался задумчивый голос:

- С кем ты разговариваешь, Маргарита?

Рита резко обернулась - топорик, как намыленный, вылетел из влажной от цветочного сока ладони, пронёсся через всю комнату и с сочным чмоканьем воткнулся в дверную притолоку как раз рядом с головой молодого светловолосого некроманта. Тот ошарашенно поморгал, пощупал висок, с которого острое, как бритва лезвие смахнуло тонкую прядку волос, и только после этого перевел взгляд на подрагивающую рукоятку.

Метательница сравнялась цветом лица со своим платьем и привстала, беззвучно открывая и закрывая рот - язык ей не повиновался. Сердце колотилось где-то в горле. Санти открыл рот, хотел что-то сказать, но у него, похоже, были те же проблемы с артикуляцией, что и у невесты. А та неожиданно вспомнила, что она психолог - высококлассный специалист, между прочим - и здравомыслящий современный человек. И, значит, ей не подобает так таращить глаза. К тому же, это просто некрасиво.

Рита несколько раз глубоко вдохнула, вскочила на ноги и бросилась к посеревшему жениху, наступив при этом на подол и едва не упав. Она знала, что всё, что ему сейчас нужно - это несколько спокойных, уверенных слов ободрения. Извинения могут подождать.

- Господи боже! Боже мой! - бормотала она, то обнимая мага, то отталкивая его. - Господи! Санти! Прости, прости, прости! Я не хотела! Ты в порядке? Я тебя не задела? Прости, я не хотела, просто ты напугал меня до чертиков…

Если бы ещё кто-нибудь с ней поделился спокойствием и уверенностью…

- Ты… ты… Маргарита… - осипшим голосом выговорил некромант, попеременно тыкая пальцем то в топор, то в невесту. - Если не хочешь замуж выходить, достаточно сказать… зачем же так резко?… Ты… ты… ох, Пресветлая дева, вся жизнь перед глазами пронеслась! - Он помолчал. - И большую часть, оказывается, я угробил на сон…

- Что ж, может быть жизнь - занятие не для каждого, - отстраняясь, сухо отозвалась Рита. С одной стороны, она была счастлива, что жених в прекрасной форме и умирать не собирается, но с другой - она только настроилась на пожалеть, утешить, обнять, а выходило, что это и не нужно никому. Чертовы некроманты!

К Санти, который, как всегда, беззастенчиво подслушивал её мысли, тут же вернулось хорошее настроение. Он окинул взглядом комнату, подмечая и разбросанные по полу цветы, и крысенка, беззаботно дрыхнущего на груде шелковых платков, и валяющийся в углу разодранный корсет, и фату, которую, судя по виду, долго и упорно топтали ногами. Потом он посмотрел на невесту, которая в этот момент особенно остро ощутила, что от её прически осталось одно воспоминание, диадема снова переехала набок, а платье все в пятнах травяного сока.

- Я тебя люблю, - просто сказал некромант, наклонился и чмокнул невесту, куда придется. Пришлось в нос, но ей и этого хватило, чтобы почувствовать себя абсолютно счастливой. И чем она только это заслужила?… - Ничем. Тебе просто не повезло.

Санти без напряжения выдернул топорик из притолоки, взвесил на руке и одобрительно улыбнулся. Улыбка, впрочем, тут же увяла, едва он прочитал выгравированную на лезвии надпись. Он скороговоркой пробормотал заклинание, заставившее его глаза засветиться багрово-синим, и оглянулся снова - резко, стремительно, с тем жестким выражением лица, которое все его знакомые боялись как огня. Не обнаружив ничего и никого подозрительного, чародей слегка расслабился и уселся на диван, положив топорик на колени. Рита поправила диадему, закрепила шпильками непослушные прядки и, убедившись, что платье ничто не спасет, попыталась незаметно затолкать ногой корсет под кровать. Санти если и заметил, то не подал вида.

- Дорогая, а где все? Твоя мама, моя мама, твои сестры, мои сестры и прочие дамы и женщины? Почему ты одна? - неожиданно спросил он. Невеста только фыркнула и насмешливо приподняла брови. Санти вздохнул. - Хорошо, я перефразирую. Как именно ты умудрилась всех отсюда выставить, и сколько людей при этом пострадало?

Рита выдержала паузу, удобно устроилась в кресле напротив жениха, аккуратно расправила запачканную юбку (проигнорировав насмешливый взгляд) и только после этого ответила:

- Ни одного. Если не считать, конечно, их самолюбия. Своим я сказала, что в западном крыле накрыт шведский стол, и их как ветром сдуло, едва двери не вынесли. А после того, как эта старая гарпия, то есть, твоя любимая мама и моя будущая свекровь попыталась засунуть меня в вафельный торт, который она ошибочно считала платьем и заявила мне, что талия должна быть затянута "в рюмочку"…

- Ах, - поморщился Санти. - Корсет.

Рита украдкой бросила взгляд на розово-белое нечто, компрометирующе выглядывавшее из-под кровати, а Санти опять сделал вид, что ничего не заметил.

- Я немножко рассердилась и сказала, что если через десять секунд не останусь в одиночестве, через двадцать в этой комнате будет совершено двойное убийство. Даже два.