Жена позеленела и стала звонить в фирму, но там отвечал только автоответчик, который объяснял, что в цене их сила.

Дочь еще месяц делала уроки на кухне, и вот снова в квартире монтировщики. Они устанавливают новую полку, но нового стола нет. Оказалось, что эксперт забыл дать задание фабрике.

Жена звонит эксперту, и я, не зная итальянского, тем не менее догадываюсь, что слова, которые она употребляет, явно не из произведений Данте Алигьери. Студенческие годы в университете в Сиене с их разгульной жизнью явно не прошли для нее даром в плане сленга и некоторых идиоматических выражений.

Мы побеждаем, но частично – стол будет готов еще через месяц.

Ровно через месяц приходит монтировщик, и мы падаем в обморок: новый стол не того цвета.

Жена снова звонит эксперту, и выясняется, что он перепутал и заказал стол для комнаты сына. Он извиняется и немедленно закажет нужный стол. Он уверяет, что ровно через месяц…

Взбешенные, мы снова прыгаем в машину и едем в фирму, требуя забрать мебель и вернуть деньги, но нам показывают наш договор, где мелким шрифтом написано, что возврат товара возможен только в течение недели со дня покупки, и в качестве моральной компенсации предлагают фирменную бейсболку для дочери с той же надписью про их силу, которая в их цене.

Жена предложила надеть им эту кепку sul culo, и мы отправились домой.

Ровно через месяц нам принесли нужный стол.

Именно в этот день мы съезжали с квартиры и стояли по уши в шпаклевке и краске – согласно традиции квартиросъемщик в Италии должен сдать квартиру в том же виде, что и брал – без дырок от дюбелей для картин и с полом без царапин.

Удивленный грузчик поставил нераспакованный стол на пол пустой квартиры и попросил написать отзыв в путевом листе, так принято.

Жена взяла ручку и написала: La vostra forza e’ solo il prezzo, per il resto siete una compania di MERDA!!!

Я не хочу переводить это на русский. Сами переведете.

Грубо это как-то.

Но справедливо.

Как и все, что делает моя жена.

Я злобно смотрю на Луиджи. Он в третий раз продает мне, знаменитому российскому журналисту, неработающий итальянский компьютерный кабель. Хотя, я не уверен, что он знает, что я такой уж знаменитый. Италия прелестна тем, что про Россию там знают только то, что там холодно, поэтому возможно, что в этой части мои претензии к Луиджи излишни.

Но проблема не в том, что кабель не работает, такое бывает. Проблема в длинной очереди от меня до Луиджи. Всем что-то надо, но все покупают любую ерунду по два часа. И я стою в этой очереди в четвертый раз.

Толстая тетка уже давно купила лампочку, но у кассы обсуждает своего зятя.

Зять, конечно, плохой. Он, этот зять, мог сам выкрутить эту лампочку и купить новую у Луиджи. Но он работает в «Алиталии», сегодня у них митинг протеста, и он побежал туда, чтобы стоять с транспарантом. А у нее, когда встала на стул выкручивать лампочку, закружилась голова и она чуть не упала. Эта большая политика, эти профсоюзы и этот Берлускони, они все вместе приведут к тому, что она таки когда-то упадет со стула. И это будет скоро, при таком правительстве.

Луиджи терпеливо слушает. Это у него такой бизнес – слушать. То есть, часть бизнеса.

В крохотном магазинчике, состоящем из одной комнатки и подсобки, они с братом торгуют электротоварами. Луиджи – восемьдесят два, его брату Кармине – семьдесят пять. Луиджи, как более старший, пользуется большим доверием, поэтому каждый, кто купил что-то хотя бы на евро, рассказывает ему какую-то историю. Этим процессом возмущаюсь только я, а все остальные внимательно слушают и, в особо драматичных местах, обсуждают всей очередью.

– Пять метров кабеля на полтора и набор отверток, – кричит Луиджи в никуда.

Вместо ответа из подсобки слышен грохот лестницы. Это Кармине залезает под потолок, чтобы достать набор отверток для следующего покупателя – молодого парня – красавца, как будто с обложки модного журнала.

Он стильно одет и его лицо покрыто дивным загаром. Мне даже непонятно, как он может оскорбить свой вид, когда ему в руки сунут отвертки и «кабель на полтора».

– Как дела, Федерико? – спрашивает Луиджи.

– Нормально, – сексуальным баритоном отвечает Федерико. – Давай отвертки и я побежал.

– Вы тоже бастуете?

– Нет, волосы пока растут, – говорит Федерико загадочную фразу.

Бросив кабель и отвертки в модный пакет, он удаляется, что для меня означает, что теперь братья займутся мной.

– Маттео! – радостно кричит мне Луиджи, переиначивая на итальянский лад имя Матвей. Кричит с таким видом, как будто не он три раза давал мне бракованный кабель. – Я заказал тебе двадцать метров нового немецкого кабеля. Кармине, Маттео пришел!..

В подсобке что-то приветственно загрохотало.

– Ваш Путин встречался с нашим Берлускони, – подмигивает Луиджи. – Я хотел посмотреть по телевизору, но дочь переключила на «Большого брата». Там грандиозный скандал, все спят со всеми непосредственно в прямом эфире. Дочери это страшно интересно. Да, так о чем наши премьеры договорились?

– Не знаю, – хмуро говорю я, демонстрируя обиду. Мне не до шуток. Я приезжаю в этот магазинчик четвертый раз, он на другом конце города. Чудесная итальянская торговля позволяет тебе купить в сетевом магазине электроники только стандартные куски кабеля по три метра, других цифр простой итальянец не знает. А мне нужно двадцать метров одним куском. А литр бензина стоит полтора евро.

– Я думаю, что они говорили о кризисе, – коротко говорю я. Я говорю коротко, чтобы быстрей уйти. – Сейчас везде кризис.

– Почему везде, – удивляется Луиджи. Он поворачивается к подсобке. – Кармине, у нас с тобой есть кризис?

– На полу нет, – кричит Кармине, – может на полке?..

– Он плохо слышит, – поясняет Луиджи. – А почему, Маттео, у меня должен быть кризис?

Я самодовольно надуваюсь от собственного авторитета, поскольку провел сотни передач по этому поводу.

– У тебя должен быть кризис, Луиджи, потому что ты когда-то брал кредиты. Ты решил расширить свой магазин, я в этом уверен. Но покупателей у тебя теперь меньше, потому что в мире падение спроса. Теперь у тебя меньше доход и ты уже не можешь отдать кредит банку. Наверное, ты на грани разорения, Луиджи, и даже думаешь сократить свой персонал.

Я тычу пальцем в сторону подсобки.

– Тебе придется уволить брата! – злорадно добавляю я. – Потому что есть законы экономики.

Луиджи поворачивается к подсобке.

– Кармине, ты хочешь, чтобы я тебя уволил?

– А ты что, мне начальник? – кричит брат.

– Вот видишь, Маттео, – Луиджи разводит руками, – я даже никого уволить не могу. Там более брата, с его склочным характером.

– Тогда вы закроетесь, – хмыкаю я. – Вам некуда сбывать ваши лампочки и не будет денег заплатить за них поставщикам.

– Маттео, – проникновенно говорит Луиджи, придвигаясь ко мне и опираясь на кассу. – Я хочу объяснить тебе, как я работаю. Моему магазину сорок восемь лет, и за это время я не брал ни одного кредита. Расширяться мне некуда, за стеной квартира. Я знаю, сколько лампочек в неделю у меня покупают, и больше чем надо их в магазин не завожу. Если у той синьоры сгорела лампочка, то она придет ко мне, не будет же она сидеть в темноте, не так ли? Всех покупателей я знаю по именам. Все это называется мелкий бизнес. У вас, в России, ведь есть такой?

– Мало, – неопределенно бормочу я.

– А у нас много, – игриво продолжает Луиджи, – у нас им заняты все. А потом я иду к Федерико, к тому, который брал отвертки. Он парикмахер и он меня стрижет. Волосы растут, несмотря на кризис. И я плачу ему деньги. А потом мы с ним идем в магазин и покупаем хлеб и платим за него. Потом идем вечером в ресторан. И все платим за пиццу. Понимаешь, Маттео, в чем разница? Мы продаем не воздух, а то, без чего нельзя жить. А это недорого стоит, и это все покупают. Вот и вся наша экономика. Так почему у меня должен быть кризис?!