— Да нет, его просто задержали на два часа. Натерпелся страху.

От радости я расцеловала Маленкова и Ежова.

Однажды, без предупреждения, ко мне пришел Зиновьев. Принес духи, цветы и вышитую скатерть.

— Верочка, я заказал столик в ресторане.

В этот момент позвонил Маленков:

— Называйте меня Павлом Романовичем… Знаю, что у нас Зиновьев. Я на вас рассчитываю, выясните его отношение к товарищу Сталину.

— Хорошо, Павел Романович, — ответила я, — с удовольствием выступлю перед московскими учеными. Подготовлю программу из русских романсов.

После нескольких рюмок водки Зиновьев был пьян.

— Верочка, вы мне очень нравитесь, пожалейте меня! Я люблю вас и, простите мою откровенность, мечтаю остаться с вами наедине.

— Григорий Евсеевич, вы с ума сошли! Разве я вам дала повод?

— Вера Александровна, позвольте преподнести вам скромный подарок, может быть, это закрепит нашу дружбу, — достал золотое колье, усыпанное бриллиантами. — Оно — ваше!

Я молчала. Он возмутился:

— Что, мало? Любая балерина бросилась бы мне на шею за такой подарок! Но вы, вы все еще разыгрываете невинность!

— Григорий Евсеевич, вы забыли, я — замужем! Вы не должны себя так вести, если не хотите со мной поссориться.

— Простите, Верочка, обещаю в дальнейшем сдерживаться. Возьмите это колье, я дарю его вам от чистого сердца. Вера Александровна, вы — чудо, но зачем Ягода таскается за вами! Остерегайтесь его, он по секрету всем рассказывает о вашей связи со Сталиным… С сотворения мира не было на свете более отвратительного чудовища, чем Иосиф Джугашвили. Все большевики думают, что это он убил Владимира Ильича Ленина. Безусловно, он еще долго будет правителем империи, если никто его не убьет! Но рано или поздно он умрет в муках, и все народы мира проклянут его…

На вечере, посвященном Дзержинскому, Ворошилов представил мне Тухачевского.

— Вера Александровна, я давно мечтал познакомиться с вами. На даче я устраиваю литературные вечера. Разрешите пригласить вас и прислать за вами машину. Я счастлив, что вы принимаете мое приглашение и, если позволите, продолжу. Однажды я сказал Буденному: «Семен Михайлович, твоя армия состоит из отбросов общества — мародеров и насильников». Так считал не только я. Мой друг, писатель Бабель, на эту тему написал массу рассказов,

критикуя именно это. Суть его книги «Красная кавалерия» — именно эта тема: состав армии Буденного.

В 1924 году Буденный написал статью в газете «Октябрь», в которой назвал произведение Бабеля «наглой клеветой на красную кавалерию». Стараясь помочь Бабелю, я ездил в Горки и писал в «Правду». Для встречи со Сталиным я подготовил огромное досье, но Иосиф Виссарионович резко оборвал меня: «Товарищ Тухачевский, мы считаем, что существуют гораздо более важные проблемы, чем история с писателем по фамилии Бабель. Но, возможно, вопросы обороны нашей страны вам не столь интересны… Мы посмотрим ваше досье в свободное время».

Я прекрасно знаю, что Сталин злопамятен: он отомстит мне за то, что я не позволил Буденному и Ворошилову растоптать еврейского писателя Исаака Бабеля, моего друга.

На такой откровенный рассказ я не могла ответить иначе:

— Михаил, дорогой, я боюсь за вас. Мы знакомы недавно, но откровенность — за откровенность. Михаил, будьте осторожны: за мной постоянно следят люди Ягоды, Кирова, Зиновьева. А теперь к моим поклонникам (я ничего не сказала о Сталине) добавился Рыков.

— Спасибо за доверие, Верочка, — ответил Тухачевский.

Позднее Тухачевский проводил меня домой. Едва я открыла дверь, зазвонил телефон.

— Не могу понять, зачем вам нужен Рыков? — спросил Сталин.

Смеясь, я сказала, что не я ему, а он дал мне номер своего телефона и пригласил в гости.

— Можете ехать, он давно импотент и безопасен.

На большом приеме собрались все члены правительства, писатели, ученые, артисты, композиторы, художники, знатные колхозники, спортсмены, железнодорожники и рабочие.

Когда в зал вошли физиолог Иван Павлов и химик Николай Зелинский, все, аплодируя им, встали… Сталин произнес тост: «За советскую науку». Павлов поклонился и выпил большую рюмку водки. Калинин попросил его сказать пару слов.

— Вчера я отпраздновал свое восьмидесятилетие,—

тихим голосом начал Павлов, но его прервала овация Тост, поднятый за советскую науку, очень необходим. Я сейчас узнал, что здесь присутствует Ягода. Мне бы хотелось посмотреть на это чудовище, которое давит науку нашей страны.

Никто не ожидал от Павлова такой смелости. В зале стало шумно. Сталин подошел к Павлову.

— Продолжайте, пожалуйста, Иван Петрович, мы вас слушаем, — сказал он спокойно.

— Несколько дней назад я работал в лаборатории вместе с американскими коллегами. Вдруг ввалились агенты ГПУ, забрали все бумаги со стола, нескольких моих ассистентов увезли на машинах. Мы старались выяснить, в чем дело, какова причина обыска и ареста, но не получили никакого ответа…

— Иван Петрович, — прервал Павлова Сталин, — даю вам слово, что ваши сотрудники будут освобождены и вернутся в институт. Товарищ Ягода будет наказан. — Потом обратился к Калинину: — Михаил Иванович, вы назначаетесь председателем комиссии по расследованию ареста сотрудников Ивана Петровича Павлова. Прощу вас досконально все изучить и освободить людей.

Лицемерный Калинин кивнул головой.

На этом банкете Сталин высказался публично еще раз:

— Пришло время притормозить органы ГПУ, которые чересчур много на себя взяли. Пора ими заняться. Как вы считаете, товарищи?

После этих слов все, аплодируя, поднялись. Здесь находились и будущие жертвы: Тухачевский, Гамарник, Фельдман, Егоров, Каменев, Ежов, Рыков, Бухарин, Агранов и многие, многие другие…

После банкета Валерия Барсова на своих коротеньких ножках направилась к сцене, петь. Несмотря на свои сорок лет, она прекрасно выглядела. Иосиф Виссарионович не сводил глаз с ее декольте. Мы несколько раз встретились с ним взглядом. Потом конферансье торжественно объявил: «А сейчас выступит наша изумительная Кармен — Вера Давыдова!»

Ворошилов и Тухачевский преподнесли мне цветы. В полночь гости разошлись. И Ворошилов, и Тухачевский предложили мне место в машине. В их спор со смехом вмешался Сталин:

— Что это: два волка спорят из-за добычи? Учтите, на вашей дуэли секундантов не будет!

Впервые Сталину был безразличен мой отъезд. Была уверена, что на ночь он пригласил матрону Барсову или одну молоденькую балерину. Страшилась будущего и одновременно чувствовала себя птицей, выпущенной из клетки.

— Клим, поехали, — зевая, сказала Екатерина Ворошилова.

— Хорошо-хорошо, едем, — ворчливо бросил он.

Таким образом, я оказалась в машине Тухачевского.

Сталин даже не взглянул на меня…

Опустевшими улицами мы неслись через город в лес. Свежий ветер овевал наши лица. Мы были свободны и счастливы, как птицы.

— Верочка, когда ты согласишься стать моей женой? — грустно спросил Михаил Николаевич. Я ответила ему долгим-долгим поцелуем.

— Поедем на несколько дней в Переяславль, — предложил Михаил. — У меня там — друг, половим рыбу…

— А что я скажу в театре?

— Постараюсь устроить бюллетень из военного госпиталя, у меня там друзья…

Барсова сильно изменилась. Стала настоящей мегерой. Ее малейшее желание мгновенно исполнялось. Она получила прекрасную новую квартиру и пригласила меня на новоселье: новая фаворитка хотела унизить брошенную любовницу.

Я специально пришла с Норцовым. Танцевали, пели, было чудесно. Раздался телефонный звонок, звонили из Кремля. Барсова поспешно кинулась к аппарату. Ее попросили передать мне об участии в концерте, который должен был состояться в Кремле! От злости Барсова искусала до крови губы.

— Дорогая, — прошипела она сквозь стиснутые золотые зубы, — я знаю все ваши похождения и не советую прошибать головой стену. Вы проиграли. По секрету, между нами, могу сказать: он на коленях умолял меня стать его женой.