— Все в порядке, Мэг. До свидания. Привет мужу.

Данте подождал, пока дверь за ней закроется, затем взял фотографию Лейлы, поставил ее перед собой и, вглядываясь в прекрасное чистое лицо, отчетливо произнес:

— Лейла Коннорс-Ли, ты отвергла меня. Но я не позволю, чтобы мои дети росли сиротами. Я сделаю тебе такое предложение выйти за меня замуж, что отказаться ты не сможешь. Не сможешь!

Решительно подвинув к себе телефонный аппарат, он набрал ее номер.

— Лейлы нет дома, — донесся из трубки голос Сандры.

— Действительно? Значит, ей полегчало?

— Да... вроде бы... — Зато ее несчастной матери явно стало хуже, мелькнуло у Сандры в голове. — Она скоро вернется. Что передать, Данте?

— Передайте, что я хочу обсудить с ней кое-что за обедом. Я подъеду к вам. Если она перезвонит после меня и предупредит, что ей нужно еще куда-нибудь забежать, пусть не волнуется и решает свои дела. Я дождусь ее. Буду ждать весь вечер, если потребуется.

Он положил трубку, и кабинет сотрясся от соло на трубе из «Аиды» Верди, которое Данте победно прокричал в пустоту.

Лейле крайне не понравилось слово «обед», но еще больше ей не понравилось, что трапезу предстоит делить с Данте.

— Исключено, мама! Меня вывернет прямо ему на брюки.

— Тебе не оставили выбора, детка. По-моему, он настроен решительно. Вряд ли удастся избегать его долго.

— Я бы отложила встречу. Позвони ему...

— Ну держись, Лейла. Он паркуется возле нашего дома. — В дверной проем просунулась мордочка Клео.

Положительно, жизнь вышла из-под контроля. Лейле уже несколько недель казалось, что все решается за нее само собой и остается только расслабиться и плыть по течению. Любая попытка самостоятельности заканчивалась плачевным результатом: договоры на работе срывались, встречи расстраивались, и Лейла перескакивала с одной проблемы на другую, абсолютно неспособная хоть что-то изменить.

При этом будущее представлялось ей в сплошном тумане. Как расплатиться с последними долгами, если она не сможет больше работать? Где жить? Домик Клео тесен и для троих, пятерым в нем не хватит места. И, наконец, самая большая проблема — Данте. Он слишком горд или заносчив. Трудно будет все ему объяснить.

— Клео, задержи его, дай мне дух перевести, — попросила она.

Сегодняшний день уже принес очередные неприятности. Прямо в дверях она столкнулась с человеком, от одного взгляда на которого сердце Лейлы тоскливо заныло. В любой стране мира, в любую погоду и время суток эти мужчины выглядят одинаково. Чтобы не узнать такого в толпе, нужно исхитриться. Агент по взысканию долгов в Сингапуре родной брат агента в Ванкувере, или в Толедо, или в деревеньке на берегу Лимпопо.

Не дав ему произнести ни слова, Лейла отчаянно бросилась на врага:

— Уходите! Я заплачу кредиторам, как только смогу. Не мучайте маму снова!

Как ни странно, агент ушел. Облаченный в строгий костюм, неумолимый мужчина со стальными глазами как бы растворился в воздухе. Но скоро появятся другие и отделаться от них будет гораздо сложнее. Лейла отдавала себе в этом отчет.

Конечно, в первую очередь, надо еще где-то занять денег и выплатить старые долги. Пока близнецы не успели превратить ее в грузный шарик. В том, что она носит близнецов, Лейла не сомневалась. Первый же взгляд на экран в кабинете ультразвука избавил ее от повторного осмотра у Маргарет: Лейла увидела пульсацию двух крошечных сердец.

Во-вторых, необходимо подготовить переезд и подумать о работе на дому.

Наконец, есть еще одна проблема. И на сегодня, пожалуй, самая важная: что надеть?! Если уж судьба решает отвернуться, то встает не в пол-оборота, а спиной: в ее гардеробе не нашлось ни одного платья, достаточно хорошо сидевшего на пополневшей фигуре Лейлы. Примеряя четвертое, она видела в зеркале ту же хорошо наполненную сосиску, что и при примерке первого. Содержимое шкафа пора на свалку, решила Лейла.

— Ты там скоро? — Мать постучала в дверь. — Данте теряет терпение.

— Сейчас! — крикнула Лейла, едва сдерживая истерику. Она снимала с вешалок и кидала на пол одну вещь за другой. — Ничего невозможно надеть!

Тем временем очередь дошла до прямого шелкового платья цвета манго и полагающегося к нему жакета с атласными отворотами. Костюм не очень подходил к случаю, зато скользил по фигуре, плавно облегая потяжелевшие формы и скрадывая располневшую талию. Ниточка речного жемчуга, легкий макияж, изящные туфельки и, на всякий случай, тонкое белье. Лейла оценивающе посмотрела на себя в зеркало и осталась вполне довольной тем, что она там увидела. Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, Лейла вышла из комнаты, навстречу любым превратностям судьбы.

Единственное, к чему она не была готова, к новому отвратительному приступу тошноты, который скрутил ее прямо посредине лестницы и буквально втолкнул в туалет. Надо сказать, что ванная в сумасшедшем домике Клео примыкала к гостиной, а не к спальне, как в любом другом доме. Трагедия, разразившаяся около унитаза, никак не могла миновать уши Данте. Об этом Лейла подумала, когда уже умывалась холодной водой, с сожалением прощаясь с остатками макияжа.

Бледная, в платье, забрызганном водой, Лейла остановилась в дверях гостиной. Данте мило беседовал с матерью и Клео. При ее появлении он вежливо привстал с дивана и бархатным голосом произнес положенный комплимент:

— Ты выглядишь обворожительно!

Лейла по достоинству оценила его натянутую улыбку и брошенный исподтишка холодный оценивающий взгляд.

— Не ожидала сегодня тебя увидеть, — сказала она, уже садясь в машину. — Чем обязана?

— Нам надо поговорить. Мы плохо расстались в понедельник. Можно, конечно, притвориться, что ничего не случилось. Но нам ведь вместе работать, избежать друг друга все равно не удастся. Давай, Лейла, проведем с тобой переговоры. Все обсудим.

— Все — это что, Данте?

— А ты не понимаешь? — Он так крепко сжал руль, что кожа на суставах побелела.

Беспокойство Лейлы усиливалось. Данте злился.

— Ты чем-то расстроен?

— Расстроен?

— Данте! Не отвечай вопросом на вопрос! У меня нет сил играть в эти игры!

Они проехали добрую сотню ярдов, прежде чем Данте заметил вскользь:

— Да, энергии у тебя поубавилось. Говорят, тебя сегодня не было в офисе. Не хочешь сказать почему?

О нет! Только не сейчас!

— У меня была пара встреч в другом месте.

— Ладно, — буркнул Данте. Поняв, что подробностей не будет, он предпочел сменить тему. — Как твой Флетчер?

— Забавно, что ты спросил. Я как раз хотела тебе рассказать о нем. Он уже кое-что вспоминает. Например, что у него есть невеста. Одна девушка в Европе, она медсестра. Он помнит теперь, что мы расстались накануне его отъезда из Ванкувера. И что я отвергла его предложение выйти замуж...

— Это у тебя неплохо получается. Сначала Флетчер, потом я.

— Я отказала Флетчеру, потому что никогда не любила его. С тобой все иначе.

— Почему это иначе, Лейла?

Лейле захотелось прямо здесь и сейчас что-нибудь порвать или разбить. Лучше, конечно, разбить. Об голову Данте. Вместо этого она поступила менее экстравагантно.

— У нас все иначе, — сказала она. — Я люблю тебя, но, если мы не признаем, что у нас проблемы, мы никогда не сможем их решить.

— О чем ты, Лейла?

— Для начала, Данте, ты почему-то меня не слышишь. Тебе легче поверить любой сплетне этого пакостника Ньюбери, чем мне.

Данте устыдился.

— Ньюбери для меня ноль, я вычеркиваю из памяти его слова на следующий день.

— Приятно слышать. — Да верится с трудом, подумала она.

Они опять надолго погрузились в молчание. Если бы он сейчас дотронулся до ее руки, ласково посмотрел бы на нее и улыбнулся, пропасть меж ними исчезла бы без следа. Но когда Данте снова заговорил, слова, им сказанные, увеличили пропасть до размера бездны: