– Потерпи чуть-чуть… – прошептал Артур в свою рубашку, таща девушку вперед.

Она вскрикнула, попыталась вырваться. Артур, преодолев ее сопротивление, сделал пару шагов и на всякий случай толкнул дверь, потеряв несколько драгоценных секунд. Потом стал взбираться выше. Два марша, знакомая лестничная площадка, еще неясный рассвет, лениво льющийся через залепленное окно.

– Сейчас!

Артур стянул с головы девушки рубашку, намотал ее на кулак, ударил по стеклу. Звон осколков был оглушающе громким, но не перекрыл песню огня. Артур подтянулся на руках и встал на подоконник.

– Иди сюда! – поманил он девушку.

Та стояла, запрокинув голову. На ее белом перекошенном лице отразились безволие и немое принятие судьбы. Она просто смотрела в окно прозрачными глазами.

– Мы выйдем, только дай руку…

– Нет! – Девушка попятилась.

– Руку! – прикрикнул на нее Артур, почти впадая в отчаяние. Она должна его услышать, иначе все, что произошло с ними за эту неделю, бессмысленно. Как и сама его жизнь без нее.

– Не могу! Рассвет!

– Мы успеем, давай мне руку…

– Уходи!

Артур сжал порезанные ладони в кулаки, спрыгнул с высокого подоконника. Подтолкнул к нему девушку, схватил ее за талию, попытался подбросить. Но ее каменная тяжесть оказалась ему не по силам.

– Ну же! Дура, вместе сгорим!

Его крик наконец дошел до нее. Она легко коснулась его рук, давая понять, что он может ее отпустить, оттолкнулась от пола и тут же оказалась на подоконнике. Потом резко наклонилась, взяла Артура под локоть и без труда втянула к себе.

– Держись за меня, – прошептала она.

Артур почувствовал, что его держит железная рука, и… они провалились в пустоту. Толчок. Она приземлилась первая, поставила на асфальт Артура. И тут же ее рука разжалась. Девушка скользнула за его спину.

– Рассвет…

– Здесь близко!

Артур подхватил девушку под руку, и они побежали, держась в тени домов. С каждой секундой ее бег был все легче, ему казалось, что девушка становится невесомой, призрачной. Тогда он сильнее прижимал ее к себе, чтобы убедить себя, что все в порядке, что они доберутся до какого-нибудь убежища, спасутся. В голове уже билась предательская мысль, пророча неудачу: не смогут… не успеют… им помешают…

В подъезд своего дома он буквально ввалился. Быстро захлопнул дверь, оглянулся. Девушка сидела в углу под лестницей, волосы ее были опалены, руки в страшных ожогах.

– Не смотри на меня! – глухо произнесла она, сильнее прижимая лицо к коленям.

– Надо подняться наверх. Третий этаж.

Девушка резко выпрямилась, и от неожиданности Артур отшатнулся. Ее лицо было сведено страшной судорогой, кожа посерела, на лбу быстро пульсировала синяя жилка, щеку перерезал жуткий рубец ожога.

– Оставь меня! – прорычала вдруг девушка.

– Что ты? Это пройдет! – Артур стал медленно подходить к ней, боясь, что она сорвется с места и убежит.

Артур протянул руки в ее сторону. Девушке оставалось согласиться. Но та медлила, медлила. Рассвет все набирал силу. Ему показалось, что сейчас девушка, и без того словно истончившаяся, совсем исчезнет.

– Пройдет… – эхом откликнулась, соглашаясь, она.

Прошла всего какая-нибудь минута, и Артур снова увидел девушку такой, какой она была в клубе. Тонкий профиль, бледная ровная кожа лица, чуть приоткрытые алые губы, надменный взгляд, длинная черная челка падает на лицо.

Она протянула ему руку, и они побежали.

Лестничный пролет окатил порцией солнечного света, но девушка только зашипела, не отставая от Артура. Поворот. Еще поворот.

Его комната выходила окнами на север, поэтому за шторами еще задержалась ночь.

Артур проверил, плотно ли задернуты шторы, припер их сначала стулом, потом пробежал по квартире и стал тащить в комнату все, что подворачивалось под руку и могло защитить от наступающего дня, – гладильную доску, полоску фанеры. Под конец перевернул стол, загородив им окно, и свет погас окончательно.

Девушка лежала на кровати и мелко дрожала. Артур прикрыл ее пледом, осторожно присел на кровать, положил ладонь ей на плечо. И она словно начала таять под его рукой.

– Всего один день… – глухо произнесла она. – К ночи все станет как прежде.

– Хоть миллион! – Артур усмехнулся и сразу же почувствовал неуместность своей усмешки. – Я люблю тебя.

– Я стану прежней, – донеслось из-под пледа.

– Любой.

Артур лег рядом, еще не решаясь прикоснуться к девушке. И тут вспомнил – имя! Он до сих пор не знает ее имени!

– Как тебя зовут? – одними губами прошептал он.

– Вот смешной… – качнулась в его сторону девушка. – Лиз.

Она первая придвинулась к нему, и Артур обнял ее маленькое холодное тело.

– Спокойной ночи, Лиз, – снова улыбнулся он. – Спокойной ночи!

Дерево. Вокруг него было дерево! Почему людей хоронят в деревянных гробах? Кто только придумал эту вечную пытку! Пускай бы делали как раньше – укладывали тело на ветки или уносили в священные рощи. Так ведь нет. Закапывают!

Проклятье!

Он шевельнулся, чувствуя, как по телу растекается ледяной холод. Сердце ожило.

Над головой была подгнившая крышка гроба. Давно пора раздобыть себе новое жилье, желательно с мягкой подушкой, а то после сна на жесткой деревяшке волосы приходится долго приводить в порядок. Без подушки они слеживаются, пропитываются запахом тления.

Неприятные ароматы особенно раздражали. Эти мерзкие люди насовали вокруг могилы чеснока! От его запаха становилось нечем дышать, тело как будто разрывало изнутри, хотелось вывернуться наизнанку, чтобы выгнать из себя этот дух. Вместе с чувством отвращения пришел голод. И за ним уверенность в скором насыщении.

Глупцы! Думают, что смогут избавиться от него так легко. Нет! Он теперь здесь надолго. А если вести себя осторожно, то навсегда. Он очень осторожен. Люди исчезают в лесу, тонут в реке. Один человечек в неделю – этого достаточно. Они больше убивают друг друга в своих глупых войнах. Ну, почему великие боги не могут предоставлять списки будущих жертв мора и войн?! Их смерть не стала бы напрасной, они бы пошли на пищу вампирам.

Еда. Злость заставила растянуть губы, коснуться языком клыков. Пришла пора перекусить.

Вампир шевельнулся, легко приподнял крышку гроба с насыпанной на нее землей.

Влажный ночной воздух ворвался в легкие, знакомый запах гниения кладбища заставил еще шире улыбнуться. Жизнь продолжается. Ночные охотники вышли на промысел.

Он взбил руками волосы, стряхнул с кудрей мелкие щепочки и соринки, поправил манжеты. Определенно надо менять место жительства. Тем более после нелепого скандала. Какой-то лесоруб нашел на своей шее две точки и решил, что его укусил вампир.

Укус вампира! Что за нелепость? Ни один вампир не оставит человека с такой меткой на шее. Это знак смерти, с ним не живут, с ним умирают. А лесоруба укусил обычный клоп. Это было и так видно. Но нет, глупец пробежал по селу с криками о кровопийцах, а потом примчался сюда. Есть землю с могилы вампира для исцеления. Нашел примету! Ненормальный. Хоть бы водой запил! Сунул в рот горсть и подавился. Насмерть. Ну и при чем здесь вампир? Мы не должны отвечать за все человеческие глупости!

После этого случая вокруг могилы появился чеснок и что-то еще… Он присел на четвереньки и крутанулся на месте, пытаясь определить, откуда идет этот неприятный запах. Тонкий, навязчивый, с нотками сладости, мешающий дышать, вызывающий желание вцепиться ногтями в горло.

Вампир резко выдохнул и наконец нашел источник запаха. Это был розовый куст. Низкий, чахлый, с маленькими невзрачными цветочками, уродливо выворачивающими свои лепестки, бесстыже выставляя напоказ желтые тычинки. Именно с этих лепестков, с их обсыпанных крошками пыльцы тычинок стекал, падая на землю, удушливый запах.

Он занес руку, чтобы смять, уничтожить эту гадость, но что-то его отвлекло. Какое-то движение. И даже не само движение, а только желание этого движения.